— Она хочет сперва допросить меня, — слабо прохрипел Голденблад. — Устроить нечто более существенное, чем просто покопаться у меня в голове. — Он прикрыл глаза, прислонившись щекой к холодному металлическому дну клетки. — А потом она решит, что со мной делать. — Приоткрыв один глаз, он посмотрел, как драконица раскрыла сундук, загруженный самоцветами. — Может захочет приговорить меня к съедению заживо.

— Это без меня, — отозвалась драконица и высунула язык. — Пони плохо сказываются на моей талии. К тому же я понятия не имею, сколько они в тебя накачали зелья, чтоб ты выжил в моём пламени. Ещё, чего доброго, щёчки от тебя посинеют. — Подбросив в воздух с десяток самоцветов, она поймала их ртом. — Вот самоцветы, это всегда пожалуйста. — Пожевав некоторое время, она сухо заметила: — Ты выглядишь довольно спокойным, учитывая всё, что случилось.

— У меня есть, что сказать Принцессе Луне. Много важного. О допущенных мною ошибках. — Зажмурившись, жеребец покачал головой, снова прижавшись щекой к полу. — Она больше не верит мне, но когда она вырвет из меня все секреты, она узнает. Тогда, может быть, она сможет поступить правильно.

— И не убить тебя? — ухмыльнулась драконица, поигрывая пригоршней самоцветов.

Голденблад усмехнулся.

— Нет. Я заслужил смерть, — ответил он, изо всех сил стараясь быть услышанным. — Я делал такое, что ты и представить не можешь. Я был под контролем кошмаров, но не понимал, что это были кошмары, пока не стало слишком поздно. Бесповоротно поздно.

— Как драматично, — закатила глаза драконица. — Вы, пони, в этом просто специалисты. Это патология. Если ты дракон, ты просто живёшь, и если кто-то тебя убивает, так кому и быть. «Возможность поступать правильно» может и не самое справедливое мировоззрение, но в нём куда меньше истерии.

Она зачерпнула пригоршню самоцветов. В середине куче блеснул кусок ярко-розового кварца размером с копыто. На нём было заметно что-то похожее на серебряное кольцо и светящийся резной талисман в середине.

— Подожди! — прохрипел Голденблад, но его возглас оказался слишком слабым. Слишком медленным. Слишком запоздалым. — Камни ссыпались в её рот и драконица облизнулась. Голденблад тяжело поднялся на копыта. — Где ты взяла эти самоцветы?

— Я не в курсе, — пожала она плечами. — Наверное там же где вы, пони, добываете и остальные.

— Тебе надо их срыгнуть! Мне кажется там было что-то не то! — слабо прохрипел Голденблад.

— Ох уж эти пони. Не могут без драмы, — хмыкнула драконица, устраиваясь на своём монетном ложе.

— Я думаю, там был талисман!

Драконица закатила глаза.

— Точно, был. Очень вкусный. — Она усмехнулась. — Расслабься. Через день-другой это пройдёт, как и всё остальное.

— Пожалуйста, скажи кому-нибудь… — начал было Голденблад, но драконица шлёпнула хвостом рядом с клеткой.

— Утихни и поспи, я уверена, что скоро они придут и заберут тебя, — усмехнулась она.

Единорог снова и снова пытался повторять своё предупреждение, но драконица сунула в уши пару горстей золота, свернулась калачиком и продолжила спать. Наконец, он совсем охрип и замолчал. Драконица временами тихонько постанывала во сне. В конце концов Голденблад опустился на пол клетки и сознание его померкло.

Очнулся он от особенно громкого стона драконицы. Откуда-то сверху снова и снова доносилось приглушённое «вумп». Жеребец открыл глаза и обнаружил драконицу лежащей на спине.

— Что происходит? — спросил он. С её челюстей капала розовая пена.

— Какое-то нападение. Я должна была быть там и сбивать эти ракеты, но внезапно… мне стало… плохо! — Она заметалась взад-вперёд, разбрасывая золото со своего ложа. — Я никогда не болела. — Тут её прервала сильнейшая отрыжка и в воздухе над ней заколыхалось розовое облако. Драконица уставилась на него с болью во взгляде. — Это… не правильно…

Голденблад вскочил на ноги.

— Стража! Стража! — закричал он. Его хриплый голос эхом разносился по заполненной золотом пещере. Драконица ахнула, её глаза выпучились, а живот начал растягиваться. Её сотрясла ещё одна громовая отрыжка, но на этот раз она сопровождалась ещё большим выбросом розовых испарений. Единорог замер, в ужасе глядя на то, как драконица заходится в рвоте, изрыгая на свои сокровища густые потоки розового газа, словно пылающий напалм. Золото запузырилось и начало течь, словно воск, а драконица забилась в агонии.

— АХХХХ! — закричала она. — Да что же это… — что бы она ни хотела сказать дальше, её снова прервал горящий розовый поток, исторгнутый из её рта. К счастью, он оказался направлен в сторону от Голденблада, разбрызгавшись по сокровищам, на которых она содрогалась. Розовая жидкость, казалась, растворяла губы, чтобы драконица не могла держать её внутри, но её плоть пока ещё держалась. Рептилия билась в агонии, беспорядочно молотя хвостом. Вбежал отряд солдат и тут же с воплями рухнул на землю, как только их коснулась волна розового тумана.

Тот же самый туман накрыл и Голденблада, но у жеребца он вызывал лишь едва заметное раздражение. Он принялся снова и снова безуспешно наносить удары копытами по прутьям решётки. Тут хвост драконицы, роняя фиолетово-золотые капли размером с копыто, обрушился на клетку так, что она пролетела над завалами золота и врезалась в стену. Замок с щелчком открылся и Голденблад, шатаясь, выбрался наружу и сквозь сгущающийся туман поспешил вдоль стены. Тело драконицы гротескно раздулось, растягивая прочную шкуру. Сжиженное розовое облако капало из её рта, не смотря на её попытки удержать его. Миновав полдесятка стонущих и подёргивающихся стражников, чья кожа слилась с бронёй и полом, Голденблад добрался до двери и галопом, как мог, бросился по коридору.

Добравшись до сторожевого поста, он ударил по интеркому и принялся отчаянно вызывать, но никто не ответил. Несколько минут единорог пытался снова и снова… а затем Розовое Облако выползло в коридор и потекло через пост охраны. Он глядел, как оно начало растекаться по бесчисленным боковым тоннелям.

Он со всех ног бросился по коридору, пока не нашёл лестницу, которая вывела его из розового тумана. Голденблад ворвался на следующий пост охраны, оказавшийся таким же заброшенным, за исключением одного охранника, замершего в недоумении.

— Эй! Тебе тут ходить не положено!

Голденблад приблизился к настороженному синему жеребцу.

— Что происходит? Где все?

— Мы атакованы! Зебры начали атаку по всей Эквестрии! Полное безумие. Как… — Но Голденблад выскочил за дверь и уставился на солнечное небо Кантерлота. Над головой раскинулся гигантский синий купол, заключая город в огромный пузырь. Каждые несколько секунд он мерцал от взрывов, вспухающих на его поверхности.

— Как долго это уже происходит? — спросил Голденблад.

— Артобстрел начался недавно. Принцессы лично держат щит. А после того, как какие-то полосатые развернули контрабандные миномёты в лесах вокруг Зебратауна, пришлось расширить его на весь город. — Тут он замер и уставился на Голденблада. — Погоди-ка. Я ж тебя знаю! Ты тот предатель, которого мы вчера казнили! — Его глаза расширились. — Ты ж должен быть мёртвый!

— Тебе нужно найти работающий интерком. Свяжись с дворцом! Сообщи им, что под городом запущено химическое оружие. Она должна немедленно отдать приказ об эвакуации!

— Всё, что сделаю, так это суну тебя обратно в камеру! Не знаю, как получилось, что ты ещё живой, но я не допущу, чтоб ты сейчас шастал по всему городу, преда… — он замер, не договорив, потому что на лестничную клетку выполз розовый туман и начал расстилаться по полу.

— Берегись! Он ядовитый! — предупредил Голденблад. — Сначала он хлынет в крупные проходы, но долго ждать не придётся, как он просочится в каждую сточную трубу города!

Но синий жеребец недоверчиво взглянул на Голденблада.

— Ядовитый, а? А чего ж тогда ты не умер, а? Давай-ка со… — туман, теперь гораздо более тёплый, чем в сокровищнице внизу, прокатился через копыта охранника и тот дёрнулся. — Что-то… мне… как-то не хорошо.