Создатель первого в мире подводного минного заградителя Михаил Петрович Налетов жил в это время в Ленинграде. За год до описываемых событий в возрасте 65 лет он вышел на пенсию с довольно крупной должности старшего инженера отдела главного механика Кировского завода. Узнав, что его детище — «Краб» — поднят, он обратился к командованию ВМФ с детальным проектом восстановления и модернизации заградителя. Но за эти годы техника подплава ушла далеко вперед, поэтому восстановление «Краба» — лодки по всем статьям устаревшей — было признано нецелесообразным. Уникальную субмарину без колебаний сдали на слом.

Михаил Петрович Налетов скончался 30 марта 1938 года. Несмотря на свой преклонный возраст и болезнь, он до последних дней работал в области проектирования подводных минных заградителей. К сожалению, все его архивы погибли во время блокады Ленинграда, но имя его не должно быть забыто. М. П. Налетов по праву должен занять почетное место среди выдающихся изобретателей в области военноморской техники.

Однако вернемся к началу этого рассказа и попробуем ответить на вопрос: почему многие специалисты отдают приоритет в использовании подводных минных заградителей немцам? Все дело в том, что во время Первой мировой войны в Германии были построены, строились или были заказаны 212 субмарин такого типа. Согласитесь, одинокий «Краб» выглядит довольно бледно на фоне этой армады. Из иностранных держав в Германии первыми оценили важность изобретения Налетова, о котором немцы, несомненно, узнали еще во время постройки, поскольку на Николаевском заводе была многочисленная немецкая «диаспора». Например, в одном из берлинских технических журналов еще задолго до войны была помещена статья со схематическим чертежом лодки, в которой указывалось, что «корабли подобного типа будут играть огромную роль, и очень странно, что первенство в этом вопросе взяла отсталая Россия». Первые немецкие заградители типа UB были заложены перед самой войной, а в строй начали вступать уже через год (сравните сроки постройки!). Однако при практически равном водоизмещении по своему вооружению они существенно уступали лодке Налетова: на каждом из них было всего от 12 до 18 мин. Лишь большие подводные лодки типа U-117 имели по 48 мин, но их водоизмещение достигало 1160 т, т. е. в два раза превышало водоизмещение «Краба».

Но не только по количеству мин «Краб» превосходил германские заградители. Немцы, не зная устройства Налетова для постановки мин, создали свое, которое состояло из шести специальных колодцев, сделанных с уклоном к корме под углом 24 градуса. В каждом колодце помещалось по 2 — 3 мины. Когда верхние и нижние концы колодца открывались, то при подводном ходе заградителя струи воды толкали мины к нижнему отверстию. Следовательно, германские лодки ставили мины «под себя». В силу этого они иногда сами становились их первыми жертвами. Даже по весьма неполным официальным данным так погибли 5 субмарин. Таким образом, немецкое устройство для постановки мин оказалось весьма ненадежным и опасным для самих заградителей. Лишь на последних сериях (начиная с UC-71) это устройство было иным. На этих лодках мины хранились в прочном корпусе на горизонтальных стеллажах, откуда они вводились в две специальные трубы (типа шлюза), в кормовой части заградителя. В каждой из труб помещалось только три мины. После постановки этой шестерки трубы надо

Вертикальное устройство для постановки мин

было снова «перезаряжать», а заодно с помощью специальной цистерны компенсировать вес «выброшенного» за борт груза.

К сожалению, в русском флоте опыт создания первого подводного заградителя долгое время не использовался. Вина за это в первую очередь должна пасть на Николаевский судостроительный завод («Наваль»), Это, говоря современным языком, АОЗТ ухватилось за проект Налетова как за новшество, дававшее, по мнению специалистов, возможность получить колоссальную прибыль (не случайно в первом контракте был пункт о том, что при успешном испытании лодки завод получает госзаказ на крупную серию таких кораблей). А получить солидный госзаказ в России того времени, в отличие от России современной, было голубой мечтой любого предпринимателя. Заводские «менеджеры» легко уговорили неискушенного изобретателя передать им исключительные права на постройку лодки, пообещав самую широкую помощь в оформлении чертежей для проекта и солидную оплату (от 5 до 20 % от суммы контракта в зависимости от результатов). Однако не имея никакого опыта вообще в постройке подводных лодок, общество легкомысленно взялось построить заградитель в нереальные сроки, а затянуло его постройку на многие годы. Потом, в ходе войны, строить нового типа лодку серийно уже никто не решился. Немцы смогли отважиться на это, но ведь судостроительная техника Германии была гораздо выше судостроительной техники царской России. В общем, финансово-инженерная авантюра «Наваля» во всех отношениях дорого обошлась отечественному флоту, «Краб» так и остался лодкой-одиночкой.

Некоторые специалисты утверждают, что «Краб» не пошел в серию только потому, что был «непригодной лодкой». Однако они забывают, что хотя этот корабль был по существу опытным судном, он все-таки участвовал в войне и успешно выполнил ряд важных заданий. Естественно, как всякое новшество, «Краб» просто в принципе не мог не обладать какими-то недостатками, как и любое изделие совершенно нового типа, не имеющее себе подобных, но эти «огрехи» были вполне устранимы, поскольку они не носили принципиальный характер. Известный специалист-подводник царской России Н. А. Монастырев (который, кстати, был одно время старшим офицером «Краба») уже в эмиграции так написал об этом корабле: «Если он и обладал многими недостатками, то это было следствием первого опыта, а не самой идеи, которая была совершенна». Иными словами, из-за недостатка времени и слабости промышленной базы Россия упустила отличную возможность получить в больших количествах поистине первоклассную боевую машину, а новый заградитель, построенный с учетом опыта строительства «Краба» и избавленный от его недостатков, безусловно был бы таковым.

У истоков совместной борьбы России и США с международным терроризмом

Два, казалось бы, совершенно не связанных между собой события произошли в конце XVIII века: приезд в Россию в 1788 году знаменитого американского моряка Джона Поля и захват у берегов Северной Африки в 1793 году алжирскими пиратами американского торгового брига «Полли». Между тем оба события являются звеньями одной цепи, которая уже более двух столетий так или иначе связывает между собой две самые могущественные державы мира — Россию и Соединенные Штаты Америки.

Более 150 лет, вплоть до 1917 года, Россия и Соединенные Штаты оставались самыми дружественными государствами. Между ними, как, впрочем, и между Соединенными Штатами и Советским Союзом, несмотря на более чем 70-летнее господство непримиримых социально-политических систем, никогда не было вооруженных конфликтов. В годы военного лихолетья их вооруженные силы всегда находились по одну сторону фронта.

Как это ни странно, но одно из первых звеньев в цепи долгих и порой не простых взаимоотношений между двумя великими государствами создал основатель флота США П. Джонс. Именно он, поступив на русскую службу в 1778 году, стал российским адмиралом и предложил свой план стратегического сотрудничества России и США в борьбе против пиратов на Средиземном море.

Прошло двести лет, и вновь перед цивилизованным человечеством встает проблема борьбы с международным терроризмом. Сумеет ли человечество решить эту проблему? В значительной мере это зависит от согласованных действий России и Соединенных Штатов Америки. О событиях двухсотлетней давности, о первых планах совместной борьбы России и США с терроризмом и пойдет наш рассказ.