К Сливе докупаю сбрую - добираться будем своим ходом, ибо недалеко - за полчаса доцокаем.
Усаживаю Аню перед собой, показываю, как держаться за луку седла. В принципе, не рекомендуется ездить в одном седле вдвоем, но мое телосложение на данный момент можно назвать худощавым, да и одиннадцатилетняя девочка места занимает немного.
А вес можно не сбавлять гравитацией, поскольку лошадь способна увезти половину собственного веса.
Мы с Аней весим явно меньше двухсот пятидесяти килограммов.
Слива гордо вышагивает по обочине. Один раз задирает хвост, укладывая на дорогу конские яблоки.
Аня этого не видит - все ее внимание поглощает дорога и восторг от осознания наличия собственной лошади.
Лошади пофиг.
Слива хозяйке конюшни нравится.
- Хорошая лошадка, спокойная, - сразу понимает она. - А вы как ее довезли?
- Никак. Верхом доехали, - отвечаю. - Тут недалеко было.
- А, вы, видимо, у Филатовых брали. У них да, у них хорошие кони.
Соглашаюсь.
Уходить из конюшни Аня не хочет.
- Завтра придешь, - обещаю. - Но после обеда.
Вздыхает, провожает Сливу тоскливым взглядом.
***
Выловить припозднившегося прохожего, возвращающегося после очередного собрания в ВОГ, дело пяти минут.
Сидим на крыше какой-то пятиэтажки.
Апреля трясет.
Укладывает полученные знания в голове.
Держу его крепко.
Спустя полчаса Апрель моргает, согласно кивает.
- Все, теперь общение только на жестах, - показываю. - Никакой устной речи в течение двух недель. В том числе и с моими людьми. Забудь на это время устную речь.
Кивает еще раз.
Все же жестами удобнее общаться на глубине, нежели азбукой Морзе или того жестче - семафорной азбукой.
***
Все-таки из Андрея плохая нянька. Он старается мне угодить, но Витя - не его сын.
Он смог бы его полюбить так же, как и Машу, но...
Рядом с Аленой.
И забота о Вите Андрею - в тягость.
Он готовит ему еду, отводит в школу, но Витя несколько непослушный мальчик, и Андрей нередко едва сдерживается, чтобы не накричать на него или не отшлепать.
Хотя в некоторых ситуациях я бы отшлепал.
Дети - очень хитрые существа. Подсознательно они каждый раз берут взрослого "на слабо". Если им что-то не хочется делать, они будут всеми силами этого избегать. Причем самодисциплина у маленьких детей - явление катастрофически редкое, вдобавок всегда являет собой последствие воспитания.
А делать детям не хочется почти ничего, что для взрослого - нормальный ход вещей.
Мыться, например. Чистить зубы. Готовить пищу. Убирать в жилище. Ходить на работу или в учебное заведение.
Научить ребенка чистить зубы - дело даже не недели, а пары дней. А вот привить любовь к пребыванию в состоянии с чищеными зубами, нежели с нечищеными - дело нескольких лет, если не десятка.
Когда происходит конфликт интереса ребенка и интереса взрослого, то ребенок, в силу своего подчиненного положения, вынужден либо подчиниться (и делать то, что ему не хочется), либо найти способ убедить взрослого отказаться от приказа.
Уговорами, нытьем, воплями, плачем.
Изо дня в день.
А терпение у людей - не бесконечное.
Смотрю, как Витя в очередной раз ковыряет ложкой завтрак.
- Ешь быстрее, опаздываем, - говорит Андрей, глядя на часы.
Большие часы, висящие на стене.
Я привык к маленьким наручным. Они удобные, всегда с собой.
- Угу, - угрюмо говорит Витя тарелке, ничуть не прибавляя в скорости.
Из дома выскакивают за пятнадцать минут до начала занятий.
Андрей возвращается спустя сорок минут.
- Фух, едва не опоздали, - заявляет, вваливаясь в кухню. - Кстати, у него в воскресенье в двенадцать дня родительское собрание.
- В воскресенье? - приподнимаю бровь. - Обычно же делают вечером.
- Ну да, но я не знаю, почему... - пытается оправдаться.
- Возможно, потому что сейчас родители стали оканчивать работу позже, - говорю, размышляя и отвечая сам себе. - Раньше в Советском Союзе возвращались домой после шести, практически никогда не задерживаясь. Сейчас же явиться домой в восемь считается нормой. А воскресенье - удобный день для всех.
- Ну да, - открывает холодильник, достает пакет холодного молока, делает глоток. - Логично.
- На собрание я схожу, - заявляю.
- Вы?! - изумление. - А... а как?
- Ногами, - фыркаю.
- А...
Замирает, моргает раз, другой.
- Не ожидал? - прищуриваюсь, отрывая взгляд от ноутбука. - Полагал, что я спихнул на тебя воспитание ребенка, а сам отстранился?
Краснеет.
- Это временно, - тон выходит оправдывающимся. - Я закончу обучающую программу, и тогда тоже включусь в процесс.
Кивает.
- Я могу многое, но не все сразу, - поясняю. Тон почему-то остается тем же самым. - Рук у меня всего две, голова тоже. Я не могу делать все дела одновременно, как бы мне это ни хотелось. И вряд ли когда-нибудь смогу.
- Я... я понимаю, - соглашается.
- Спасибо, - искренне благодарю.
От изумления роняет молоко.
Делаю вид, что не замечаю, как он вытирает лужу.
Моя вина. Я перестал уделять ему внимание.
***
Проглядываю видеозапись пребывания Ромы в Москве.
Передо мной большой монитор, на котором в ускоренном режиме крутятся четыре изображения.
В квартире - тринадцать камер. В подъезде есть еще три - у входа и в лифтах, но они общие, я просто подключился к их работе.
Моя скорость восприятия намного выше человеческой, что имеет определенные неудобства - современная техника это не учитывает. Камеры рассчитаны на обычного человека, которому достаточно 16 кадров в секунду, если не меньше. Плюс у камер не очень хорошая чувствительность к свету. Я мог бы достать камеры лучше, но для меня играет роль не только видеоизображение, но и звук.
Звук передавать намного легче.
Передатчиков звука в квартире - шесть.
Видео крутится в десять раз быстрее обычного. Звук - тоже.
Мне не обязательно просматривать все камеры. Когда Олеся или Николай выходят в другую комнату, я переключаюсь с одних на другие.
Два с половиной часа - сутки.
Макаровы в курсе, что в квартире камеры. Но сколько их и где расположены - знаю только я. Ну, и Апрель, конечно.
Разумеется, я сказал, что все в рамках приличия и разумности. Что они имеют право на отношения, и меня это не интересует.
Не соврал.
Потому что мне на самом деле нет дела до их постели и дел в ней.
Ровно в той мере, насколько это не касается Ромы.
Первая неделя проходит тяжело. Рома капризничает, требует маму, папу, Аню, Витю, меня и Апреля до кучи.
В день у Ромы - четыре занятия с репетиторами или в кружках. Два до обеда, два после. По выходным - прогулки в парке, экскурсии, музеи. Один раз ходили в цирк.
Не проходит мимо мальчика и обычная жизнь. Олеся берет Рому с собой в магазины, позволяет нести часть покупок, хваля за старания. Вместе готовят, убирают в квартире. Николай не отстает.
Спустя месяц Рома прилично считает до ста, выполняет арифметические действия в пределах той же сотни, причем в уме. Его речь делается намного более информативной, словарный запас увеличивается раз в пять. И, похоже, мальчик неплохо рисует.
Станет художником?
Отключаю видео. Пожалуй, можно даже премировать такую хорошую работу.
Главное, чтобы не расслаблялись.
***
Долго размышляю, стоит ли воспользоваться латексом или же просто сжечь камеры у школы и в школе.
Решаю все-таки остановиться на латексе.
