В отчаянии, они взмолились богам с просьбой прекратить кровавую жатву. Они винили во всем несчастную триединую, с которой все началось. А ведь девушка просто пыталась спасти близкого человека. Винили Красную Луну, действующую на зверя своеобразным рычагом. Именно тогда Красная Луна стала вестником смерти. Винили всех, кроме своих собратьев.
Боги, не желая получить пустой мир только из-за людской глупости, выкинули результат эксперимента в Альтерру – недавно образовавшийся сдвиг между мирами, так называемое межмирье. Туда же была отправлена Красная Луна, оставив на Земном небосводе только свою бледнолицую сестру. С тех пор триединых считают порождением Преисподней, Красную Луну – предвестницей Апокалипсиса, а Альтерру – Запретным миром. Мало ли что там вырастет в результате скрещивания рас. Следовательно, было принято решение наложить печать на межмирье, разрешая Альтерре самой решать, кого забрать себе.
На лице отложившей от себя книгу Илиссы застыла горькая улыбка. Все же статус Высшего Зла присвоили ей. Наверное, даже заслуженно. На роль праведницы супруга Владыки и не претендовала, прекрасно понимая, что не ей задумываться о чистоте души. Только сейчас она смотрела на произошедшее со стороны, уже как человек, просто открывший книгу старых легенд, но знающий, что все в ней – правда. И понимание того, что своими руками, пусть и косвенно, она отняла не сотни, а десятки тысяч жизней посредством спасения одной-единственной, заставляло сходить с ума. Отсутствие сведений о конкретном временном отрезке, что требуется выждать – желать сделать что-то со своей памятью. Месяц, два, три она бы еще протянула. Но что, если Хэдесу вообще не удастся завершить мир? Что, если потребуется более десяти лет на это? Или произойдет нечто, из-за чего Трехликая узнает об остальных их провинностях: теневом управлении Альтеррой и перекачивании энергии?
Сложно сказать, страшил ли первородную сам факт перерождения. Скорее, даровал новую надежду на попытку переписать свою жизнь. Вот только ей будет оставлена память, и этого наказания с лихвой хватит, чтобы уничтожить все остальные ее жизни. Одним только напоминанием о том, что происходило в этой. Кем она была. В чем оказалась виновной.
Потому требовалось наложить блок на собственные воспоминания. Если все сложится удачно, он будет распечатан уже в новом – их личном – мире. Если нет – она хотя бы сможет спокойно прожить другой временной отрезок, что подарит ей Богиня в наказание. И, в конце концов, она почти приспособилась к этой странной, неправильной, невозможной для нее жизни среди людей. Без дара, без каких-либо привилегий и условий. Без четкого понимания, что ей не умереть вскоре от какого-нибудь заболевания или серьезного ранения. Однако если она смогла это сделать, смогла влиться в общество, она сумеет понять, чего не хватает населению межмирья. И на чем впоследствии требуется сделать акцент, продумывая все необходимые блага в новом мире. С чем люди способны справиться и с чем должны бороться самостоятельно, двигая прогресс и развиваясь, а что должны для них сделать высшие силы.
Хэдес никогда не дождется от нее глупых слез, проливаемых по прошлому. Никогда не увидит мольбы. И если она оказалась в этих условиях, она будет искать возможность продолжить свой путь. Не в ее привычках просто ждать и надеяться. Теперь эта молодая женщина со смуглой кожей и вьющимися темными волосами – она. Человек. Но все еще способная жить.
И только таинственно мерцающие на брачном ожерелье обсидианы напоминали об ее истинном происхождении. Оставаясь последней нитью, связующей с тем, кого она, где-то в дальнем уголке сердца, обещалась ждать.
И кому доверила свою душу.
========== — XXVII — ==========
Неис вернулся из столицы только полтора месяца спустя, первым делом навестив Илиссу, и лишь после этого направившись в родовой особняк. Попросив женщину отменить все свои встречи с клиентками на сегодняшний вечер, на что получил какой-то заторможенный кивок и подозрение в темных глазах, мужчина, не в силах не улыбаться, дошел до центральной площади и, убедившись, что ему удалось смешаться с толпой, попросту растворился в воздухе, что-то прошептав себе под нос. Очень не хотелось бы, чтобы кто-то из их общих знакомых узнал о его способностях раньше времени. Для Альтерры Неис был чужаком: бабушка и дедушка прибыли с Дахры – маленького, затерявшегося где-то в дальнем уголке Вселенной, мира, о котором в детстве мальчик слышал немало, но до сих пор не мог представить полную картинку. Почему они вообще решились на смену дома, Неис не знал, а от расспросов старшие родственники всегда тактично уклонялись. Через несколько лет у них родился сын – отец Неиса – чистокровный фаэррэ-ин, как и его родители. Кровь этой расы, не многочисленной даже в родном мире, и абсолютно неизвестной для Альтерры, как ни странно, оказалась сильной, вследствие чего даже в браке с иномирянкой родился абсолютно ничего не взявший от матери мальчик, которого и нарекли Неисом. Впоследствии теория о доминировании крови фаэррэ-ин как минимум над кровью орнов, обрела еще два подтверждения в лице младших сестер Неиса. Теперь родители желали узнать, окажется ли их предположение верным, и удастся ли получить чистокровных наследников, и потому подбирали дочерям кандидатов в мужья особенно старательно. Старший же сын, у которого явно в браке должен был появиться такой же чистокровный ребенок, поскольку мужские гены у них испокон веков доминировали над женскими, был предоставлен хотя бы в этом вопросе самому себе. И получил волю выбрать жену самостоятельно, без предварительного изучения ее родословной.
Потому, направляясь в родовой особняк, расположенный в приграничной области Ирльхейна, мужчина был твердо уверен, что никто не посмеет воспрепятствовать его решению.
Главное, чтобы потенциальная невеста не дала резкого отказа.
Он не питал иллюзий: слепой влюбленности Илиссы по отношению к нему не наблюдалось, да и не ждал он подобного. Они оба уже давно не зеленые юнцы, что ведомы гормонами и задыхаются от чувств, едва завидев очаровательное лицо и фигуру. Даже его собственное отношение к женщине было иным: в момент знакомства, безусловно, что-то в ней привлекло Неиса, но вряд ли это что-то было связано с внешностью. Оная являлась вполне обыденной, но от невысокой фигурки, затянутой в простое платье, сложно было оторвать взгляд. От порывистых движений, от нервно комкающих край шали пальцев, от выбивающихся из наспех сделанной прически коротких прядей. Провожая женщину до ее дома, чтобы помочь донести тяжелую корзину с тканями, приобретенными утром в лавке, мужчина не думал, что еще не раз случайно встретится с ней в городе. Не было никакого бурного романа и бесконечных снов с ее участием: просто желание говорить чуть дольше, видеться чуть чаще, обнимать чуть крепче. Их отношения легко характеризовались словом «спокойные». Такой почти домашний уют, не мешающая обоим тишина и возможность поговорить, когда это необходимо. В подобной гармонии можно существовать много лет, поддерживая друг друга. В такой атмосфере Неис хотел бы прожить оставшуюся жизнь и вырастить детей. Мог ли он назвать это любовью, о которой когда-то писали в старых легендах, но которую уже давно истерли из памяти жителей Дахры, и которой не существовало в списке чувств, о которых говорили ему родные? Вряд ли. Желанием заботиться, находиться рядом, жить вместе. Но каким-то странным и непонятным ему самому чувством – скорее нет, чем да. Именно поэтому на слова Илиссы о том, что искренне и сильно полюбить его она никогда не сумеет, он отреагировал более чем спокойно: без этого жили десятки поколений на его родине, без этого мог прожить и он. Но Неис вырос на Альтерре, и все же был вынужден принять существующую здесь систему ценностей, в результате чего уяснил, что здесь загадочная «любовь» ценится и является причиной для брака. Поэтому даст ли свое согласие избранная им женщина – оставалось открытым вопросом.
Морщась от ощущения перетряхивающей его внутренности магии, наложенной на особняк в качестве охранного барьера, мужчина прикрыл ворота, кивком головы здороваясь с садовником, чтобы через мгновение перевести взгляд на второй этаж, где, по его расчетам, должны были находиться старшие родственники.
