Потом Марко Поло переправился на Коромандельский берег полуострова Индостан, который он, вслед за арабскими историками и путешественниками, называет Малабаром[217]. Покинув Индию, Марко Поло направил свой корабль к Мадагаскару и оказался, вероятно, первым европейцем, отметившим наличие сильных течений в Мозамбикском проливе. Затем он достиг Занзибара, а потом благополучно добрался до Абиссинии, откуда вместе с отцом и дядей, не расстававшимися с ним, прибыл в Венецию. На родине они не были двадцать шесть лет, семнадцать из которых провели у Хубилай-хана.

Не без труда и не без долгих уговоров согласился великий хан отпустить своих обожаемых латинян домой. Но венецианские купцы так стосковались по родине, так долго просили Хубилая позволить им уехать и были столь настойчивы, что в конце концов Хубилай согласился. Он буквально засыпал их дарами и вручил послания, адресованные папе, королю Франции, королю Англии и прочим монархам христианского мира. Он приказал снарядить флот из тринадцати кораблей, на которых и пустились в путь венецианцы и несколько высокопоставленных сановников, сопровождавших юную принцессу, дочь Хубилая. Все дело было в том, что ей предстояло выйти замуж за Аргуна, левантийского принца, который в то время правил в Персии[218].

Вернувшись в родной город[219] после двадцатишестилетнего отсутствия, три путешественника не нашли там радушного приема. Все эти годы они провели среди азиатов, переняли их манеры, язык, одежду, а потому трех представителей семейства Поло не признали поначалу даже самые близкие родственники и друзья. Да и то сказать, Марко Поло покинул Венецию в пятнадцатилетнем возрасте, безусым юнцом, а возвратился зрелым сорокалетним мужчиной!

С огромным трудом путешественникам удалось убедить всех окружающих в том, что они и есть те самые Никколо, Маттео и Марко, которых в городе давно уже считали погибшими, причем с наибольшим недоверием отнеслись к ним их же родственники, обосновавшиеся в особняке семейства Поло. Какое-то время путешественников не пускали на порог родного дома, потому что по одеянию они походили на татар, а речь их была столь невнятной, что было трудно что-либо разобрать, так как за долгие годы они почти забыли родной язык и говорили с ужасным акцентом, все время вставляя какие-то «варварские», по понятию венецианцев, слова.

Но путешественники очень быстро вспомнили европейские обычаи и манеры, и вскоре уже все представители самых богатых и знатных семейств Венеции искали их дружбы, так как по городу прошел слух, что эти люди, вернувшиеся с другого конца света и выглядевшие столь странно, принесли под своими грубыми варварскими одеждами несметные сокровища, в том числе и огромное количество драгоценных камней, которые были зашиты в складках их халатов.

Вступив вновь во владение семейным особняком, путешественники выставили на всеобщее обозрение огромное количество всяких ценных вещиц, привезенных ими из Азии и до той поры почти неизвестных европейцам, что вызывало неподдельный восторг гостей. В результате жилище семейства Поло стали называть «дворцом миллионеров», а самого Марко Поло — Марко Миллион.

Вскоре после возвращения Марко Поло в Венецию генуэзский флот под командованием Лампи Дориа появился у острова Куддзоло[220], у берегов Далмации, и стал угрожать торговым связям венецианцев. Жители Венеции, разумеется, не остались равнодушными и снарядили флот из многих кораблей. Марко Поло за свои деньги снарядил галеру и сам же стал командовать кораблем. Он участвовал в морском сражении при Лайосе, но венецианский флот был разбит, а сам знаменитый путешественник попал в плен; его увезли в Геную, где он провел в заключении около шести лет. В 1298 году, устав излагать всем встречным историю своих странствий и желая, чтобы с ней ознакомилось как можно большее количество людей, он и принялся диктовать свои воспоминания пизанцу Рустикелло, с которым судьба свела его в генуэзской тюрьме.

Когда Марко Поло отправился сразиться с генуэзцами, оставшиеся дома Никколо и Маттео Поло задумали его выгодно женить по возвращении с «поля битвы». И каково же было их разочарование, когда в результате его пленения столь замечательный план рухнул!

Братья Поло предприняли много попыток освободить Марко из заточения. Они предлагали генуэзцам богатый выкуп, но всякий раз что-то мешало освобождению их сына и племянника. Опасаясь, что он не выдержит столь суровых испытаний и умрет в тюрьме, не оставив наследника, братья, желавшие непременно передать свое огромное состояние только прямому наследнику, порешили, что Никколо, уже достигший весьма почтенного возраста, но обладавший завидным здоровьем, женится вторично.

Через четыре года после того, как Никколо Поло вступил во второй брак, Марко Поло, приобретший всеевропейскую известность благодаря своей книге, был отпущен на свободу безо всякого выкупа, так как за него хлопотали многие уважаемые жители Генуи.

Марко Поло вернулся в Венецию и нашел в отцовском доме трех маленьких братьев, родившихся во время его пребывания в тюрьме. Он был хорошим, почтительным сыном и мудрым человеком, а потому жил со своими новыми родственниками в полнейшем согласии. Вскоре он и сам женился. Сыновей у него не было, а было только две дочери. Марко Поло стал весьма именитым гражданином Венеции и был избран членом Большого Совета. Жил он довольно долго и умер в 1324 году.

В своем завещании, написанном на латыни и датированном 9 января 1323 года, Марко Поло упоминал привезенного из Китая слугу-татарина, которому он давал после смерти свободу и некоторую сумму денег. Так закончил свои дни на родной земле, окруженный почетом и уважением, один из самых знаменитых путешественников в истории человечества.

ИБН БАТТУТА

Марокканец Ибн Баттута хотя и гораздо менее известен, чем Марко Поло, все же считается замечательным путешественником, и он достоин того, чтобы его имя не предавали забвению, как это происходит сейчас.

Практически мы ничего не знаем о его детстве и юности. Сжигаемый жаждой увидеть мир, Ибн Баттута отправился в 1324 году в путешествие, которое закончилось только спустя двадцать восемь лет.

Посетив Тир и Дамаск, Ибн Баттута направился в Мекку, чтобы совершить паломничество, как и положено всякому правоверному мусульманину. Он оставил очень интересные воспоминания о нравах и обычаях жителей этого священного города. Ибн Баттута последовал примеру других верующих и коснулся губами знаменитого черного камня. Вот что он пишет о своих ощущениях:

«Поцеловав сие чудо света, каждый испытывает невероятное удовольствие, которому радуются уста. И каждый, кто хотя бы раз поцеловал святыню, хотел бы целовать ее бесконечно. На него нисходит благодать, что свидетельствует о том, что Аллах благоволит к нему».

Мекка к тому времени, когда ее посетил Ибн Баттута, превратилась в богатый, цветущий город, многонаселенный и красивый. Некоторые города Сирии, Аравии и Персии желали поспорить с Меккой в богатстве и даже в святости, чтобы привлечь к своим стенам такое же значительное число паломников. Одним из таких городов был Мешхед в Хорасане[221].

Ибн Баттута пересек Аравийский полуостров, проехал берегом Персидского залива, посетил западную окраину Персии и Месопотамию. Он осмотрел Басру, бывшую в те времена важным портом, и Багдад. К сожалению, в Багдаде взору путешественника предстали лишь безжизненные развалины, ибо город был разграблен и разрушен монголами (по свидетельству арабских хронистов, захватчики истребили около 700 000 жителей).

Из Месопотамии Ибн Баттута направился в Малую Азию, находившуюся под властью турок. Если монголы, недавно покинувшие свои бескрайние степи, еще и сохранили обычаи, свойственные кочевым народам, а также жесткую военную организацию, то турки цивилизовались на свой манер. Удобно устроившись в замках и дворцах, турки эксплуатировали порабощенные народы, кормились и обогащались за счет налогов, взимаемых с людей, работавших не покладая рук. Кстати, с тех времен мало что изменилось, и современные турецкие паши весьма успешно следуют примеру своих достойных предков.