Я отвернулась в сторону.

— Мне плевать. Я не палач. Тебе понятно?

Передо мной возник Медицинский Центр Флаттершай. Я, Глори и П-21 уставившиеся на экран терминала, окружённый всеми теми капсулами.

— Что… что ты делаешь? Прекрати!

— Я ничего не делаю, — возразил Голденблад. — Это всё ты.

Более молодая я, повернула свою голову и взглянула на меня.

— Кто я, если не палач? Я решила выдернуть вилку. Даже не рассмотрев другие варианты.

— Заткнись, — произнесла я, пытаясь попятится обратно. Но само собой, это происходило у меня в голове и сцена двинулась, следуя за мной. — У меня не было другого выбора.

Глори решительно взглянула на меня.

— Это не правда. Ты могла оставить их в покое. Или поручить Коллегии присматривать за ними, отсеивая самых смертельно опасных.

П-21 одарил меня сердитым взглядом.

— Или, ты могла бы решить не принимать решение вовсе. Оставить это на меня с Глори. Возможно, мы не остались бы в восторге от такого, но тогда это была бы наша забота. Не твоя.

Я прикрыла лицо передними ногами.

— Заткнитесь! — выпалила я. — Почему вы вообще говорите со мной? Я думала вы здесь для того, что бы его пытать! — указала я копытом в сторону Голденблада, не смотря при этом на изображение.

— Ты в терапевтической виртуальной реальности, перепрограммированной для ведения допроса. Или ты считаешь себя исключением? — повторил Голденблад с оттенком сухой иронии. — Я десятилетиями терпел подобное, а временами и более ужасное. Наблюдал как Флаттершай умирает. Отвергает меня. Убивает себя за то, что отдала мегазаклинания. — На один миг, он пошатнулся подобно листу, попавшему под сильный ветер. — Да, программе особенно понравилось повторять это, на протяжении почти двадцати лет. Но если переносить боль достаточно долго, то со временем ты становишься бесчувственным.

— Будь ты проклят. Тебе это нравится, — огрызнулась я на него.

— Ну, я пытаюсь добиться того, что бы ты меня убила, — сказал он со скрипучим смешком. — И это уже давно не единственный раз, когда ты выступаешь в роли палача.

Больничная комната вокруг меня исчезла и теперь я была окружена стенами стойла. Я стояла в кабинете Смотрительницы, держала свое копыто на кнопке, смотря при этом вниз, на атриум.

«Откуда мне знать, что это не он привёл меня сюда?»

— Ты зря тратишь своё время. Я уже примирилась с этим, — наотрез сказал я, убирая своё копыто подальше от кнопки и отворачиваясь в сторону, лишь бы не видеть эти застывшие фигуры. Это не спасло меня от резкого запаха хлора.

— Примирилась с этим? — спросила Миднайт и тёмная единорожка появилась передо мною. С её привлекательного ротика, стекала пена. — Как ты на самом деле могла примириться с этим? Как кто-нибудь вообще может примириться с этим?

— Я знаю, что это была моя вина, — сказала Риветс и старая серая кобыла появилась рядом с Миднайт. — Но разве ты хоть попыталась и поговорила с нами? Определила тех, кто мог еще остаться не заражённым? Дала нам выбор?

— Я собиралась умереть вместе с ними, — сказала я, стараясь себя сдерживать.

— То есть, пустить на убой сотни это нормально, если ты станешь одной из них? — с презрением спросила Миднайт. — Ты мыслишь как Голденблад.

— У меня не было выбора! Вирус делал вас всё более и более параноидальным! В один прекрасный день, вы бы начали пожирать друг друга! — рявкнула я.

— Да ну? — спросила Риветс. — Ты спросила у пони из Мед. центра? Дозвонилась до Коллегии? Рассказала Глори?

Последняя фраза заставила меня вздрогнуть и Риветс сделала резкий вздох.

— Аааа. Раз то, что ты сделала, было настолько верным решением, зачем тогда это скрывать?

— Они попытались бы меня остановить, — пробормотала я, стараясь не смотреть на них. — Они бы не поняли того, что нужно было сделать.

— Ты даже не сказала об этом Рампейдж, — насмешливо улыбнулась Миднайт. — Признай. Ты знала, что поступаешь неправильно. И всё равно это сделала!

— Я облажалась! — взревела я на обеих. — Я неоднократно признавала это! Я облажалась! Я бы что угодно отдала, за возможность поступить иначе. Что вам надо от меня?

— Нажать кнопку, — спокойно сказал Голденблад, пройдя между парочкой. — Сделать то, что ты сделала ранее, только со мной. Убить меня. Если ты смогла сделать это со своим стойлом, то в моём отношении, это будет раз плюнуть.

— Нет, — прорычала я. — Я не палач, — выдавила я из себя с усилием, заставившим меня вздрогнуть.

Стойло исчезло, а за ним Миднайт с Риветс, и Голденблад остался передо мной в темноте. Он посмотрел на меня, поднял бровь и тихо спросил:

— Ты хоть раз думала, что стоило бы им стать?

Появился Стил Рейн без брони, прямо как тогда, возле Особняка Блюблада.

— Если бы ты тогда пустила мне пулю в голову, то, может быть, Когнитум тебя бы и не схватила.

Возле него, со спокойной улыбкой, появился Лайтхувз.

— Да. Если бы ты не была так зациклена на спасении Глори и обращала бы вместо этого больше внимания на то, что я делал, то, возможно, ты бы спасла тысячи жизней.

Четыре жеребца появились возле него. Тот, что с моста над Хуффингтонской Рекой, хитро поглядывал на меня.

— Должен сказать, не ожидал, что ты будешь настолько тупой, чтобы позволить нам уйти. Я думал, что нам уж точно пришел конец. — Его ухмылка стала шире. — И во второй раз, когда мы встретились, ты почти что пощадила меня. Признай это. — Он обошёл меня сзади. — Или может, ты хотела сделать это ещё раз, как хорошенькая маленькая шлю…

Магическая пуля, разворотив лицо и выйдя из затылка, заставила его тело кувыркнуться назад в брызгах крови, исчезавших, как только они отдалялись на ярд. Пятеро оставшихся пони аплодировали мне, клопая копытами, пока я пялилась на мёртвое тело. Это иллюзия. Это — иллюзия.

— Вот это настрой. А теперь, тебе всего лишь нужно сделать то же самое для пони, который и является предметом нашего обсуждения. Для того, кто, как тебе известно лучше, чем кому-либо из живущих, заслуживает смерти.

Я глубоко вдохнула, чувствуя, как в груди бухает сердце.

— Нет, — прошептала я.

Клопанье прекратилось и все пятеро озадаченно уставились на меня.

— Нет? — произнёс Голденблад. Воскрешенные из памяти видения испарились и я вновь увидела бледного жеребца. — Да что с тобой такое? У меня было много времени для исследования пони, но ты, возможно, одна из самых упрямых пони, которых я когда-либо видел. Это потому, что я самец? Тебя терзает некое подспудное чувство вины за то, что ты делала с жеребцами, вроде П-21, в своём Стойле? Ты убиваешь лишь кобыл по-причине застарелого чувства обиды на Смотрительницу, Дейзи и свою мать?

— Нет, — ответила я.

— Тогда почему? Почему это столь неправильно для тебя — просто убить ещё одного паршивого пони, заслуживающего это?! Потому, что ты слишком хорошая? Из-за твоего жалкого рефрена^[24] про «поступать лучше»? Из-за того, что ты тоскуешь по образу отца?

— Из-за того, что это будет просто! — проорала я, желая сокрушить его своими копытами, а по моим щекам катились слёзы. — Мне потребовалась всего лишь минута, чтобы сделать выбор, и без всяких усилий я убила сорок жеребят! И это было так охренительно просто сделать! — Я шмыгнула носом, борясь с собой. — О Богини, тупой же ты уёбок, я хороша, когда дело доходит до убийств. Я в этом, блядь, прямо мастерица. А заодно и в том, чтобы убивали окружающих меня пони.

Изображения исчезли. Бледный пони изумлённо смотрел на меня, пытаясь подобрать ответ.

— Не понимаю. Биг Макинтош тоже был хорошим солдатом. Такой же была и Псалм. Все Мародёры были такими. И их считали героями потому, что они были убийцами.

— А вот и нет! Они не были героями. А за то, что были убийцами, в особенности, — возразила я. — Все эти убийства всё больше и больше превращали Эквестрию в Пустошь. Поражение… Капитуляция была бы лучше чем это!

Я опустила от стыда голову. В конечном итоге, единственным героем был Биг Макинтош. Все остальные были испорчены, обманутые необходимостью убивать для других.