Преодолев две тысячи семьсот сорок пять метров, снаряд из обедненного удара, выпущенный рельсотроном на гиперзвуковой скорости пробил полдюйма стальной обшивки мчащейся по шоссе российской командно-штабной машины БТР-27^[59], беспрепятственно пройдя через дизельный двигатель в шестьсот лошадиных сил, топливный бак, заднюю стенку корпуса и ударил в двигатель идущей в сорока пяти метрах за БТР-ом полицейской машины прежде, чем, наконец, остановился. Двигатель БТР-а взорвался, вызвал взрыв дизельного топлива. Полицейская машина просто перевернулась на бок и слетела в кювет, словно игрушка.

Уолл продолжал осматривать местность в электронный прицел.

— Вижу пехоту, — сообщил он. — Три километра. Они могут ставить там минометы или готовиться стрелять гранатами. Нам лучше выдвигаться.

— Дымы! — Скомандовал Уэстон. Вскоре густое облако серого дыма, непроницаемого для инфракрасных камер затянуло ветровое стекло, скрывая конвертоплан со всех направлений кроме того, с которого приближалась десантная группа. Он надеялся, что дым сделает гораздо более проблемным определение дальности для минометных расчетов. Гребаный штуцер, с силой выдохнул Уэстон, давайте, бегом!

— Минометный огонь! Еще! — Уэстон ощутил, как взрывы начали сотрясать фюзеляж, окатывая фюзеляж и винты кусками грязи, снега и битого асфальта. Несмотря на поставленные вокруг машины дымы, разрывы быстро приближались к ним. Еще один-два, и они их накроют. Уэстон просто мог видеть, как плохие парни бросают смертоносные снаряды в трубы минометов, отпускают их вниз и слышат громкое «БАБАХ» вышибного заряда. МV-22 закачался, оба двигателя чихнули и загремели, когда их продуло воздухом, гонимым избыточным давлением от близкого взрыва.

Но вдруг Фратиер увидел, как некая невидимая сила взорвала всю приближающуюся российскую военную технику. Последнему взрыву вторил огромный взрыв боеукладки одного из минометов. Но все невоенные средства — полицейская машина и машина скорой помощи — остались нетронуты.

— Что это было? — Крикнул Уэстон по ВПУ. — Доклад!

— Похоже, наш ангел-хранитель позаботился о них, — сказал один из членов экипажа. — Множественные взрывы. Дорога чиста, не считая полицейской машины и машины скорой помощи.

Хорошо кто-то выстрелил, подумал Уэстон. Сильный дождь и ветер быстро разгоняли дымовую завесу, не давая им много времени.

— Когда там группа высадки будет на борту?

— Уже под хвостом. У них раненый.

— Понял.

Уэстон толкнул ручки управления двигателями, начиная раскручивать винты. — Группе прикрытия на борт. Убираемся отсюда к черту!

Члены группы погрузки, выполняющие роль группы прикрытия, начали отходить к машине — как вдруг остановились, повалившись на землю. Уэстон не слышал этого до последнего за ревом двигателей — свиста летящей мины. И ему оставались лишь беспомощно наблюдать, как один из членов экипажа исчез в ослепительной вспышке и оглушительном грохоте всего в двадцати пяти метрах от конвертоплана.

— Господи! — Крикнул второй пилот. — В Канди попали! Триггерман, Флекс, гляньте на восток, не можете ли вы помочь Канди!

— Отставить, — Уэстон ощутил жжение в горле. Это было самое трудное решение, которое ему доводилось принимать, но он принял его без колебаний. — Это было прямое попадание. В машину. Вперед.

— Шеф, мы не можем бросить его…

— У нас нет выбора, — ответил Уэстон. — Прикрытие, в машину немедленно. Флекс, откуда стреляли?

— Огонь с севера с другого берега реки, — ответил Фратиер. — Не могу определить точно, но стреляли с севера, возможно, из-за моста. Асы, видите новые цели к северу от нашей позиции?

— Флекс! Обратный отсчет, когда все будут на борту!

— Двадцать секунд, шеф. Пятнадцать… Десять! Все на борту, поднимаю рампу! Вперед, вперед!

Уэстон вжал газ до красной черты, в МV-22 поднялся в воздух. Затем он передвинул ручку управления гондолами двигателей на несколько градусов, увеличивая горизонтальную скорость. По мере набора скорости, крылья создавали все большую подъемную силу, но когда Уэстон наклонил нос вниз и опустил машину на уровень верхушек деревьев, скорость начала нарастать крайне показательно. Наконец, когда скорость увеличилась, Уэстон перевел гондолы двигателей в горизонтальное положение, переведя «Пэйв Хаммер» из вертолетного в самолетный режим. Он включил радар системы полета с автоматическим огибанием рельефа и ТВ-систему обзора в условиях низкой видимости, чтобы видеть и облетать все возможные препятствия в темноте на малой высоте.

— Твою ж мать, мы сделали это, — выдохнул второй пилот. — Я думал, мы уже не…

В этот же момент станция предупреждения об облучении издала пронзительный БИПБИПБИП! В верхней части экрана показался символ в виде букв «А». Оператор средств РЭБ крикнул:

— Радар «три А»^[60], на четыре часа! Влево!

Справа появились вспышки выстрелов из зенитного орудия, в их сторону метнулись трассеры. Уэстон завалил машину влево до упора, но не достаточно быстро. 23-мм снаряды мобильной зенитной установки ЗСУ-23-2^[61] из подразделения противовоздушной обороны ВВС Российской Федерации, размещенного на авиабазе в Жуковском ударили в переднюю часть фюзеляжа. Мощные снаряды пробили обшивку, задев также второго пилота, которого едва не выбросило из кресла. Он словно встал и отпрянул, пытаясь избежать судьбы. Уэстон услышал звуки взрывов, хлопки и шипение электропроводки. Большая часть приборов и многофункциональные дисплеи на его приборной панели погасли, тонкая завеса голубоватого дыма от горящей электроники заволокла кабину. В наушниках раздался оглушительный визг, и Уэстону пришлось сбросить шлем, так как он не мог выключить их. В кабине мгновенно стало на пятьдесят градусов холоднее, когда ее заполонил сырой ледяной воздух. Лед сразу же начал затягивать внутреннюю сторону лобового стекла — скоро оно покроется им полностью.

Уэстон оттащил тело второго пилота с центральной части приборной панели. Трясущиеся руки мгновенно покрылись кровью.

— Твою мать! — Крикнул он. — Флекс! Помоги! — Старший группы по высадке бросился к нему, отстегнул тело второго пилота от его кресла и положил на пол кабины. Крови было столько, что казалось, она покрывала каждый квадратный сантиметр кабины.

— Флекс! Давай в правое кресло, помоги мне удержать эту штуку! Нас крепко порвали. — Он опустил нос, но скорость полета продолжила неуклонно снижаться. Вибрация, шедшая от правого крыла, усилилась. — Проверь приборы. Чего еще у нас нет?

— Обороны правого винта неровные, — ответил Фратиер. — Уэстон убавил обороты, пытаясь погасить вибрацию, но это не дало результата. — Похоже, системы контроля правого двигателя сдохли. Вибрация слишком сильная.

— Дерьмо. Нужно отключать правый. — Уэстон переключил передачу, переводя оба винта на левый двигатель, изолированный от электрических, пневматических и гидравлических систем правого, а затем перекрыл подачу топлива в правый двигатель, выключая его. — Скорость упала до семидесяти километров в час, — сказал он. — Но я восстановил управляемость. Вибрация немного снизилась. Он знал, что это был очень, очень сильный оптимизм. — Повреждения?

— Сгорела куча размыкателей, предохранитель на третьем инверторе и автомат, — доложил Фратиер. — Что с работающим автоматом?

— В полете не добраться, — ответил Уэстон. — Так что экономим электричество, и будем надеяться, что долетим с одним инвертором. Черт, да что еще не та…

Вдруг показалось, что заполыхал весь горизонт впереди. Машина летела прямо к авиабазе в Жуковском, и едва ли не каждая зенитная установка поблизости открыла по ним огонь. Уэстон резко накренил машину, пытаясь уйти, но по ним стреляли со всех направлений. Плети горящих трассеров хлестали все ближе и ближе. Именно в этот момент их высветил прожектор и несколько секунд удерживался на конвертоплане.

Отлетались, подумал Уэстон. Не было возможности выброситься, не было парашютов на всех. Единственных шансом была вынужденная посадка, но если все эти «Три А» хотя бы раз в них попадут, не останется и этого. Уэстон подумал о своей семье, о том, на чем придется присутствовать его детям, о том…