— Интересно, дождь будет? — спросила у Богдана Юлька.

— Возможно! — глянув на север, ответил Богдан.

Он шел, отворачивая лицо, и Юлька поняла, что юношу смущает ее присутствие.

— Ты кем в замке работаешь?

— Поваренком, — нехотя ответил Богдан.

— А стражником быть не хочешь?

— Нет.

— Почему? — удивилась Юлька. — Мальчишки обычно мечтают о военной карьере.

— У вас — возможно. А в Валахии — только те, кто любит чужие слезы и кровь. Знаешь, как Дракула обычно обедает?

— Нет. Расскажи!

— Ему накрывают столик возле вкопанных в землю колов, на верхушках которых мучаются люди, приговоренные Цепешом к смерти. Среди них даже младенцы попадаются. Во время еды Влад Цепеш следит, чтобы те, кто с ним обедает, разделяли его наслаждение. Того, кто поморщится или зажмет от неприятного запаха нос, избавляют от запаха, сажая на самый высокий кол.

— Какой ужас! — содрогнулась Юлька. — Так может поступать только душевнобольной человек.

— От матери то же самое слышал, — согласился Богдан. — Цепеш повредил ум в плену у турок. Когда сидел у них в тюрьме, то развлекался, отлавливая и сажая на кол крыс.

— Несчастные жители Валахии! — грустно сказала Юлька.

— Такая наша судьба! — вздохнул Богдан. — Кто сильнее, тот и прав.

Поднявшись на пригорок, Юлька увидела разбросанные в долине домики с площадью посередине и высившийся на скале замок Бран.

— Какой величественный замок! — воскликнула Юлька.

— Мой прапрадед был в числе его строителей, — похвастался Богдан. — Замок имеет 4 этажа, соединенные лестницей. Залы и коридоры замка составляют лабиринт: он настолько запутанный, что в нем можно заблудиться. Во внутреннем дворике выкопан глубокий колодец: вода в нем чистая и холодная. Хорошо, что кухня расположена на первом этаже, иначе замаялись бы, таская воду.

Между тем колонна кучевых облаков продвинулась вперед. Небо потемнело. Схваченное в плен солнце пыталось вырваться, просовывая голову в проемы между тучами, и малодушно пряталось обратно. Внезапно, словно открыли небесный люк, хлынул дождь. Он лил, заполняя собой пустоты, превращая ямы в лужи, а твердую, сухую землю в грязь. Попытка ребят спрятаться под липой оказалась неудачной: поднявшийся ветер обрушился на них, стегая по телу тонкими водяными плетьми.

— Там домик! — крикнула Юлька, показывая на избушку, примостившуюся на краю пшеничного поля.

Богдан нерешительно замялся, потом, после очередного дождевого удара, махнул рукой:

— Побежали!

Скользя по грязи, ребята бросились к избушке. На крики и стук никто не отозвался и Богдан, толкнув оказавшуюся открытой дверь, вошел в избу.

Сидевший на лавке бородатый мужик угрюмо посмотрел на ребят:

— Что надо?

— Разрешите дождь переждать, — широко улыбаясь, попросила Юлька.

— Ладно, — не ответив на Юлькину улыбку, отвернулся мужик.

Присев вслед за Богданом на табурет, Юлька обратила внимание, что, кроме мужика, в избе находится женщина. Сидя у окна, она уныло глядела на барабанившие по бычьему пузырю дождевые капли. В помещении было чисто, все вещи лежали на своих местах, но Юлька почувствовала царившую в избе тоску. Словно отвечая на невысказанный Юлькин вопрос, мужик, обернувшись к женщине, произнес:

— Как с Радой хорошо жили! Да, лентяйка она, шить не умела, но запоет: куда там соловью! А смеялась как: словно колокольчики звенели! Ты, Дарена, рукодельница, каких поискать, но не мила ты мне, хоть тресни!

Согнувшаяся от этих слов женщина глухо сказала:

— Я чем виновата, Михай? Я за другого замуж собиралась. Сам знаешь: господская воля! Попробуй князю возразить!

— Да, конечно! — тоскливо протянул мужик.

Об залегшее в избе молчание, казалось, можно было споткнуться.

— Пойдем отсюда! — не выдержав гнетущей атмосферы, шепнула Юлька Богдану. Поклонившись хозяевам, — никто на поклон не ответил, — ребята вышли из избы.

Дождь стихал. Вдохнув свежий воздух, Юлька, морщась от попадающих в лицо капель, спросила Богдана:

— Что здесь произошло?

— В позапрошлую неделю Цепеш, проезжая мимо, увидел, что у работавшего в поле Михая рваная рубашка. «Почему такой вид? — Да жена никак не зашьет. — Ленивая, значит. Отрубить руки и на кол!». Михай в ногах у Цепеша ползал, просил жену простить, да где там! А Михаю, чтоб рубашки латать, новую жену привезли.

— Благотворительность по-княжески! — констатировала Юлька. — Веселенькая история!

— Обхохочешься! — сумрачно подтвердил Богдан, выравнивая путь по направлению к поселку.

Внезапно у Юльки мелькнула мысль, от которой она поежилась: не являлись ли Юлькины действия по насильственному навязыванию своих представлений о добре другим людям — как в поселке очередников за счастьем — благодеяниями, подобные княжеским? Ведь Цепеш уверен, что осчастливил крестьянина.

В мыслях об этом Юлька не заметила, как подошли к поселку. Дождь закончился. По улицам поселка торопились на работу озабоченные, молчаливые люди. Юлька обратила внимание, что никто из жителей поселка не смеялся.

Двигаясь вслед за Богданом, Юлька вышла к колодцу, на срубе которого — Юлька не поверила своим глазам, — висела на гвоздике сделанная из золота чаша для питья.

— Чаша действительно золотая? — неуверенно спросила Юлька.

— Где? — обернулся Богдан. — А, эта… Конечно, золотая.

— Но воры…

— Нет у нас воров: Цепеш в первые дни правления посадил на кол всех, кто хоть однажды попадался на краже. По его приказу Штефан создал сеть осведомителей, и похищенное находят в тот же день.

— Ты хочешь сказать, что в Валахии не воруют? — изумилась Юлька.

— Естественно: кому хочется умереть! — Богдан был доволен, что хоть чем-то в Валахии можно гордиться. — Шеф-повар рассказывал, что, уезжая ночью в другой город, потерял на улице золотую монету. Когда через неделю вернулся, монета по-прежнему лежала на мостовой.

Поднявшись по длинной дороге в гору, подошли к воротам замка.

Богдан объяснил стражникам, что ведет на работу новую посудомойку, и те, внимательно оглядев Юльку, открыли ворота. Не менее тщательно осмотрел девушку и шеф-повар.

— Руки у тебя — белые, изнеженные, — скривился он, — На прялке небось сидела. Котлы сумеешь ворочать?

— Да, — уверенно ответила Юлька.

— Если что — я помогу, — выскочил Богдан.

— Ладно, помощник, — улыбнулся шеф-повар. Чувствовалось, что он благоволит Богдану. — Возьмем твою барышню. Звать тебя как?

— Маришка, — ответила Юлька, рассудив, что конспирацию нужно соблюдать во всем.

— В углу котлы лежат: остались от вчерашнего ужина. Принесешь воды — и за работу! Богдан показал, где взять тряпки и металлический скребок, и вскоре Юлька драила огромные, в половину человеческого роста котлы.

С непривычки Юлька быстро устала; отдыхая, она оглядывала помещение кухни, поразившее ее большими размерами и количеством работавших здесь людей — их было не менее ста человек. Только сейчас она поверила утверждению Богдана, что шеф-повар занимает в местной иерархии третье место после начальника охраны и Штефана.

Домыв котел, Юлька подошла к Богдану, занимавшемуся странным делом: он резал мясо на кусочки и толок его в каменной ступе, доводя до кашеобразного состояния. Следующий поваренок сгущал эту кашу, добавляя, специи, яйца и муку. Полученная масса обжаривалась на вертеле в форме овцы или вола, уносимого помощниками официантов на княжеский стол. На соседнем столе точно также поступали с рыбой, заталкивая «кашку», перед тем, как ее сварить или пожарить, в искусно стянутую с рыбы кожу.^[88]

— Зачем такие сложности? — удивилась Юлька.

— Чтобы сохранить зубы, — пояснил Богдан. — Если в мясе окажется косточка, меня тут же посадят на кол. Даже овощи подаются в виде пюре.

— А что делают с тушами в зале?

— Специальный резчик делит их на порции, которые кладутся на блюда и разносятся официантами тем, кто сидит за столом.

— И много их сидит? — Если только свои, то двести человек. А когда приезжают гости, то даже на галереях столы ставят.