- И... что делать?

- Вариантов два. Первый - ничего не делать. Сидеть на попе ровно, с людьми общаться только в рамках питания. Второй - саботировать развитие цивилизации, чтобы техническое развитие замедлилось в приемлемых для нас рамках.

- Звучит пессимистично.

- Да, особенно второй вариант, - соглашаюсь. - Ибо нас очень мало, а Аугустовских птенцов еще надо учить. Двести лет - долгий срок, если не четыреста. Я могу заломать любого человека, но они легко задавят меня количеством. И даже если я смогу силой или ядом подчинить себе президента и верхушку страны - стран-то в мире не одна и не две. Договариваться? С людьми договариваться никогда нельзя, птенец. Люди всегда будут искать вариант, чтобы обмануть. Всегда.

- А обмануть их?

- Какая разница, птенец? Неважно, на чем будет основан наш договор, и сколько в нем будет лжи с моей стороны - меня будут хотеть обмануть. И, что самое противное, они будут пытаться, и не раз. И верить мне не будут все равно - буду ли я говорить правду или врать. Это раз. Два в том, что этот договор будет исходить от меня, хотя они будут думать, что сами хотят этого. Если al'lil не хочет, его невозможно заставить, ты помнишь. И я уже буду в заведомо ущербном положении. Мне придется делать вид, что я верю их лжи и иногда поддаваться... и не факт, что однажды я не поддамся настолько, что действительно окажусь побежденным.

- Это да, - вздыхает, кладет руки на стол. - Люди - твари еще те. Размножаются, как тараканы. Признавайся, твоя работа?

Непонимающе гляжу на птенца.

- Ну, ты из нас самый старый тут. Вся нынешняя цивилизация, считай, у тебя перед глазами прошла. Сам говорил, иногда людей приходилось разводить, как кроликов. Это ты им прокачал жизнеспособность и плодовитость?

- Я? - фыркаю. - Нет, они сами. Причем только последние лет сто. До этого смертность была мама не горюй, и даже без учета моих жалких усилий. Потом появилась медицина, и количество факторов, переставших быть смертельными, резко увеличилось.

Барабанит пальцами по столу.

- А если как-нибудь... подсократить их количество? Например, эпидемию какую начать.

- Можно, - киваю. - Только вирус вывести надо. Лаборатория нужна, эксперименты. Это работа не на десять лет. И не на четыре руки - с учетом твоих.

- Аугусто подключить?

- И даже не на шесть.

- Украсть готовый? У людей хранится множество штаммов, потенциально смертельных... если вдруг вырвутся.

- Размышляешь, как уничтожить человечество? - усмехаюсь.

- А почему нет?

...- Если твой птенец спросит тебя, как уничтожить всех людей разом, значит, пришло такое время, - Наставник лежит на гладкой каменной площадке и смотрит в небо. - Хотя лет сто-сто пятьдесят у тебя в запасе, может быть, и будет.

- Всех людей? - хмурюсь. - Зачем? А чем питаться?

Ничего не отвечает.

- Да и что их уничтожать, - пытаюсь развеять тишину. - Тут месяц работы максимум... Город можно разнести за пару дней... Потом...

- Идиот, - перебивает Наставник. - Лучше на Луну смотри.

- Но...

- Еще раз, - тон обманчиво-спокоен. - Заткнись. Ложись рядом и смотри на Луну.

Затыкаюсь. Растягиваюсь на жестком камне и послушно уставляюсь на круглый белый блин.

Спорить с Наставником - себе дороже...

- Шеш? - голос птенца выводит из воспоминаний.

- Мой Наставник говорил, - медленно произношу, - что если птенец спросит про то, как уничтожить человечество - значит, это время пришло. Тогда я не понимал, что он имеет ввиду. Теперь... теперь понимаю.

- И... что?

- Сто-сто пятьдесят лет в запасе у меня, может быть, и есть, - повторяю слова своего Старшего.

- А он... ему пришлось, да? Потому и Атлантида затонула?

- Возможно, - соглашаюсь. - Но он мне не говорил. Он вообще мало что рассказывал о себе и о времени до того, как обратил меня.

- Ты тоже мало рассказываешь, - пожимает плечами.

Усмехаюсь.

- Апрель, он мне действительно рассказывал мало. Я ничего не знаю о людях, среди которых он жил. Не знаю, сколько лет ему было до обращения, кто был его Старшим. Он никогда не говорил о нем. Я не знаю, были ли у него птенцы или у его Старшего. Он редко что объяснял - все его учение сводилось к приказам и правилам, которые должны были неукоснительно исполняться. Любые мои ошибки и промахи жестко наказывались. Иногда жестоко. Иногда очень жестоко. Я что-то стал понимать лишь спустя пару сотен лет после его исчезновения. И это, поверь, несколько... неприятно. Но я ему благодарен. Каждую ночь и день. За его науку.

Закусывает губы.

- Нелегко тебе пришлось.

- Возможно. Но я выжил. И это его заслуга. В первую очередь.

- Пусть Тьма будет к нему милостива.

- Пусть, - киваю.

***

Слава техническому прогрессу. Если раньше мне бы пришлось долго и муторно изготавливать учебные пособия для детей, то сейчас нужно всего лишь запрограммировать компьютер.

Но вопрос в том, какой компьютер лучше всего справится с поставленной задачей.

"Франкенштейна" переориентировать не буду - он куплен для другого, и лично мой.

Купить еще "железа" - не проблема.

Как и перепрошить два свежекупленных планшета.

Работы много. За день или два - не справлюсь.

К Новому Году - закончу.

***

Из кухни доносится звон посуды.

-...картошку сварим, - голос Андрея.

- И котлет! - вторит ему Аня.

Захожу в кухню.

- Доброе утро, Марк Витальевич! - здороваются оба слуги.

- Привет, люди, - отзываюсь. - Обед готовите?

- Да, - кивает Андрей. - Картошку пюре сделаем, да котлет пожарим.

- Хорошее дело, - соглашаюсь.

Смотрю, как девочка берет кастрюлю, наполненную водой, и пристраивается чистить картошку.

- Где Витя? - интересуюсь.

- Телевизор смотрит.

Вздергиваю бровь.

- Андрей, позови.

- Ага... - откладывает нож.

- "Да, хозяин", - поправляю.

Застывает.

- Мне, по большому счету, плевать на этикет, ты это знаешь, - поясняю. - Но я среди вашего круга общения уже не единственный al'lil. Кто знает, может, вы встретите и еще кого. И этот кто-то может оказаться не так лояльным к нарушению этикета. Мне не хочется каждый раз пояснять, что слуги-то у меня хорошие, только вот этикету не обучены, так что трогать их не стоит, и тому подобное. А если я не успею объяснить встреченному собрату нюансы общения с вами, то вы можете схлопотать нехилых оплеух. Не смертельно, но очень обидно. И даже больно.

Молчат оба.

- Андрей, тебе ясно?

- Да, хозяин.

- Молодец, - благосклонно киваю. - Зови Витю.

- Да, хозяин, - отвечает с секундной задержкой.

- Марк Витальевич зовет, - голос в гостиной.

Фраза волшебная. Витя тут же несется в кухню, опережая моего слугу.

Смотрю на возникшего в дверном проеме мальчика.

- Добрый день, Виктор Васильевич, - здороваюсь.

Дети часто очень чутко чуют перемену в настроении у взрослых. Даже с учетом того, что я al'lil.

- Здравствуйте...

- Скажите мне, Виктор Васильевич, будьте так добры, почему в кухне обедом занимаются двое людей, а не трое?

Молчит. В дверях появляется Андрей. Не знает, то ли обойти Витю, то ли стоять позади, пока мы беседуем.

Не обращаю на него внимания.

- В общем, так, - говорю мальчику. - Если ты не хочешь помогать с обедом, то можешь не помогать. Иди дальше смотреть телевизор. Но тогда обеда ты не получишь. Совсем.