- Зная о Вашем особом отношении к проблемам общества, могу предположить, что Вы не останетесь в стороне, - мягко улыбнувшись, прокомментировала сказанное экра, нарочито выдав желаемое за действительное, вырисовывая образ Тьерриана таким, каким он сам хотел его видеть. В том, что слова достигнут цели, Наследница не сомневалась: приближенный Владыки лесть любил. Особенно со стороны женщин.

- Конечно, ассэ Кейра, - слишком торопливо, чтобы это было продуманным и давним решением, согласился мужчина, расцветая: вряд ли до этого момента он действительно собирался общаться с народом. Но сказать, что он на ближайшем кладбище видел всех этих пострадавших – выставить себя в дурном свете. И, не приведи Небо, кто-то помимо старшей дочери рода Д’Эндарион об этом услышит.

Чуть склоняя голову, показывая свою заинтересованность в дальнейшем рассказе и одобрение идее, молодая женщина коснулась губами края фужера. Напиток заканчивался, чего нельзя было сказать о беседе. Но ради дела стоило удерживать опротивевшую ей маску, возвращая опустевшее изделие из тонкого стекла на поднос проходящего мимо официанта, и подавая руку приглашающему ее на танец Тьерриану.

Не самый приятный мужчина в ее жизни, но и далеко не самая худшая кандидатура для пары минут тесных объятий под какую-то тоскливую оркестровую мелодию.

***

С момента того эксперимента прошло не так много времени, а скука, захватывающая Илиссу все чаще, достигла своего апогея. Жажда деятельности пересиливала все остальное, и простого наблюдения за населением Альтерры было недостаточно. Вмешиваться в судьбы тех, чьи жизни были вверены ей Пресветлой Матерью, женщина теперь опасалась. Она все еще не могла отойти от той нечаянной смерти, что не планировалась ни при каком исходе. Но и сидеть просто так не могла.

Раскинувшая лепестки-порталы Иная Земля слабо светилась, пока одна из самых сильных дочерей Трехликой изучала эти переходы. Один из них мерцал как-то слишком нервно, будто пытался угаснуть. Такая реакция могла значить лишь одно: пространство, в которое он ведет, на грани. Скорее всего, к нему уже проведена нить, по которой тянется в Хранилище энергия. А значит, оно обречено. Не по их вине, а в силу определенных действий, происходящих там. Интересно, пуст ли тот мир?

Худощавые пальцы замерли в миллиметре от мерцающего лепестка, концентрация энергии вызвала едва заметное синее сияние, с появлением которого руки чуть развелись в стороны, и лепесток послушно начал растягиваться вслед за ними. От волнения дыхание сбилось, замерев где-то на полувздохе: вперив взгляд в увеличивающийся участок макета, Илисса медленно начала складывать ладони лодочкой, не смыкая их и стараясь сделать так, чтобы лепесток оказался между ними. Сияние разгоралось, охватывая эту зону, и вместе с этим женщину начинала бить мелкая дрожь. Ее уровня было все еще недостаточно, но отступление в планы не входило.

Закрывая глаза, она сама стала пламенем, обнимающим лепесток. И медленно, с глухим треском, пелена, скрывающая другую реальность, рвалась, впуская сознание в чужой мир.

Мир, что сгорал в агонии.

Много ли нужно, чтобы развязать войну? Кусок земли, его владельцев и претендентов на него, стойкое нежелание делить и захватить. Прибавить к этому отсутствие гуманности и желание подчинить себе мелкую кучку людей, не имеющих способностей, и стартовая ступенька готова. И ведь даже вручи наступающей стороне участок любой другой земли, они его загребут, но права на чужую зону все равно продолжат заявлять. И потому думать, что однажды наступит временной отрезок, где не будет никаких стычек, перепалок и войн – глупо. И наивно.

Конкретная же заварушка, набирающая обороты и подключающая с одной и с другой стороны все новых и новых участников, длилась уже более месяца, что, конечно, не могло считаться таким уж большим сроком. И по году, и по два тянулись военные действия. Здесь вроде бы и можно было закончить все быстро – люди не способны слишком долго препятствовать нелюдям, особенно не имея особо толковых экземпляров, сведущих в сложных технологиях, – но почему-то у этих «вошек» хватало сил продолжать обороняться и даже совершать мелкие пакости противнику. Вряд ли за землю так дрались: скорее просто не желали сдаваться. И уже одно это заслуживало уважения.

Вот только не было необходимости иметь развитый дар Провидицы, чтобы предсказать исход. Люди на грани. Еще неделя, две. Максимум – месяц. И они будут окончательно уничтожены. И вряд ли какая божественная помощь здесь последует – демиурги давно покинули свой мир, и даже Агнусу неизвестно, почему они так поступили.

Илисса, у которой от желания сделать уже хоть что-то, пусть и в чужой реальности, ныло где-то в груди, ощущала, как где-то там, где осталось ее тело – когда сознание успешно переместилось, – по виску стекает пот. Надолго ли хватит ее выдержки, и не выбросит ли ее раньше времени из-за банальной перегрузки?

На одной из узеньких улочек, насквозь пропитанной запахом помоев и гарью, доносящейся со стороны какого-то дома в самом ее конце, на вымощенной крупными булыжниками дороге сидела девушка, замотанная в темный, местами порванный, но на вид добротный плащ. Из-под него проглядывало платье из грубого сукна, а на грудь выбились две тонкие косы невнятного серого оттенка. Лица увидеть не удавалось, поскольку голова была склонена, а взгляд, судя по всему, обращен на человека, которого худенькие руки со сбитыми костяшками прижимали к дрожащему телу. Звуков Илисса слышать не могла – сознание заполонил общий хаос, – но была готова заявить, что девчонка трясется от рыданий.

Лежащий на ее коленях мальчишка, кажется, был младше ее. И, наверняка, приходился если не родственником, то очень близким человеком. Потому что простых соседей или знакомых так не оплакивают. Проходящие мимо люди никак не реагировали на несчастную, что в очередной раз убеждало одну из самых сильных дочерей Трехликой в человеческой черствости. Быть может, и Высшим не всегда была свойственная гуманность, но своих собратьев они не оставляли без помощи.

Понимая, что еще немного, и ее выбросит из чужой реальности, Илисса из последних сил сотворила едва мерцающую метку, что тут же приклеилась к девушке в плаще. Она была уверена, что вернется сюда, как только немного восстановится.

Она была права.

На ее ли счастье или на счастье незнакомки течение времени в мирах значительно разнилось? Потому, что спустя почти сутки, что потребовались на полное возмещение резерва и изучение доступных в пределах особняка фолиантов, содержащих в себе хоть какую-то информацию по контролю связанных с основным управляемым миром реальностей, супруга Хэдеса вновь попыталась пробиться сознанием в чужое пространство. И увидела все ту же картину, запоздало осознав, что здесь прошло не более получаса. Наверное, это было к лучшему.

С восьмой попытки удалось установить тонкую, желающую в любой момент порваться нить между ней и плачущей девушкой. Илисса хотела просто помочь, словно бы этим смогла хоть как-то искупить свою вину перед тем, кто умер от ее руки, пусть и не намеренно. Пусть и получил новую жизнь с магическим даром. Сам стал магом. Вспоминая проведенный недавно ритуал и вкладывая эту мысль в голову неизвестной, все так же обнимающей мертвого мальчишку, она надеялась лишь на одно: что еще не поздно вернуть его душу.

Не было ни времени, ни возможности искать отдельное помещение и компоненты. Вразумив девушку, что стоит просто переползти в закуток между двухэтажных домов, своей спасительной темнотой скрывающий все происходящее в нем от случайных глаз, Илисса пыталась прочитать ауру незнакомки, но в который раз натыкалась на такой потрясающий щит, что даже становилось обидно. Кто должен был его накладывать, чтобы не выходило взломать у нее? Но, если его наложили, значит, есть что скрывать. И если это сделала сама девчонка, она сильна. Тогда хватит даже ее крови, потому что на активацию заклинания израсходуется часть дара Илиссы. Только так появляется шанс.