— Это Стэн, а не Олли. Оливер Харди сказал был Стэн Лорел. И это не забавная оговорка, это сознательная оговорка. Еще разок, и вы и меня Стэном назовете. Если будете продолжать путаться, сэр, я тоже вас с кем-нибудь перепутаю.

Подполковник ВВС США Хэл Бриггс, несший Линду Мэй Маслюков, пожал плечами, подчеркивая свой очень невоенный вид. Если его подчиненный, старший сержант морской пехоты Крис Уолл выглядел очень необычно в своем насекомоподобном экзоскелете, его командир выглядел еще более странно. На Бриггсе был облегающий темно-серый костюм, напоминающий костюм аквалангиста, тонкий рюкзак, устройства цилиндрической формы на плечах и несколько модулей на поясе. На шлеме тоже виднелись большие зрачки цифровых камер, но этот шлем полностью закрывал голову. На ногах были ботинки с толстыми подошвами и странными утолщениями на лодыжках.

— Стэн, Олли, сержант Крис Уолл — для меня они все кучка старых пердунов, — язвительно заметил Бриггс, проигнорировав нахмурившегося Уолла. Благодаря своему цифровому визору он мог видеть вдали вертолет. — Следуй за мной. — Держась рядом со всем, что могло дать какое-либо прикрытие, но на самом деле не соблюдая никаких правил скрытного передвижения, Хэл Бриггс двинулся в направлении, указанном ему навигационным индикатором на нашлемном дисплее. Уолл держался позади, соблюдая чуть большую скрытность, но не желал отставать.

* * *

Майор ВВС Джон «Мусорщик» Уэстон мог поклясться, что ощутил сквозь стекло кабины своего конвертоплана специального назначения MV-22 «Пэйв Хаммер» жар от взрыва российского бронетранспортера, несмотря на то, что находился за три километра от того места, где этот бронетранспортер взорвался в глухую зимнюю восточно-европейскую ночь.

— «Железный дровосек», прием, — радировал Уэстон. — Это вы что-то взорвали?

— Идем назад, «Хаммер», — ответил Бриггс. — Это наши ангелы-хранители. Будем через две минуты.

Уэстон и шестеро членов его экипажа были частью группы под названием «Сумасбродный маг», секретного подразделения Вспомогательной Разведывательной службы. ВРС состояла из ячеек, разбросанных по всему миру, ничего не знавшем друг о друге, дабы оказывать ЦРУ помощь в спасении высокопоставленных персон, высоко рискованных атаках, разведке, сборе информации и прочих операциях, слишком «горячих» для полевых оперативников и слишком деликатных для привлечения военных.

Это была, безусловно, самая рискованная операция, в которой доводилось принимать участие Уэстону и его экипажу: перелететь с базы Батман на востоке Турции, на которой были развернуты силы командования специальных операция США через Черное море и Республику Украина, заправиться на малой высоте от летающего танкера МС-130П над восточной Украиной под Харьковом, а затем преодолеть еще девятьсот километров под юго-западной Россией к самой окраине Москвы.

Но этот полет в две тысячи километров был только началом их экстраординарной операции. Избегая гражданских и военных радаров, охватывающих воздушное пространство вокруг Москвы и Жуковского, Уэстону и экипажу предстояло проверить четыре контрольные точки вокруг авиабазы в Жуковском, ища агента, вероятно, находившегося в бегах. Основным средством поиска был инфракрасный сканер МV-22: если датчик показывал присутствие каких-либо людей в точке встречи, они высаживали Бриггса и Уолла, начинавших искать агента. У них было меньше часа на это дело, прежде, чем у них подойдет к концу топливо, и им придется вернуться к танкеру МС-130П «Геркулес», барражировавшему над северо-восточной Украиной для дозаправки. До наступления дня им оставалось времени только на два таких рейса, прежде, чем они должны будут вернуться на базу Батман до восхода солнца.

Их единственным преимуществом было знание того, что агент точно будет на одной из четырех явок.

Тридцатидвухлетний командир экипажа, у которого были жена и двое детей, был полностью проинформирован о важности и опасности этой операции, но все равно вызвался добровольно. Как нередко доводилось испытывать на собственной шкуре, быть шпионом правительства Соединенных Штатов было той еще работой. Если он мог применить свои навыки, чтобы спасти этого шпиона, он был обязан их использовать. А МV-22Е «Пэйв Хаммер» был, безусловно, той самой машиной, которая могла помочь в этом. От базовой модели он отличался более мощными двигателями и более мощными крыльями для полетов на малой высоте; имел оборудование для дозаправки в воздухе, усиленные шасси для посадки на необорудованные площадки; сверхточную спутниковую и инерциальную системы навигации; оборудование ночного видения, инфракрасные камеры переднего обзора, радарную систему полета с огибанием рельефа, позволявшую летать на уровне верхушек деревьев в любую погоду, днем и ночью, а также средства противодействия, такие как оборудование радиоэлектронной борьбы, станции предупреждения об облучении, а также ложные тепловые цели для защиты от вражеских средств ПВО.

Конечно, он никогда не рассказывал семье о своей работе, и не собирался. Его жена привыкла к блаженному неведению по части работы мужа. ВРС круглый год действовала по всему земному шару. Семьи сотрудников никогда не знали никаких подробностей. Периодически происходила ротация ячеек, какие-то уходили, но спустя дни, недели, месяцы возвращались. Их родственники смотрели новости, гадали, не участвуют ли их мужья или жены в этом конкретном кризисе, но никогда не знали наверняка. Единственными признаками участия в чем-то ужасном были, разве что, рассеянные взгляды или рассеянность за обеденным столом.

Иногда кто-то не возвращался. Вместо любимых домой приходили соболезнования, слезы, и сложенные в треугольник флаги. Те, кому везло, получали еще и тела. И даже тогда никаких объяснений. Никаких.

Но, сказать откровенно, Уэстон понимал одно: ВРС нашла в его лице нужного человека. Джон Уэстон, с тех времен, когда он был слушателем офицерских курсов и чемпионом своей школы в Иллинойсе по шахматам, в значительной степени любил находиться дома с детьми, и жить, словно перебравшаяся в город широкая деревенщина, но в нем было одно качество, которой никто не оспаривал: он мог заставить МV-22 «Пэйв Хаммер» танцевать.

Однако сейчас он не был уверен, что все танцы мира смогут вытащить их из этой передряги.

— Как там дела, Флекс? — Спросил он.

— Хреново, шеф, — ответил сержант Эд «Флекс» Фратиер, старший по погрузке на их борту. Большой любитель культуризма и бывший спецназовец ВВС стоял у бортового люка МV-22, пристегнувшись ремнем безопасности и осматривая местность в прибор ночного видения. — «Дровосека» не вижу. Зато вижу на дороге тяжелую военную технику. Примерно в пяти минутах.

— «Дровосек», это «Хаммер», у нас гости, — сообщил Уэстон по рации. У вас четыре минуты. Лучше — быстрее.

— Экипаж, вижу группу высадки с юго-востока и востока, — сообщил Фратиер по закрытому каналу внутренней связи, наблюдая Бриггса и Уолла через ПНВ. — Личности подтверждены.

— Группа прикрытия наружу, — скомандовал Уэстон. Фратиер направил группу из троих спецназовцев наружу. Они развернулись вокруг МV-22, прикрывая эвакуацию.

— Готовность…

— Сильный огонь с запада! — Крикнул один из группы погрузки. — От одной из приближающихся машин. Дальность четыре километра!

— Асы будут через двадцать секунд, — доложил Деверилл. — Можешь достать, «Дровосек»?

— Принял, — ответил Крис Уолл. — Сэр, мне нужны дальность и азимут.

Хэл Бриггс остановился, повернулся на запад и осмотрел местность через датчики шлема.

— Три целых пять десятых километра, Стэн, — радировал он. — Большая, быстро движущаяся, возможно, колесный БТР.

— Наконец-то правильно, сэр, — сказал Уолл, и поднял оружие, представляющее нечто среднее между пулеметом М-60 и рентгеновским аппаратом, увенчанное многоканальным прицелом, прицелился и выстрелил в сторону шоссе. Снаряд размером с сигару, но движущийся на гиперзвуковой скорости, в пять раз быстрее обычной пули, вылетел из ствола со звуком, напоминающим хриплый кашель. Не было никакой отдачи — тот же электромагнитный импульс, что отправил снаряд в цель, погасил огромную отдачу.