Я не колебалась ни секунды.

— Никогда.

— Ты должна! — горячо возразила Лакуна. — Когда это видение рассеется, у тебя будет всего несколько секунд, чтобы покончить со мной. Сделай это, и все эмоции, что были переданы мне, вернуться в Единство. Воспоминания, которыми я заразила тебя, канут без следа!

— Это не обсуждается, — ответила я почти небрежным тоном.

Переполнявшие её чувства вырвались наружу, и, яростно сверкнув глазами на помрачневшем лице, Лакуна схватила меня за плечи.

— Тупая блядь! Что ты, по-твоему, пытаешься спасти? Я — ничто! Бесполезный мусор! Собрание ненужных воспоминаний и бесполезных эмоций, впихнутых в тело кобылы, которая собиралась убить твоего далёкого предка! Я даже меньше, чем ничто. Хоть раз сделай то, что важно для тебя, и убей меня! Спаси себя! Подумай о тех бесчисленных жизнях, что ты сможешь сохранить, если просто покончишь со мной сейчас.

— Нет, — невозмутимо ответила я, глядя ей прямо в глаза.

Она угрожающе нависла надо мной, и её глаза сияли, подобно взрывам двух жар-бомб.

— Ты… Я же использовала тебя, Блекджек! Свалила в тебя всю ту дрянь, которую была не в силах выносить сама, так же, как Богиня сделала это со мной! И отравила тебя своим ядом, совсем как её! Прикончи меня! Умоляю!

Но я не могла и не собиралась делать этого. И Лакуна прекрасно это понимала. Не сводя с меня глаз, сверкающих мрачным фиолетовым светом, она вдруг задрожала мелкой дрожью и начала съёживаться, становясь всё меньше и меньше, пока не стала размером с жеребёнка.

— Прошу тебя… — всхлипнула она. — Почему? Я ведь заслуживаю этого. Почему?

Я крепко обняла её.

— Ты — мой друг, — тихо ответила я. — Я не могу убить тебя. Даже если ты сама просишь об этом. Даже если это спасёт меня. — Я закрыла глаза и нежно потёрлась лицом о её гриву, прислушиваясь к её тихому сопению. — Прости. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы найти другое решение, но не проси меня помогать тебе в самоуничтожении.

— Почему? — снова спросила Лакуна, отстраняясь от меня. По её щекам бежали слёзы.

— Потому что я такое же чудовище, и ты не позволила мне умереть, хотя могла бы. Друзья не обрекают друзей на смерть. Особенно, когда у нас есть выбор, — ласково произнесла я, погладив её по гриве.

И пока мы парили в этом великом ничто, я обратила свой взор к циклопической голубой голове, с огромными пылающими глазами, и двум кобылам единорогам, что располагались у Богини на плечах. В то же время, находящаяся позади неё фиолетовогривая кобыла принципиально не смотрела в нашу сторону, тем не менее, я ощущала как она украдкой посматривает на нас. Я сердито посмотрела на эту четвёрку, провоцируя их хотя бы на один комментарий по поводу того, что они сейчас видели, одно оскорбление, один бессердечный поступок…

Они не сделали ни чего. Голубая голова отвернулась, затем, тоже самое сделали обе зелёные, и тьма вернулась. Это был кратковременный приступ милосердия, и они, наверняка, от него скоро избавятся, дабы очистить себя от слабостей. Но в данную секунду, я была рада за него.

* * *

Когда мы вынырнули из глубин её разума и уселись бок о бок в кабинете Короля Шикарность, я положила свою голову на плечо Лакуны.

— А остался ли среди нас хоть кто-нибудь, кто не был бы эмоционально закомплексован? — вопросила я, разглядывая водохранилище. За окном всё ещё шел дождь. — То есть, подобная проблема только у меня? Или у всего этого мира? Или в чём-то ещё?

— Я думаю — Бу, — тихо ответила Лакуна. — И эта проблема не только у тебя. Каждому перепала своя доля страданий. Просто, ты способна справиться с настолько большим их количеством, что проще поделиться ими с тобой.

Я вздохнула, и закрыла глаза, слушая тихий шум дождя.

— Я хочу чтобы у нас, когда-нибудь, выдался один хороший день. День наполненный музыкой, танцами и вкусной едой. Такой день, когда мы все сможем быть счастливы. Как ты думаешь, я смогу вот так просто взять, и приказать такому дню настать?

— Я не вижу причин, которые могут помешать тебе в этом, — ответила Лакуна. — Ты уже решила, что именно ты будешь делать с этой короной?

— В озере утоплю, — проворчала я, а затем вздохнула, и столкнулась с её весёлым взглядом. — Ну хорошо. Скорее всего, я отдам корону Сплендиду, или Грейс, возможно Шарм. А может быть, просто брошу её прямо в толпу, и ломанусь к ближайшему выходу.

Лакуна, довольно таки долго, хранила молчание.

— Очень скоро, Богиня завладеет тобой.

— Возможно, — ответила я, уставившись на серую стену воды и подёрнутый дымкой пейзаж за ней.

— Богиня отчистила себя от сомнений и любых форм милосердия. Она полна решимости, — произнесла Лакуна, закрыв глаза. — Она собирается заполучить Черную Книгу, а затем, убить ЛитлПип.

— Возможно, — ответила я спокойно.

— И ты не можешь предупредить ЛитлПип или сказать об этом кому-либо ещё. И я, тоже, не могу.

— Возможно. П-21 и Глори намного умнее меня, они догадаются, — сказала я, по большей части, пытаясь убедить саму себя, нежели Лакуну.

Так и будет, если они конечно не вцепятся друг другу в глотки, выясняя кому же мне, по их мнению, следует отдать корону.

— И Богиня собирается превратить тебя во вторую Лакуну, — пробормотала Лакуна.

— Ну, это ещё вилами на воде писано. Вполне возможно, я буду настолько везуча, что меня убьют каким-нибудь подлым способом, ещё до того, как у неё появится такая возможность, — ответила я, слегка улыбнувшись.

В конце концов я вздохнула и закрыла глаза:

— Ну что ж… хватит попусту тратить здесь время.

Повернувшись, я направилась к двери, когда Лакуна произнесла:

— Блекджек?

— Мммм?

— Мне бы очень хотелось того, чтобы ты подружилась с Псалм, до того, как она ушла на войну, — печально проговорила Лакуна. — Мне кажется… мне кажется ты смогла бы сделать её лучшей пони.

Я фыркнула и улыбнулась ей в ответ:

— Конечно же нет. С моей подачи, мы бы вусмерть напились, накололи бы столько татуировок, что стали бы похожи на зебр и загремели бы за решетку.

Лакуна вздохнула, но улыбнулась улыбкой обречённого, и тряхнула головой.

* * *

Погребение Короля Шикарность состоялось в полдень. Его похоронная процессия состояла всего из четырёх провожающих: меня и трёх его детей. Все остальные, кто присутствовал на церемонии, кучковались по краям водохранилища, наблюдая за нами своими бегающими глазками, и тихо перешептывались с некоторыми из своих сотоварищей, бросая в сторону всех остальных безжалостные, свирепые взгляды. Мой Л.У.М. пестрил десятками красных меток, что были разбросаны по толпе, но не имея возможности остановить церемонию, чтобы отделить враждебных мне пони от остальных присутствующих, я не могла сделать ничего существенного. Глори, П-21 и Рампейж посматривали за меня по сторонам, таким образом, я могла сосредоточиться на церемонии погребения Короля Шикарность. Голубошкурая парочка заключила временное перемирие, по условиям которого, они не будут доставать меня на тему того, что мне нужно делать.

Мы все собрались на берегу водохранилища. Тело Короля Шикарность было обвёрнуто простынями и помещено в наполненную дровами шлюпку. Вокруг его копыт были кучами уложены бутылочные крышечки, а золотые биты поблескивали под дождём, в тех местах, где капли забрызгали тело почившего монарха. Белые лилии, которые были настоящими цветами, что вырастил на земельном участке один из крепостных, подобно короне охватывали голову Шикарности. Деревянный меч лежал справа, штурмовая винтовка слева, а в ногах располагался щит.

На его груди, спрятанный под скрещёнными копытами, покоился дар, преподнесённый мною лично. Это был шар памяти, содержащий в себе воспоминания Голденблада о Гранд Галлопинг Гала. Я хотела поделиться с ним этими воспоминаниями и, совершив такой незамысловатый поступок, сделала это. Я не прислушивалась к напыщенной, торжественной речи Хойти, и исходя из того, что я видела, я была не единственной, кто не слушал его. Большинство присутствующих здесь пони просто соблюдали формальность, изображая благородство и почтительность. Что до его детей, то Шарм выглядела совершенно несчастной, Сплендид, в свою очередь, решил стоять с видом мужественного превозмогания, а глаза Грейс потускнели от горя.