Кроберг была взволнована. У нее дрожали руки, и она никак не могла заставить себя усидеть в кресле. Елена не могла поверить, что наискучнейшее собрание высоколобых ученых подарило ей такой невероятный шанс. Чем ближе вертолет БиоНИЦ приближался к месту заражения, тем нетерпеливее становилась Кроберг. Она ходила по салону и инструктировала коллег, напоминая им о высокой вирулентности вируса. Елена также передала через пилотов на землю сообщение о том, что необходимо срочно подготовить ветрогенераторы самой высокой мощности, чтобы не дать воздуху с мониями распространиться на Екатеринодар. Вертолет издалека облетел место происшествия. Все, кто был в салоне, смотрели через иллюминаторы: школьный синий автобус лежал на боку с вырванным двигателем из передней части. В нескольких метрах от него, уткнувшись в кювет, находился трейлер с раскуроченной кабиной. По обеим сторонам находилось около полусотни смятых автомобилей. Шоссе было скоростным и многие просто не успели затормозить. По прикидкам Кроберг, смертельно пострадавших немного. Раненые находились на удалении от места происшествия. Кто был на ногах пытались уйти, но им мешали военные в защитных масках.
Вертолет приземлился за сто метров от оцепления из солдат. Кроберг, выйдя из вертолета, сразу посмотрела на ближайшие деревья. Зеленые кроны мирно дремали в утреннем жарко разливающемся солнце. Вирусологи побежали к автобусу, захватив портативные чемоданчики. «Оба водителя на месте», - уточнил кто-то за спиной. Кроберг приказала всем рассредоточиться и найти источник «белой язвы». Девять ученых-вирусологов как желтые муравьи разбежались в разные стороны. Прежде всего, они осмотрели останки двух погибших врачей. Они находились в десяти метрах от автобуса, прикрытые изоляционной пленкой. Несколько вирусологов направилось к пострадавшим. Те сразу накинулись на них с криками и просьбами. Ученых стеной огородили военные. К автобусу направилась Кроберг, с собой она взяла Ростова. Пробираясь через ограждения шоссе, Кроберг видела разбитые окна автобуса. На их краях много крови. Подбежав ближе, она услышала детские стоны и плач. Войдя, в лежащий на боку автобус, ученые увидели детей: испачканных, покрытых кровью и осколками стекла. Некоторые лежали в неестественных позах друг на друге. Многие рыдали. Кто-то дергал за руку женщину, лежащую среди кресел. Кроберг и Ростов аккуратно пробирались через смятые и вывернутые кресла, осторожно ступая между лежащими бездыханными маленькими телами. Плачущие, стонущие дети смотрели на двух взрослых как на пришельцев. Кто-то начинал реветь еще больше, кто-то замолкал в еще большем страхе. Кроберг и Ростов останавливались возле каждого ребенка, живого и мертвого, осматривали руки и ноги. Тех, у кого не находились белые отметены Ростов выводил наружу и усаживал возле автобуса. По связи он позвал себе на помощь военных в масках, чтобы те перенесли детей в медицинский бокс, развернутый в периметре оцепления. Кроберг пробиралась вглубь автобуса. «Тише», - повторяла она вслух, пытаясь успокоить ревущих от боли и страха детей. Чем дальше она пробиралась, тем меньше становилось шансов на то, что она найдет того, кто является источником заражения. Но она чувствовала, что вирус здесь и что он спрятался от нее. Чутье не подвело ее. Она обнаружила ребенка, на вид семи лет, с небольшими белыми пятнами на ступнях. Он был еще жив. Кроберг позвала Ростова. Он был занят выжившими. Елена крикнула на него, напомнив, зачем они здесь и потребовала, чтобы он немедленно подошел к ней. Ростов подчинился. Зараженный ребенок находился под креслом, они осторожно извлекли его. Это был мальчик в зеленых шортах и синей рубашке-гавайке. Из ноги и руки сильно сочилась кровь. Ростов вытащил ребенка наружу. К этому времени к автобусу подбежали несколько вирусологов из команды Кроберг. Они готовили сохранную капсулу. Через пять минут Кроберг нашла еще двух детей: девочку и мальчика, у которых были белые отметены язвы. Девочка с рваными ранами на ногах и руках. Ее сиреневое платьице было сильно изорвано и пропитано кровью. Мальчику повезло меньше. Он был на грани смерти, с переломами рук и ног. Огромный кусок стекла вонзился в его хрупкое тельце чуть выше поясницы. Кроберг поняла, что у него задет позвоночник. Из длинной резаной раны на груди лилась черная кровь. Это был последний ребенок в автобусе. Кроберг присела рядом. Она медленно обхватывала его надломанное тело, стараясь не касаться большого осколка стекла, торчавшего у него в спине. Он всхлипнул и внезапно схватил ее за руку. Елена опешила и чуть не оступилась. Она посмотрела на его испачканное и изувеченное болью лицо. Его глаза были мутны от крови, но Кроберг видела его зеленые тускнеющие глаза. Мальчик смотрел на нее и сильнее сжимал пальцы.
Кроберг выбралась с ребенком на руках из автобуса. Передала его коллегам. Встал вопрос, как поместить мальчика в сохранную капсулу. Осколок стекла сильно мешал. Кроберг закричала, обвиняя подчиненных в полной некомпетентности. Она приказала немедленно, здесь и сейчас, обрезать стекло и поместить ребенка в капсулу. Елена подошла к двум другим детям. Они уже лежали в капсулах. Жизненные показатели были крайне низкими, но стабильно держались. Ругая коллег за медлительность, Кроберг посмотрела на третьего ребенка, которого вытащила сама. Все это время он смотрел на нее. Он был не в силах держать голову, она свисала с руки врача очень неудобно, но глазами мальчик следил за Еленой. Кроберг закрыла глаза. Ей стало дурно. Она сделала шаг в сторону и увидела, как двое солдат в масках несут портативный операционный бокс. Через несколько минут возле автобуса была раскрыта изолированная палатка, где врачи аккуратно скалывали стекло, чтобы мальчика можно было поместить в сохранную капсулу. Спустя пять минут ребенок потерял сознание. Кроберг все это время гладившая его по волосам, торопила врачей. Вскоре работа была сделана. Мальчика поместили в капсулу и троих детей погрузили в вертолет. Направляясь к нему, Кроберг подошла к главной военной палатке. Она сообщила о том, что у троих детей выявлены признаки заболевания «белой язвой». У остальных пострадавших внешних признаков заболевания нет. Однако всех их необходимо немедленно изолировать, поместить в закрытые костюмы и направить в спецрезервацию на обследование и выявление возможного заражения. Начальник оцепления отдал соответствующее распоряжение. После чего он сообщил, что в Екатеринодаре нет мобильных ветрогенераторов, способных создать воздушную стену. Кроберг посоветовала не волноваться и надеяться, что 15 погибших от «белой язвы» будут единственными, так как источник локализован и все пострадавшие находятся в зоне оцепления. Но уже через полминуты, бледнея, военный сообщил, что несколько детей были увезены вертолетом в Екатеринодар. Кроберг стиснула зубы. Ей хотелось поколотить начальника за то, что эту важную информацию ей не сообщили раньше. Но справившись с нахлынувшими эмоциями, Елена приказала пятерым, подчиненным ей вирусологам, отправляться в Екатеринодар для принятия мер по локализации возможного очага заражения. Сама же она вместе с остальными погрузилась в вертолет, который полетел обратно в БиоНИЦ.
Будучи на полпути в Петрополис, Кроберг узнала, что на борту медицинского вертолета, перевозившего раненых детей в Екатеринодар, обнаружили распавшееся тело одного из санитаров. Детей определили в карантин госпиталя имени Торопова, как и всех, кто был на воздушном судне. Узнав об этом, Данилевский приказал Кроберг развернуть борт и направляться для локализации вируса в Екатеринодар. Но Кроберг убедила его в том, что отправленных ею вирусологов достаточно. И что их приоритетом сейчас являются дети-переносчики.
К двенадцати часам дня Екатеринодарский госпиталь был взят под карантин военными биозащиты. Из больницы никого не выпускали. Вокруг было поставлено оцепление. Специалисты брали пробы воздуха. Но монии было крайне сложно обнаружить. Осложнялось все тем, что в то время ученые не предполагали высокую патогенность этого вируса. И Смерть красноречивой свидетельницей заговорила первой. Через час после выставленного оцепления, в госпитале стали гибнуть люди. Они умирали так быстро и мучительно, что от ужаса и страха многие люди пытались вырваться из здания. Даже выпрыгивали из окон. Вирусологи трубили тревогу. Начинается эпидемия. О происходящем в госпитале сообщили на самый верх. Войска биозащиты приступили к полной изоляции больницы. Она подразумевала полное покрытие здания слоем изоляционной пленки. Пленкой она называлась для простоты, на самом деле это был химический гель, заполняющий все трещины, выемки, создавая внутри непроницаемую оболочку. Здание госпиталя запаивалось в прямом смысле слова. Находившимся внутри, запрещалось открывать окна и двери. Водопровод и канализацию перекрыли. Но никакой запрет не мог остановить безумия, которое охватывало людей, поддавшихся страху.
