- Проснулась? Сейчас будем завтракать, - в хижину зашел Сухарто.
- А что это с ней? - незаметным кивком указала она на старуху.
- Не удивляйся, это местные привычки - жевать бетель[168]... Да он слабый совсем!
Старуха закончила растирать пряности и встала с циновки. И Катарине бросилось в глаза необычное одеяние хозяйки: нечто вроде юбки на ней было, как и у тех женщин, которых она видела на Яве, примерно такой же саронг, но вот кофта или подобие ее в виде шарфа напрочь отсутствовала. Обвислые полувысохшие груди смотрелись совершенно непривлекательно, но их хозяйка, казалось, этого не замечала. Она легкой походкой прошла мимо Катарины к выходу, видимо, на кухню.
- Сухарто, а где мы сейчас? Не у тебя дома?
- Вообще-то, остров, да - мой родной Бали, но до дома еще далеко, я живу на юге. А мы с тобой сейчас в деревне, у коренных жителей бали-ага[169]. Не удивляйся их поведению, они создали вокруг себя замкнутый мир и с опаской пускают в него других людей.
- У них такая религия? - спросила Катарина, подумав о том, что старуха со своей открытой грудью сильно отличается от мусульманских женщин, которых видела она на Яве.
- Здесь, на Бали, живут в основном индусы, - заметил Сухарто. - Когда на Яве свергли династию Мадшапахита, местным жителям не оставалось выбора, как только принять другую веру - ислам. Ну, а истинные индусы бежали сюда, на Бали.
- А бали-ага?
- Они и этой веры не приняли, у них свои духи[170]...
В комнату заглянула старуха и что-то сказала Сухарто.
- Пойдем, Катарина, - прервал он свой рассказ, - нас приглашают на завтрак.
Во дворе, под навесом, горел очаг, отдаленно напоминающий печку. Старуха сняла с огня котелок с кипящей похлебкой и разлила ее в небольшие глиняные чашки. Бульон испускал тот самый аромат специй, что был и в комнате. На столе уже лежали на пальмовых листьях, служивших тарелками, брикетики теплого риса и соевого фермента, горки тушеных овощей, посыпанных жареным арахисом и тертым имбирем.
Из другой пристройки к дому вышли две совсем юных девушки, одетые только в саронги, с открытой грудью. Они сложили руки лодочкой для приветствия и поставили на стол плоды кокоса с уже отсеченными верхушками, похожие на темно-желтые глиняные горшки.
Завтрак ей понравился, еда была свежей и совершенно не жирной. "Может, такая древняя бабуля потому и полна энергии, что не ест мяса?" - подумала Катарина.
Девушки отошли от стола и уселись на бамбуковых ковриках на веранде, где стояли корзины с фруктами. Одна из них взяла нож и начала чистить крупный плод манго.
- Как она странно держит нож! - воскликнула Катарина.
- Да, балийские женщины чистят овощи и фрукты совсем не так, как вы, - заметил Сухарто. - Европейки делают движения к себе, а наши - от себя.
- Да так же совсем неудобно!
- Кто как привык... Видимо, у наших женщин не принято лезвие ножа направлять на себя... Это же опасно.
- Сухарто, а кто тебе эти люди? Родственники?
- Нет, это бабушка моего друга, он живет недалеко от меня, в Бадунге... Кстати, Катарина, а не хочешь узнать о своем будущем у духов бали-ага? Бабушка Нирмала[171] с ними общается!
- Правда? Конечно, хочу!
Сухарто что-то сказал старухе, и та кивнула в знак согласия.
- Мы можем сейчас же пойти с ней, это здесь недалеко.
Завтрак подходил к концу. Силы, наконец-то, стали восстанавливаться, и Катарина чувствовала себя уже гораздо лучше.
Это дерево с толстенным стволом, а точнее, с несколькими стволами, увидела она еще издалека. Оно сильно отличалось от других не только по размеру. Была в нем какая-то пугающая сила: казалось, что это вовсе не дерево, а монстр в его облике вылез из-под земли и стоит, поджидает одиноких путников, чтобы обхватить их крепкими ветвями и задушить. Пока стоял этот монстр на одном месте, позеленели и обросли листьями его руки, вырос на спине и тоже покрылся зеленью горб, и колышется он сейчас под ветром, словно широкая крона дерева. А там, под монстром, лежит что-то. Наверное, это тела заблудившихся путников - ну не из сухих же листьев такая высокая гора?
Чем ближе они подходили к дереву, тем сильнее ощущала она чувство тревоги. А когда уже можно было и разглядеть "пирамиду", даже остановилась:
- Нет, я не пойду, это чудище и нас съест...
Сухарто и бабушка Нирмала переглянулись.
- Катарина, ты уж извини... И почему я не предупредил тебя? Не бойся, это обычное дерево, вернее, не совсем обычное, а священное. А под ним - останки умерших людей. Никто их не убивал, понимаешь? Они ушли из жизни своей смертью... Их так похоронили.
- Хоронят не так. Или в землю закапывают, или - сжигают на огне...
- Ты знаешь об этих способах захоронения. А есть еще и такой. Тела оставляют под священным деревом, и они лежат там целую вечность, а души гуляют там, где хотят. Вот такая у этих людей традиция.
- А запах? Это ж какое зловоние будет, если складывать трупы, как поленья?
- Подойдем поближе и убедишься, что никакого запаха здесь нет. Странно это, конечно... Но так ведь оно и есть. Все дело в магических силах дерева...
Когда они подошли совсем близко, Катарина смогла уже разглядеть оголенные, высохшие и чуть позеленевшие от времени, а еще больше - от тропических дождей, черепа и кости людей. Картина открывалась взору не самая радостная, впрочем, и на обычном кладбище нет причин для веселья.
Они стояли под кроной векового дерева и слушали, как зеленые сочные листья что-то нашептывают на ветру. Бабушка Нирмала присела на толстый корень, он выглядывал из-под земли и походил на два человеческих тела, перекрученных узлом, закрыла глаза и протянула руки к ветвям. Что-то блеснуло в ее правой руке, видимо, это был магический предмет, с помощью которого она могла разговаривать с духами.
Ветер подул сильнее. И со стороны гор, будто именно там и находился город мертвых. Несколько листочков с дерева взлетели вверх и закружились в воздухе, а один из них упал к ногам Катарины. Она подняла его и держала в руке, не зная, что делать дальше: выбросить или же сохранить на память.
Бабушка начала говорить напряженным голосом, с нотками волнения, и даже - тревоги.
- Сухарто, что она сказала?
- Духи говорят, что недолго нам быть вместе, - произнес он тоже тревожно, и - вполголоса, видимо, для него эти слова стали неожиданностью, - и что нас разлучит смерть... Но если попросим своих богов, то через триста лет сможем снова встретиться...
"Что сочиняет старая? - начала нервничать Катарина, не высказывая пока свои мысли вслух. - Как это "недолго быть вместе"? Мы разве "вместе"? Видимо, совсем потеряла рассудок от общения с духами, если говорит о таком промежутке времени - триста лет... Это кто ж живет столько?"
- Нужно обязательно попросить богов, - продолжал переводить "прорицательницу" Сухарто. - Потому что на наших потомков ляжет проклятие, которое снимется только через три столетия... А пока есть время, мы можем любить друг друга и быть счастливыми.
Бабушка Нирмала открыла глаза и произнесла уже ровным, спокойным тоном:
- Пойдемте домой. Я проведала всех, кого смогла...
У Катарины на душе оставалась тревога. И странное чувство неудовлетворенности. Будто попросила она сладкого, а дали - кислый лимон. Нет, совсем не это хотела услышать. А что? Что тогда? Не ответив на этот вопрос, она поняла, что сама не знает, чего же хочет...
Сухарто немного погрустнел. Он задумчиво посмотрел на свою спутницу и с удивлением заметил в ней нечто новое, какие-то очень важные, хотя почти незаметные на первый взгляд детали. Без них бы и не было единого образа такой решительной и в то время очень боязливой, такой твердой и в то же время легко ранимой девушки из далекой, почти легендарной страны. Из страны - завоевательницы.
Их взгляды встретились, и ее обожгло странным огнем. Совсем не горячим, а мягким и трепетным. Она смутилась и отвела глаза.
