Позволив этой ласке продлиться несколько секунд, Гарет ожесточенно отпихнул его ногой.

- Не потерплю чтоб мой брат сливал отхожие горшки! - бросил Ванс Сиднею, тем самым ставя точку в разговоре "обо всем об этом", который вылился у них в два часа непрерывных споров и перебранки, после чего выбежал из дома и уехал на новой машине доктора Ульрика.

Сиднею и в голову не могло придти, что брат направится прямиком к миссис Уэйзи.

Ванс, сколько он себя помнил, еще ни разу в жизни не приходил в такое бешенство, однако по своим прошлым вспышкам он знал, что было бы разумней не предпринимать никаких "действий" до утра; стоя перед дверью, куда он уже позвонил, и ожидая когда ему откроют -- а время было половина одиннадцатого вечера -- он понял, что скорее всего совершает большую ошибку.

Несмотря на столь поздний час, миссис Уэйзи только что приступила к ужину: она сидела в полном одиночестве во главе обеденного стола, что был не меньше трех метров в длину, и освещался одной единственной, высокой, белой, тускло мигавшей свечой.

Хозяйка не поднялась с места и не произнесла ни единого приветственного слова, когда Ванс вошел в столовую, сопровождаемый Питером Дэймоном, который объявил имя посетителя и доложил, что тот пришел по срочному делу.

- Надеюсь, с Сиднеем ничего не случилось, - произнесла миссис Уэйзи вместо приветствия встревоженным голосом, потому что не могла объяснить визит Ванса иначе как тем, что он принес какие-то дурные вести о брате.

Гость не ничего ответил и она повторила:

- Надеюсь, ничего серьезного не произошло?

- Я не знал, что вы ужинаете, миссис Уэйзи... Простите что помешал и потревожил вас так поздно... Я уйду и вернусь в другой раз. - с этими словами Ванс направился к двери.

- Скажите же, что вы пришли мне сообщить? - спросила Ирен теперь уже в полном убеждении, что ее новой "надеждой" стряслось нечто ужасное.

- Боюсь, сообщить мне нечего.

Вся злоба и вся отвага, которые Ванс в себе накопил, а вместе с ними и вера в правильность его миссии мгновенно улетучились, едва он оказался в обществе своего "врага". Не спросив у хозяйки разрешения, он обессилено рухнул на стул.

- Я привыкла ужинать поздно, - сказала Ирен.

Она улыбнулась сама над собой, вновь села на свое место, и торопливо глотнув белого вина из бокала пояснила: "За весь день это единственное время, когда я свободна от вечной суматохи и неразберихи, а еще и вечного страха... Пожалуйста, сидите... (произнесла она, увидев, что гость встал). Могу я предложить вам что-нибудь поесть или выпить...?"

- Нет, нет, благодарю, - заговорил Ванс, между тем как Ирен встревоженным взглядом изучала его лицо, ища между двумя братьями сходство, однако к своему разочарованию убеждаясь, что оно было крайне отдаленным, если таковое вообще имелось, потому как волосы у Ванса были светлыми, а глаза карими, и в выражении его губ, да и во всей наружности присутствовала некая надменность и излишняя самоуверенность.

- Мы с братом ужасно повздорили, миссис Уэйзи... Чуть до драки не дошло... Должен вам сказать, что я не одобряю, что он сделался у вас в доме... слугой-сиделкой.

- Понятно, - Ирен посмотрела на него с высока. - Однако неужели он такого дурного мнения о своей должности?

- Как раз наоборот... Боюсь, что он до безобразия здесь счастлив.

- Отчего же бояться счастья? - спросила Ирен при этом вся озарившись торжеством, что еще выразительнее подчеркивал мерцающий огонь свечи.

- Но ведь это неправильное счастье, миссис Уэйзи, как вы не понимаете.

- Счастье это счастье, каким бы оно ни было, разве нет, мистер Де Лейкс?... Если только счастье как таковое не считать грехом.

Ванс невольно улыбнулся.

- Давайте лучше пройдем в гостиную и побеседуем там, потому что вы, как я вижу, весьма расстроены, да и у меня самой сегодня совершенно нет аппетита. Мне кажется, что я сижу и просто смотрю в тарелку уже часами. Идемте со мной, прошу вас.

Ирен взяла Ванса под руку и проводила в просторную комнату, примыкавшую к столовой.

- Может быть, вы по крайней мере выпьете чашку кофе, - предложила хозяйка и гость кивнул.

Ванс уже успел остыть, но по-прежнему чувствовал, что обязан вызволить Сиднея из этого дома. Брату не пристало выливать за кем-то отхожие горшки!

- Вы должны понять, что ни один врач, и ни один специалист не помог и не смог бы помочь моему сыну лучше, чем ваш брат. А потому ваши опасения насчет того, что он находится здесь в каком-то унизительном качестве совершенно не оправданы, мистер Де Лейкс... Я готова платить ему столько же, сколько платила бы любому специалисту... Поймите, что благодаря ему, наша жизнь полностью изменилась...

Ванс почувствовал, что на ум ему не приходит никаких доводов, и что пропали не только все его аргументы, но и сам смысл его спасительной миссии.

- Я просто опасался, - заговорил он, извиняясь, - что в этом доме его жизнь превратится в продолжение того, что Сидней сам называл унижением и позором, испытанными в тюрьме, где, боюсь, он сильно утратил не только самоуважение и достоинство, но и веру в себя... Сидней говорил, миссис Уэйзи, что там за решеткой с ним делали ужасные вещи... Я даже слушать об этом не стал, потому что это было бы ни к чему.

- Ни к чему? - поразилась его словам Миссис Уэйзи. Она нахмурилась: "А вам не кажется, что наоборот следовало его выслушать? - добавила она с жаром. - С кем еще ему быть откровенным, как не с родным братом... Я хочу сказать, кому если не вам он мог бы излить душу".

Ванс посмотрел на нее долгим взглядом.

- Он не просил слушать его исповедь, - продолжал Ванс. - Просто сказал, что в тюрьме... как это назвать... его мужественность сломили, так он выразился... что его там имели.

Последние слова вырвались у Ванса невольно, и тем самым он сразу раскрыл ей, как много в их непростом разговоре оставалось недосказанным с его стороны.

- Вот видите! - воскликнула Ирен. - Поэтому ему и надо было излить кому-то душу... И конечно, естественнее всего, ему было бы обратиться к вам.... Как же иначе...

- Но понимаете, мне кажется, - предпринял Ванс последнюю попытку донести до нее свою мысль и дать ей понять, с какой целью он пришел в такой поздний час, - что если он останется здесь работать, то хоть он и будет, как вы говорите, счастлив на этой должности, у него только сильнее разовьется ощущение...

-... Что его здесь имеют! - закончив за него фразу, миссис Уэйзи налила чашку кофе и всучила Вансу в руки.

- Честно говоря, миссис Уэйзи, я теперь не знаю что думать.

Ванс был готов расплакаться.

- Я ни в коей мере не обольщаюсь мыслью, что Сидней планирует остаться на этой, как вы выражаетесь "должности", навсегда, - продолжала миссис Уэйзи. - Но боюсь, есть один человек, который надеется именно на это...

- Ясно, - насилу смог выдавить из себя Ванс.

- Гарет рассчитывает, что Сидней останется с ним насовсем.

Лицо Ванса исказилось гримасой непередаваемой неприязни.

- Они и правда так благополучно сошлись? - хрипло осведомился он.

- У них самые прекрасные отношения... какие я когда-либо видела, - торжествующе объявила миссис Уэйзи. - Ваш брат уже совершил для моего мальчика чудо... Гарет умирал, и Сидней стал его спасителем.

После таких слов, громы и молнии, которые Ванс уже собрался метать и с ними град обвинений и осуждений, куда-то улетучились.

- Мне кажется, что разлучить их сейчас было бы преступлением, - продолжала давить миссис Уэйзи своей правотой, даром что противник уже был сокрушен.

- Однако, - наступала она, полностью завладев преимуществом, - полагаю, я бы скорее предпочла, чтобы мой мальчик умер, чем допустила, что его счастье и благополучие достигаются ценою чьего-то унижения... морального или физического. Да, пусть лучше смерть... Но вы ошибаетесь... Эти двое юношей нужны друг другу, и ни один из них не чувствует себя от этого униженным ни в каком смысле....