Ее брачное ожерелье.

Символ утраченной свободы. Символ оков, наложенных на душу. Символ их верности друг другу.

Мужская ладонь скользнула по лопатке вниз, прочерчивая большим пальцем линию вдоль позвоночника. Сделать новый вдох оказалось почти непосильной задачей: грудную клетку стянуло обручем, еще сильнее сжавшимся в момент, когда и без того глубокий вырез платья оттянулся ниже. Сократившееся между двумя фигурами расстояние отметилось прикосновением бедер друг к другу и мужским подбородком, удобно устроившимся на женском плече. Теперь находящиеся в спальне сидели бок о бок, и если одна воспринимала реальность замедлившейся, будто и сердце уже не билось, то другой с интересом изучал через кожу неподвижную фигуру рядом с собой. Вспоминая. Наслаждаясь.

Другой голос. Другое тело. Те же реакции.

Даже если бы она старалась скрыть эти отклики на забытые прикосновения, все равно бы ничего не вышло. Связь не обмануть. Когда фальшивые цепи вслед за печатями распались, все лишнее стерлось. Оставив эмоции и ощущения. Нарастающий внутри жар, грозящийся и каменную статую обратить в пыль. Болезненную необходимость прикоснуться, обнять, вдохнуть, почувствовать. Растаптываемые «нельзя» и «бесполезно», на которых босые ноги уже танцевали безумные танцы. И мучительный стон, разбивший тишину, где ранее существовали лишь короткие шумные вдохи и выдохи. Почти граница для незримых «до» и «после», смысла в которых не было. Все равно ничего за последней чертой кроме Бездны не имелось. Не для них.

Бабочки уничтожались бушующим внутри ураганом.

Оборачиваясь так, чтобы в следующий момент поймать чужие губы своими, впервые за столько лет, признать этим действием рухнувшие стены, женщина чуть подалась вперед, прижимаясь к полуобнаженному торсу и обнимая мужчину за шею так, словно сейчас он оставался единственным островком спасения. Хотя на деле скорее являлся тем, что уничтожит ее. Потому что и она – причина его скорой смерти. Клятвы нерушимы, предсказания Высших – всегда исполняются. Но то, что для кого-то стало бы трагедией, для них могло оказаться счастливым финалом. Усталости нужен лишь покой. Когда внутри все прогорело дотла, и внешняя оболочка держалась лишь на остовах, стоило позволить и им рассыпаться, чтобы более не возводить иллюзий жизни. Они оба давно уже мертвы, потому что уничтожены изнутри. Потому что в сотнях, тысячах перерождений их души истощились, существуя лишь на проклятии. Им бы давно развеяться по ветру, да только та, кто смогла бы это сделать, давно развоплощена рукой их сына. Высшие такую милость не подарят. Оставался лишь рискованный шаг: полноценное вступление в игру. Уже как единого целого, коим они не были несколько десятков тысяч лет.

Альтерра рисковала пережить свой второй закат.

Только все это не интересовало никого. Ради возможности уйти и более не быть вовлеченными в агнусово безумие, они смогли бы даже снова привести к краху этот мир. Здесь не осталось ничего ценного. Даже грехи они уже повторили, не раз искупавшись в чужой крови, как бы ни старались пройти новый путь без тяжести вины за плечами. Прошлое настигало, становясь настоящим и говоря о том, что иного будущего не существует. И потому стоило уничтожить возможность на «завтра», которое чересчур утомило за прошедшие тысячелетия.

- Трехликая позволила перерождаться тебе, но не стала трогать не рожденную дочь, - холодные руки сомкнулись на обнаженной талии, вопреки всему даря тепло. - Только, похоже, дальше в игру вступили Высшие, переродив душу девочки в Айне. Оттого ты и ощущала к ней тягу, необходимость заботиться и оберегать.

- Они нарочно вывели на сцену детей, - непроизвольно сомкнув пальцы на мужской ладони, экра нахмурилась, - Чтобы полностью запутать. Потому я не обращала внимания на холодность чувств между мной и Уалтаром, принимая это как должное, успокаивая себя тем, что присутствует необходимость быть рядом, появившаяся еще в первую нашу встречу. И потому же, начиная сходить с ума, когда эта цепь рассыпалась прахом, приняла тягу к Айне за связь. Она была, но иного характера. Только я до сих пор не понимаю, зачем нужно было вообще создавать эти иллюзии и разбивать их впоследствии?

- Они знали, что мы найдем друг друга, специально бросив на сей раз в один и тот же мир. И они хотели затянуть еще один узел на этой нити. Фальшивые цепи рушились уже после того, как мы приносили клятву, делая невозможным счастливый финал. Именно поэтому вспомнил я обо всем раньше. И, получается, эти жизни были их расходным материалом, - скольких убили они сами, в расчет не бралось. Они избавлялись от незнакомых лиц, в то время как Высшие подвергали мучениям их детей. И не только. Троица могла играться сколько угодно с ними, но не имела права втягивать в это невиновных.

- За что они обрекли на перерождение Эрвига – я могу понять, - после недолгой паузы изрекла Наследница, высвобождаясь из объятий и соскальзывая с постели, - сын уничтожил Трехликую, такое просто не забудут, даже если им самим это было выгодно. Но зачем было трогать дочь? И твоя сестра. Кем она была? Почему ты столько времени верил, что у вас связь?

- Похоже, что здесь существовала лишь качественная иллюзия, - мужчина пожал плечами, взъерошивая светлые волосы и наблюдая за тем, как расписанное узорами покрывало облегает гибкую фигурку, скрывая ее наготу, - Никакого иного объяснения найти не могу.

- Значит, Высшие нашли себе развлечение, - завершив завязывать узел над грудью, женщина сцепила пальцы рук в замок, поворачиваясь лицом к сидящему на постели, - Что ж… даже если это будет последней игрой, я не могу от нее отказаться.

- Что ты задумала?

- Переиграть, - в одном-единственном слове ни капли сомнения. В полумраке спальни аметистовые глаза слабо светились, что свидетельствовало о близости двулунной ночи. Но куда явственнее было нескрываемое желание. Вновь сотворить безумство. И это сумасшествие, волнами расходящееся от женщины, сплетающееся с уверенностью, вновь вызывало у хозяина особняка восхищение. Он знал этот взгляд. Знал эту осанку. Эту улыбку.

- Ты же знаешь, что их не убить. А исходом таких игр всегда является смерть.

- Итогом этой игры будет наша смерть. Она все равно неизбежна: мы оба поклялись друг друга, а ты не хуже меня знаешь, что следует за невыполнение, - подходя ближе и проводя пальцами по контуру рисунка на скуле, как делала всегда, протянула женщина. - Но если эта партия окажется за нами, она станет окончательной победой: в случае удачного исхода череда перерождений прекратится.

- Хочешь поставить окончательную точку? – перехватывая порхающие у его лица руки и касаясь губами запястья с перекрещенными лунами, поинтересовался некромант.

- Мне не удалось изменить течение времени, чтобы начать сначала и оказаться с тобой и сыном. Не получилось прожить хотя бы одну жизнь так, чтобы это не было наказанием. Не вышло даже разорвать цепь. Еще одно перерождение приведет к тому же – крушению всех попыток.

У них и вправду не было выхода. Какой бы путь оба ни избрали, жить осталось недолго. Потому стоило рискнуть, устроив поиски того фолианта, что когда-то Хэдес взял с собой из вояжа по мирам. Только не ради разрыва цепи – ради моментальной смерти, что дает возможность минуть туманный коридор, переправляя сразу за Грань.

В их случае – прямиком в Бездну.

========== — XXIX — ==========

В своем несчастье одному я рад,

Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад.

У.Шекспир. Сонет #141

Залитое лунными лучами домашнее святилище рода МэгРоан собрало под своими сводами более трех десятков членов Дома, а также их будущих родственников, коих, правда, было не так уж и много. Большая часть рода Д’Эндарион не сумела наступить на горло многолетней вражде и потому отказала в присутствии на бракосочетании Айне и Брайса. Кроме родителей девочки и среднего брата лорда Ардала не появился никто, если не считать принявшую стараниями Хэдеса свою привычную личину Илиссу. Все лишь потому, что под маской Кейры она не желала встречаться с «родителями», но обязана была находиться рядом с «младшей сестрой», которую сейчас, с печальной улыбкой, в последние дни не сходящей с ее лица, благословляла на спокойную жизнь с любимым человеком, искренне надеясь, что на дочери Высшие больше не посмеют отыграться. Ведь, с трудом, но они провели ритуал несколько ночей назад.