- Сколько слов и ни одного прямого...

- Вопроса? - перебил Ниров. - Мой путь к этой должности не был добровольным, вот и петляю во всем. Раньше ты не была столь, - управляющий подбирал нужное слово, - ... озабоченной. Ты всегда была погружена в свою работу. Отдавалась ей как истинная любовница: со всей страстью и похотью, - Кроберг закатила и прикрыла глаза. - Но сейчас ты другая. Ты похожа на дикарку, на зверя, у которого нет иных мыслей, кроме как защита своей добычи. Но ведь он не добыча, - Ниров смотрел на Кроберг. - Он твой крестник. Собственно, почему крестник? Всегда это интересовало.

Кроберг уставилась на него, слегка вздернув брови.

- Ты серьезно? - спросила его, до конца не веря в риторичность вопроса. - Я думала тех, кто работает на станции не волнует ничего, кроме своих открытий.

- И тебя тоже, - поддел Ниров. - Но ты называешь его крестником и стоишь за него, ни как за открытие или «объект 3». Ты создала вокруг него территорию своего хищного покровительства. И любой, кто угрожает ему или несет опасность, - твой враг. Поэтому все самое опасное проделываешь с ним сама. Признайся, ведь никто не знает истинного положения дел с «объектом 3»? Пока он играет возложенную на него роль, никто не задает вопросов, - Ниров пожал плечами. Он глубоко вздохнул и отошел от иллюминатора в центр комнаты. Кроберг про себя радовалась, что наконец ей можно нормально взглянуть на него. Ее брови сдвинулись вниз, она поняла к чему ведет управляющий. Рассматривая стену, он продолжил. - Нет вопросов - нет проблем. Удобно очень. О твоих ошибках никто не говорит. О твоих тайнах никто не спрашивает. И ты молчишь. Ведь удобно же, - Ниров дошел до двери; потянулся к двери, потом развернулся и медленно направился к иллюминатору. - За несколько минут до того, как в нас врезался корабль нападавших, наши приборы зафиксировали электромагнитное излучение. Оно было не то чтобы сильным, но очень уж мешало работе приборов. Источник его находился где-то здесь, в кольце В. Точнее, к сожалению, уже не определить. Самое удивительное, что у корабля нападавших была точно такая же сигнатура электромагнитного излучения. Естественно мы отвлеклись на непонятный объект, ведь он быстро приближался к нам. Удивительно, да?

- Ты спрашиваешь вирусолога об электромагнитном излучении? Или об удивительном чуде нападения? - язвила Кроберг.

- Чудо? - Ниров ядовито улыбнулся. - Интересное слово. Удивительно то, что излучение в блоке В было похоже на сигнал, - управляющий остановился перед взглядом Кроберг и, не отрываясь, смотрел ей в глаза. - Ты точно ничего не забыла мне сказать?

- Ты обвиняешь меня в том, что я каким-то образом подала сигнал нападавшим?

- Ты? Нет. Но тот факт, что высадившийся отряд взламывал двери отсека, где в тот момент проходил опыт над твоим объектом, заставляет задуматься.

- Ты прав, - Кроберг несколько раз резко кивнула, - это «объект 3» вдруг встал и начал светить фонариком в иллюминатор.

- Они интересовались объектом, который привезла ты, - резко выпалил Ниров.

- Может и так, - Елена сбавила обороты, - но в отсеке были и твои люди.

- Все они были проверены годами! - встрепенулся Ниров. Он сделал выпад в сторону Кроберг.

- В БиоНИЦ тоже работали люди, находившиеся под колпаком. Однако, по мнению федералов, бомбы были заложены в том числе и на станции под комплексом, - напомнила Кроберг. - Я видела те же помехи на мониторах. Все видели их. С десяток людей были в комнате и видели, как начались помехи, и я не могла докричаться до отсека. Что ты хочешь от меня, Ниров? Меня предупреждали на Земле о том, что за работой резервации следят химбаты и чистокровные. Это я должна была тебе сказать?

- Химбаты? - вдумываясь, переспросил Ниров.

- Очнись! Мы в космосе, химбаты и чистокровные внизу, на Земле, - Кроберг всплеснула руками. - Какое отношение они имеют к станции?

- Может никакого, - Ниров развел руками, - а может они обзавелись кораблем и решили украсть твою игрушку, - управляющий задрал голову кверху. Он устало выдохнул и безразлично посмотрел на Кроберг, словно осуждая себя за сказанные слова. Ниров сильно сутулился, будто бы сверху на него что-то давило. - Этого разговора не было, - он подошел к двери, но не спешил нажимать на кнопку открытия, желая остаться здесь.  - Я просто хотел понять врешь ты мне или...

- Сообщите мне, когда привезут Каро.

- Ты сама сначала встань на ноги, - Ниров бросил последний уставший взгляд и открыл дверь. - Черт знает что.

Кроберг осталась одна. В голове все еще сильно штормило. Любое резкое движение вызывало приступ светобоязни и тошноты. Она сильно ударила рукой по кровати. Нет ничего хуже бездействия! Елена вспомнила о Каро; она держалась за слова Нирова о том, что отсек нашли. Она решила, что к тому времени когда его доставят обратно на станцию, ей нужно непременно встать. Елена закрыла глаза. В голову лезли без очереди мысли о случившемся, о том, что в отсеке были плохие условия для выживания, полу откровенный разговор с Нировым. В этот раз он предстал перед ней раненым зверем. У него не было травм, но ему было тяжко находиться здесь и сейчас. Кроберг виделась с управляющим максимум два раза в год и никогда она не вдавалась в подробности его жизни. Как и все вокруг - он был ей не интересен. Так она думала и о себе в его глазах. Закрытый, напичканный идеями о существовании жизни в космосе. Увлеченная натура, как и подобает гениальному ученому. Но все же его исполнительность и приспособленчество сыграло с ним злую шутку. Будучи гениальным ученым, он еще был и военным. Входил в плеяду самых амбициозных военных разработчиков биологического усовершенствования солдат. На каком-то жизненном перекрестке с ним случилось то, что случается со всеми выдающимися представителями человеческой расы. Выбор. Приходится делать выбор пути, по которому ты поведешь свое развитие. Этим перекрестком судеб стало применение холерианы в марсианской колонии Эдемия. В ту пору он возглавлял группу военных ученых в большом поселении на красной планете.

Череда биологических открытий привела к катастрофическим последствиям, когда ими заинтересовались биотеррористы. В результате теракта были заражены десятки людей. Дабы спасти колонию от вымирания, Ниров санкционировал применение холерианы. После наведения порядка в Эдемии, он ждал что его уберут, понизят или отправят куда-нибудь еще. Но прошел целый год и прошение о переводе он написал сам. Однако командование решило иначе. Ниров идеально подходил на роль козла отпущения, привязанного к одному пастбищу. Безупречный исполнитель, как ни крути, который не погнушался применить самый непопулярный из вариантов для выживания. Ниров ждал. Находиться в колонии, где каждый знал, чего им стоило выживание, было невыносимо. Ощущение того, что на тебя с осуждением смотрят сотни пар глаз и ни одного, в котором бы читалась благодарность за спасенную жизнь, никогда не покидало его. Слишком много жертв и не все они были необходимыми. Но Ниров был из тех, кто всегда твердо стоит на ногах и не бежит от последствий. И все это время он держал глухую оборону. С ним общались только потому, что нужно общаться с начальником. Но чем дольше он оставался во главе колонии, тем большим штатом заместителей себя окружал. Ему не хотелось видеть людей и слышать их мысли. Находясь в авангарде колонизации Марса, будучи главой самой развитой колонии, Ниров умудрился уйти в тень - стать затворником. Управлять из тесного мрачного угла мыслей было проще. Никто не видел, как его съедает отвращение к самому себе. Как развивается в нем страх перед беспорядками и болезнями. Но конец его заключения в Эдемии все же наступил. На шестом году после трагедии, его перевели на главную космическую станцию Министерства науки. Где его затворничество и патологический контроль над всем происходящим были как нельзя кстати.

Кроберг повернула голову в сторону иллюминатора. Ей было плохо его видно, а что творится за ним, она не представляла. Но мысли ее рвались туда, где сейчас находился Каро. К медицинскому отсеку, который где-то летал в темном безвоздушном пространстве. Его нашли, а значит, Каро спасен.