Затем состоится шествие по Пенсильвания-авеню к Белому дому, возглавляемое новыми президентом и вице-президентом, и, как ожидалось, их женами, в продолжение традиции, заложенной Джимми и Розалин Картерами, на всех двенадцати участках шествия. На вечер по всему Вашингтону было запланировано около пятнадцати инаугурационных приемов. Новые президент и вице-президент вместе с женами должны были, как минимум, появиться на каждом из них и сделать полный круг по залу. Все это координировалось до секунды и создавало сильное давление организаторов — даже на судей Верховного суда.

Торн протянул руку председателю верховного суда, когда тот вошел в зал.

— Председатель Томпсон, рад видеть вас снова, — сказал он. — Здесь, я полагаю, мы предварительно рассмотрим программу?

— Да, губернатор, — сказал председатель с легким нетерпением в голосе. — У нас немного не хватает времени, так что я бы…

— Да, да, я понимаю. Драгоценный график, — сказал избранный президент с обезоруживающей улыбкой. Зал был переполнен, но все присутствующие вели себя идеально, сидя спокойно, без суеты или иных признаков нервозности. У избранного президента было пятеро детей, всем из которых было менее восьми, но все они сидели тихо, в лучшем случае, едва перешептываясь — можно было подумать, что они были самыми лучшими детьми в мире. — Мы готовы вас выслушать.

Томас Натаниэль Торн, бывший губернатор штата Вермонт, был темной лошадкой. Высокий, по-мальчишески красивый, с волнистыми волосами, начинающими седеть, но все еще светлыми — ему было всего за сорок — с вечно надмирным взглядом голубых глаз и легкой улыбкой, он был самой стремительно восходящей звездой на американском политическом олимпе. Будучи основателем и главой Джефферсоновской партии, Торн был первым альтернативным кандидатом, избранным в президенты с тех пор, как на этот пост вступил Авраам Линкольн со своей новообразованной Республиканской партией.

Его вице-президент, Лестер Ролинс Базик, ранее пробыл шесть сроков на посту сенатора от штата Флорида. У него была жена Марта и двое взрослых детей. Он был южным «Рейгановским Демократом» — консерватором в финансовых вопросах и либералом в социальных, и был известным и очень уважаемым деятелем по эту сторону Кольцевой дороги. Но он разошелся во взглядах со своей партией по ряду вопросов и вскоре пришел к выводу, что его взгляды будут услышаны лучше, если будут исходить из молодой и горячей Джефферсоновской партии — тогда это не будет просто еще попыткой одного старого сенатора перекричать политическую бурю. Однако, несмотря на свою известность и чисто физические габариты, в этом переполненном зале он был практически незаметен.

Двери закрылись, журналисты собрались вокруг, осторожно делая снимки. Председатель Верховного суда пожал руки всем собравшимся, а затем сказал довольно обыденным тоном.

— Как вы уже знаете, губернатор Торн, двадцатая поправка к Конституции США устанавливает фактический момент вступления вас в должность в первую секунду после двенадцати часов сегодняшнего дня. Согласно статье второй первого раздела Конституции вы приносите присягу перед вступлением в должность президента Соединенных Штатов. Таким образом, предстоит церемония с участием большого количества людей, и множеством аспектов, которые могут здесь пройти не так, как на официальной присяге. — Он немного промолчал. Они уже опаздывали, и это было именно одно из таких «что-то не так». — Общепринято проводить присягу перед публичной церемонией, так что на данный момент ваш срок уже официально начался, вы уже приведены к присяге и остается уладить лишь конституционные формальности. Я уверен, что вы не будете возражать против повторения присяги. — Торн лишь улыбнулся своей обычной отрешенной полуулыбкой, той самой, что помогла ему обойти прежнего президента, республиканца Кевина Мартиндэйла, и общенационально утвержденного кандидата от демократической партии.

— Отлично. Я вижу, вы уже подготовили библию, миссис Торн. Приступим.

Амелия Торн протянула на голос председателя Верховного суда старинную Библию, история которой тянулась от семьи президента Джефферсона. Она была слепой с детства в результате диабета, но являла собой подлинную историю о силе и настойчивости: она стала матерью пятерых детей, юристом, членом Верховного суда штата Нью-Хэмпшир, с поста которого ушла, чтобы помочь своему мужу в его президентской компании.

— Губернатор Торн, пожалуйста, положите левую руку на библию, поднимите правую руку и повторяйте за мной: Я, Томас Натаниэль Торн, торжественно клянусь… — Торн начал безупречно и горячо повторять слова присяги, глядя на свою жену, которая также повернула голову на звук его голоса. Затем процедуру повторили Лестер Базик со своей женой Мартой, держащей старинную библию отрытой на книге Исайи.

— Спасибо, губернатор Торн, сенатор Базик, — председатель Верховного суда уже мог не вполне законно называть их «господин президент» и «господин вице-президент», но пока что только пожал им руки и поздравил. — Желаю вам удачи и народной поддержки. А теперь, я полагаю, мы должны двигаться, иначе постановщики сегодняшнего шоу будут на нас очень сердиты.

— Мы еще не готовы, — сказал Торн.

Председатель Верховного суда в ужасе взглянул на него.

— Простите, губернатор?

— Мы не готовы. — Торн жестом сказал всем сесть перед огромным камином в гостиничном номере. Он, Базик, и члены их семей быстро, но спокойно сели, взявшись за руки. — Нам нужно сделать кое-что перед тем, как мы пойдем. Вы можете присоединиться, или просто смотреть, или направиться в Капитолий. Он усадил свою жену на двухместный диванчик перед камином. За окном виднелась боковая стена Белого дома. Затем Торн сел сам и кивнул всем. — Закройте, пожалуйста, глаза.

К великому удивлению председателя Топмсона, все закрыли глаза, и молча сели, держась за руки и склонив головы. Он посмотрел на клерка, на часы, на удивительное собрание перед собой. — Что… что они делают? — Шепотом спросил он у приданного семье офицера Секретной Службы^[4]. — Молятся?

— Не думаю, сэр, — тихо ответил тот. — Я думаю, скорее медитируют.

— Медитируют?! Сейчас? Человека должны привести к присяге в качестве президента Соединенных Штатов менее чем через полчаса! Как он может думать о какой-то медитации?

— Они делают так два раза в день, ваша честь, — ответил сотрудник как ни в чем ни бывало. — По двадцать минут. Ровно двадцати минут. Все.

Председатель Верховного суда понял, что все, что он слышал о Томасе Натаниэле Торне было, вероятно, правдой. Это было невозможно… Недопустимо!

— Губернатор Торн, пожалуйста, мы должны идти. — Ноль внимания. Томпсон сказал громче, голосом, более соответствующим должности председателя верховного суда.

— Губернатор Торн!

Один из детей открыл глаза, посмотрел на председателя, потом недоуменно посмотрел на мать, но снова закрыл глаза, когда увидел, что та никак не реагирует. — Вы можете присоединиться к нам, вы можете смотреть, вы можете уйти, — сказал Торн тихим, но возмущенным голосом, не открывая глаз. — Но вы не можете нас беспокоить. Спасибо.

Томпсон знал что его ждали в Капитолии, знал, что должен был быть там, но не смог заставить себя уйти. Он стоял, замерев, и с удивлением следил за тем, как медленно утекали минуты. Раздалось несколько срочных телефонных звонков и запросов по рации, но на все ответили сотрудники Секретной Службы. Торны и Базики никак не реагировали.

Томпсон ощущал потребность сделать что-то, возможно, даже приказать брать их на руки и везти, потому что страна ждала их, но какая-то необъяснимая сила не давала ему сказать ни слова. Он не мог поверить, но дети, даже совсем маленькие, замерли, без единого движения. Он никогда в жизни не видел, чтобы его собственные дети могли сидеть так долго. Да и внуки, которые обычно вели себя очень хорошо, могли взвиться с места в доли секунды.

Спустя ровно двадцать минут Торн открыл глаза. Словно получив команду, остальные также открыли их одновременно. Базики открыв глаза, увидели, что Торны уже вставали. Никто из них не выглядел сколько-нибудь сонным — нет, они выглядели свежими, напряженными, обновленными, готовыми драться за предстоящую власть. Старшие дети вскочили со своих мест без слов, проверив пеленки на младших и помогая Амелии. Спустя несколько мгновений все были готовы.