Воспоминания о том вечере до сих пор отдавались неприятным чувством где-то в груди. Потому что не было даже возможности объяснить девочке, зачем ее вызвали в такое время. Рассказать Айне о том, кем она являлась до нынешнего перерождения, Наследница не захотела. Поэтому пришлось просто наложить на нее то же усыпляющее заклинание, что Хэдес когда-то использовал для супруги, проводя ритуал изъятия дара. Последствием станет лишь сильная головная боль и временное нарушение координации, но если все пройдет хорошо, девочка просто проспит до утра, а ближе к обеду уже будет чувствовать себя абсолютно здоровой. Насколько это возможно для той, кого с самого момента появления на свет наблюдали лекари.
Экра боялась. Безумно боялась того, что где-то способна случиться осечка, ошибка, возникнуть мелкий недочет, что сведет на «нет» все старания, и не рожденная дочь, абсолютно невинная душа потеряет шанс на спокойную, счастливую жизнь. Которую и без того изрядно исковеркали Высшие со своими забавами. Потому, прижимая к губам бледную руку лежащей на каменном алтаре девочки, женщина обращала мольбы ко всем существующим и даже давно забытым божествам. Пусть даже их игра окончится поражением – она согласна еще не на один десяток зеркал, только бы не тронули дочь. Только бы дали ей впоследствии остаться за Гранью в Садах. В отличие от своих родителей, она не заслужила Бездны.
Хэдес, удерживающий в руках сплетенную за неполный месяц печать, на мгновение замер, изучая склонившуюся над телом фигуру. Винить себя вновь смысла не было, пытаться перебрать старые грехи – тоже. Но не подумать о том, что могло бы когда-то все повернуться иначе, и они бы прошли вместе полный путь, вырастив обоих детей, не удалось. Пусть на секунду, но допустить для себя такое бесполезное предположение. И теперь единственное, что он мог сделать для своего ребенка, о существовании которого узнал лишь в момент принятия наказания, это отдать все за ее покой. Опуская на равномерно вздымающуюся грудь спящей девочки мерцающую печать, он впервые за много лет своего последнего перерождения улыбнулся.
Не искривил в усмешке губы, а позволил себе теплую, давно забытую улыбку.
И ободряюще сжал в своих ладонях пальцы супруги и дочери. На краткий миг.
Теперь, стоя рядом с Илиссой в тени искусно вылепленной колонны, но ни единой клеточкой тела не касаясь женщины, чья голова согласно традициям была покрыта прозрачным кружевом, как когда-то, в день их обряда соединения, мужчина смотрел на преклонившую колени у статуи пару. И то ли вспоминал прошлое, то ли радовался за настоящее. Даже он сам не разобрался бы в этих странных ощущениях и мыслях, да и находящаяся рядом вечная супруга тоже. Тем не менее, внутри царствовал неведомый до сего дня покой, который, конечно же, скоро расколется на части, осыпаясь с глухим звоном. Но это случится не сегодня. Пока можно даже обмануться тем, что главная их задача исполнена, и будущее уже не пугает. Скрепленные когда-то цепью души Айне и Брайса получили подтверждение в текущей реальности, по законам Альтерры их брак состоялся, а жизни новой дочери рода МэгРоан ничего не угрожает. Если, конечно, желающих вновь уничтожить межмирье здесь не присутствует. Изначально предполагалось, что печать замкнется на всех членах Дома, однако для этого потребовалась бы их кровь. И никто не давал гарантии в том, что Высшие не найдут иного убийцы. А направлять заклинание на неизвестного индивида было невозможно. Потому пришлось воспользоваться уже проверенной схемой, расплатившись за такую вольность остатками длительности своих жизней, изначально сотканных небесными прядильщицами. И столь дорогой возможностью разорвать цепь, как единственным сильным желанием. Теперь в запасе до финала у них имелись лишь сутки, после которых их существование прекратится. И если выход не будет найден, за этим последует новое перерождение. Определенно – в разных реальностях, если они не исполнят своих клятв.
О том, как вырваться из бесконечно зеркального лабиринта, Илисса догадывалась. Существовал только один-единственный способ, судя по тем крупицам информации, что удалось собрать. Если после смерти оба попадут не в туманное ничто, а прямиком за Грань. Но возникало две проблемы: первая – устроить такое «путешествие» способны лишь мужчины-экры, а Хэдес никоим образом не принадлежал к ним, особенно теперь, завладев собственным телом; вторая – гибель должна произойти от рук друг друга, иначе бесполезно. Последнее хотя бы автоматически приводило в исполнение их клятвы, что изрядно облегчало дальнейшую участь. Но как поступить с первым, пока никто не знал. Идея была, но насколько она безопасна? Сама женщина с легкостью бы переправила мужчину за Грань, поскольку стараниями брата и отклонений своего организма получила власть над иллюзорными клинками. Но некромант бы этого не повторил. Требовалась своеобразная «смена расы», которая подразумевала еще один – последний – эксперимент. От такой мысли внутри все сжималось: забытые ощущения от этих минут ожидания результата просили возрождения. Но на кону стояла жизнь того, в чьем поиске она провела не один десяток тысячелетий. И теперь права на ошибку не оставалось. Если вечный супруг не выдержит ритуал, отправившись в туманное ничто, а она не сможет вытащить его душу для очередной пробы, для него пытка, может, и закончится. А вот для нее – нет.
Потому, бездумно касаясь затянутыми в искусно изукрашенный материал пальцами граней обсидианов, женщина пыталась принять верное решение. Эксперимент манил, обещая несколько часов прежней жизни, что вспоминалась с тоской и долей ужаса. Но и пугал он ничуть не меньше. И почему-то она знала, что ничего не выйдет из этой затеи: такая способность простым разделением крови не передается, а вновь искать тот элемент, что они вживляли когда-то Эрвигу, не оставалось времени. Риск становился напрасным.
Устремляя взгляд на статую Пресветлой Матери, возле которой сейчас Брайс застегивал на шее Айне брачное ожерелье с нефритами, Илисса подавила глубокий вздох. Губы беззвучно шевельнулись, секундой позже искривившись странной, чуть безумной улыбкой.
Она ответит за свои грехи.
Выпуская под стеклянный потолок фигурные колечки дыма, Тайсс с усмешкой посматривал на старших братьев, обменивающихся короткими репликами вполголоса. Это состояние было почти высшей точкой в любом споре, приходя на смену фразам на повышенных тонах. Если кто-то из троицы начинал говорить почти что шепотом, степень его злости уже не поддавалась никакому измерению. Младший из братьев, развалившись в кресле и забросив ноги на подлокотник, веселился, будучи стороной наблюдающей: он в их сделку не ввязывался изначально, а потому в любом случае не проигрывал. Да, поддразнивать что Агнуса, что Эфрена было весело, спутывать им карты тем более, но практической выгоды в этом не существовало. Чистой воды эмоциональное наслаждение.
- Минус одна фигура, - намекая на не так давно растворившуюся в воздухе обсидиановую бабочку, бросил Тайсс, поглядывая на Эфрена, - так что ты просчитался, братец. Твой ввод ее в игру привел лишь к потере очередной куклы.
Злобный взгляд исподлобья, коим наградил его брат, стал лучшим доказательством того, что удар попал в цель.
- Между прочим, не я один промашку совершил.
- Но центральная идея принадлежала тебе, - черно-белое половинчатое лицо приняло торжествующий вид, который когда-то уже стал началом двух крупных войн и одного стихийного бедствия, - потому в Бездну отправляешься именно ты, - заметив недовольство, волнами расходящееся от Эфрена, старший из Высших продолжил, - скоро там вновь сменится власть. Можешь начинать репетировать приветственную речь и поклоны: может, заслужишь крупицы милости с их стороны. Уверен, и Владыка, и его супруга будут рады видеть тебя в качестве своего слуги.
Хрипло рассмеявшись от представленной картины, Тайсс не нашел в себе ни капли сочувствия к среднему брату. Наблюдать за мучениями Эфрена, оказавшегося в услужении у тех, кто несколько тысячелетий был его куклами, куда интереснее, чем отслеживать витки набившей оскомину истории. И забавляться со временем, отведенным на визиты в другие реальности, теперь никто не станет.
