В кого я превратился…

Дражайший мой друг?

Все кого я знаю…

Под конец… меня покидают…

А ведь твоей быть могла бы…

Вся моя империя подлости…

Твои ожидания я обману…

Боль тебе я причиню…

Я оставила Рампейдж внизу. Отказала ей в единственной вещи, которую она больше всего желала. Я не сомневалась в своём эгоистичном желании, но к её желанию уважения не проявила. С того самого момента, Когда она вскочила на спину Льва из Зодиаков, до её улыбки мне сквозь клубы лунной пыли, я делала всё, что в моих силах, чтобы заставить её жить. Я вынудила её предать, стать моим врагом, потому что была не в сила прекратить её боль. До тех пор, пока не стало слишком поздно. Слишком поздно… музыка стала тише и медленнее и старый жеребец с голосом Крупье продолжал петь…

Терновый венец сей, нося на челе…

На троне лжеца своём я восседаю…

Преисполнен горестных дум…

С которыми ничего не могу я поделать…

Время на мне свои следы оставляет…

И чувства к тебе исчезают…

Ты стал уже кем-то другим…

А я по-прежнему здесь…

Музыка поднимала воспоминания о том, как мы все вместе собирались в Звёздном Доме. Лакуна. Рампейдж. Скотч Тейп. П-21. Глори. Смеющиеся. Счастливые. Изломанные пони, принимающие утешение друг друга. Вступило фортепиано, постепенно набирая силу.

В кого я превратился…

Дражайший мой друг?

Все кого я знаю…

Под конец… меня покидают…

А ведь твоей быть могла бы…

Вся моя империя подлости…

Твои ожидания я обману…

Боль тебе я причиню…

Я разрыдалась и была в этом не одинока. Стоило бы остановить музыку, но я не могла. Старый жеребец всё пел о боли, что жгла меня изнутри, а я всё не могла перестать думать, представляя себе жизнь с пятью друзьями, живущими вместе… свободными… счастливыми…

Если бы я мог начать все сначала…

За многие мили отсюда…

Я бы остался собой…

Я бы сумел это сделать…

^[46]

Глава 13

До последнего

Часть первая

«Занятие по риторике».

У меня не было слов, чтобы описать то, что я чувствовала. Всё внутри меня было вывернуто наизнанку и кровоточило. Как бы мне хотелось стать похожей на Скотч Тейп и выплакать все глаза, или на Ублюдка, который сидел, равнодушный и невозмутимый, на своём диване, с тлеющей сигаретой в поджатых губах. Возможно, это нарушало все известные правила техники безопасности, но мне и в правду было наплевать. Я только что лишилась ещё двух друзей, причём наихудшим образом из возможных. Один сгинул навечно, а другая брошена на луне. Если Астростойло уцелело… если оно не рухнуло в кратер, или его не прогребло под завалом, то имелась некоторая вероятность, что она, возможно, сумеет его найти. Я вынужденно вцепилась в эту надежду, ведь альтернатива свела бы меня с ума.

«П-21… не думай об этом… не думай об этом… пожалуйста, не…» — Я сжала зубы, чувствуя, что вся дрожу. — «Нет. Мне нужно держать себя в копытах».

«Мне нужно отвлечься, и быстро. Таким образом, я смогу не думать о… П-21… Рампейдж… нет, проклятье… Нет! Глори жива, чтоб его! Я не поверю в её смерть, пока не увижу это собственными глазами! Она жива, и мы будем… мы будем… нет. Я должна держать себя в копытах. Во мне нуждается мой народ…»

Мой пристальный взгляд лихорадочно заметался по салону, выискивая что-нибудь, что смогло бы занять меня и не напоминало бы мне о… Взглянув на свои копыта, я нашла искомое. Что за фигня со мной приключилась? Я считала, что именно Когнитум была той, кто изменила моё тело, когда поселилась в нём… своего рода нечестивая модернизация. Но души аликорнов, судя по всему, весьма, етить их так, могущественны… И вот теперь мне приходилось гадать, а может, это было всего лишь следствием того, что внутри неё находилась Луна, некоей злой, Найтмер Муновской версией того, что произошло, когда я заполучила обратно своё тело. И раз уж об этом зашла речь, то сейчас, когда у меня появилась пара минут покоя, я могла бы выяснить, что же со мной всё-таки произошло.

Составные части моего тела были по-прежнему искусственными, но теперь я не могла различить, где заканчивается машина, и начинается плоть. Изменившая меня магия превосходила всё, что можно было бы спроектировать. Я чувствовала себя живой, совершенно живой, а не соединённым с плотью неуклюжим металлом. Моё тело было местами бронировано, но броня не покрывала меня от рога до венчиков копыт. Её внешний вид был элегантным и текучим, с крохотными падающими звёздами и полумесяцами. В моей «броне» поблескивали талисманы, но об их назначении я могла только догадываться. Я повращала копытом из стороны в сторону, наблюдая сквозь зазоры между броневыми пластинами за работой затейливого механизма и прислушиваясь к тому, как жужжат и тихо щёлкают зубчатые колёса внутри моей конечности.

Мой Л.У.М. по-прежнему отображал состояние моего здоровья и текущий запас энергии. Покопавшись в своей старой перемётной сумке, я вытащила из неё гранат и всосала драгоценный камень, наслаждаясь его кисло-сладким фруктовым вкусом, пока через секунду он не растаял со знакомым мне приливом энергии.

«Ладно, я не видела, чтобы Принцесса Луна ела камни, поэтому со всей очевидностью можно заявить — в этом теле ещё осталось немного от прежней меня. Быть может, всё это аликорницессинство являлось чем-то вроде особого комплекта аликорновской брони, и когда я вернула себе свою старую душу, то просто вернулась к своему старому состоянию — Блекджек из металла и плоти? Магическая проекция могла бы…»

«Минуточку… а с каких это пор я думаю подобным образом?» — Почесав лоб, я повернула голову и посмотрела на собственное отражение в иллюминаторе. Внутри моих глаз по-прежнему проскакивали крошечные вспышки красного света, но теперь меня заботили вещи много более важные, нежели физические изменения. Внутри меня находилась душа Луны, но что именно это значило? У меня не было ни воспоминаний, ни магии Луны. Я даже не понимала, с чего начать представлять, как она поднимала луну. Наша схожесть позволяла нам делить это тело без того ужасающего чувства искажения и осквернения, которое я ощутила в начале, но его место занимало… что-то непонятное.

Я осторожно вытащила статуэтку Рарити, и повертела её в копытах. В каждую из них был заключён кусочек души, каждый из которых ненавязчиво подталкивал меня в разные стороны. Тонкие намёки, и ощущения. Они не мешали мне быть собой, но, возможно, неуловимым образом влияли на мои решения или мировоззрение.