Как животное, дышал им, предвкушал ощутить на губах, на языке, на теле, окунуться в водовороте, можно и утонуть в нем.

Ананина проиграла на секунду, потому что непроизвольно вобрала воздух в легкие и ухватилась за мою руку, которая игралась с ней. То ли хотела остановить, то ли помочь. Ммм. Пусть поможет.

Обхватил маленькую ладошку и повторил движение теперь девичьими пальцами внутрь глубоко. Почти не сопротивлялась, удивилась немного, растерялась. В некоторых вещах она невинной казалась.

Смотрел на лицо из-за ее плеча, но любовница предпочитала закрывать глаза. Щеки порозовели неожиданно, сама невинность, подумал бы, что невинна, но нет, девственницей Ананина не была.

Что за урод порвал ее?

Успела мелькнуть раздраженная мысль, отчего другой рукой резко приподнял подбородок Ананиной, запрокинув голову.

Целовал и целовал податливые губы, пока их пальцы доводили девочку до некоего порога, когда та прекратит строить из себя великомученицу.

А Бастард подери, не выдержал! Десять дней без секса - это предел. Бедрами подпер к ванной, от неожиданности маленькая перестала себя ласкать, надавил на ее затылок. Привлекательный вид сзади, провел по позвонкам, пальцем, спускаясь по упругим ягодицам. Ухватил за полушария, примеряя на ладони. Раздвинул.

Ананина уперлась ладонями в ванную, но пикнуть не смела против. Член в сотый раз похоже за сегодня дрогнул в спортивных штанах. Приспустил ниже бедер ткань мешающей одежды и головкой уперся во влажное лоно, готовое принять меня стропроцентно.

Давно представлял в мыслях, особенно последние дни прокручивал, как медленно буду вновь наслаждаться, мать - за ногу, ее похотливым телом. Наслаждаться нервными вздохами, рванными вздрагиваниями.

Скользкая, жаждущая, нетерпеливо сжимающая плоть. Сначала пальцами раздвинул бархатные складки, удостоверившись, с какой силой сжимала мышцы от желания Ананина. Прекрасная девочка, машинально скрутил пышные волосы, обматывая вокруг правого кулака.

Одновременно сильным толчком ворвался внутрь ее тепла, и потянул пряди на себя. Анна прогнулась по возможности сильнее в спине и не удержалась, вскрикнула, когда я твердо до упора ворвался в нее, давя всем весом. Действительно немного маленькая, учитывая, что Анна невероятно возбуждена, но по-прежнему сильно сдавливала.

Заставляла самого сжимать зубы, лишь бы не кончить всего с одного захода.

До чего же ахуен...ое ощущение трахать Ананину. Отступил назад, полностью выходя из нее, на что она промычала неудовлетворенно.

- Не строй из себя равнодушную - не выйдет, - кулаки непроизвольно сжала, которыми упиралась в ванную передо мной.

Потянул волосы на себя еще ближе, языком обводя трепетно бьющуюся жилу. Хотелось как зверю вцепиться в шею добыче.

Член пульсировал, как сумасшедший от желания излиться. Вновь с рывка вошел сильнее, придавливая Ананину к ванной, придержал тело, которое готовилось перевернуться от напора вперед. Опять девочка застонала от боли, шикнула, как раненный зверек.

- Больно, - прошипела все-таки еле слышно. Бархатным голосом, мягким нежным. Как не сойдешь с ума? Мимо ушей прошли мольбы, выкинул из головы ненужным мусором. С такой же дикостью и также глубоко врывался в нее, как варвар, чувствовал вздрагивания, когда слишком сильно давил внутри. Но не останавливался, не прекращал.

Получал извращенное удовольствие от беспомощности девочки в объятиях. Пальцами легко сдавил грудь, мягко улегшуюся в мои ладони, большим и указательным пальцев потер напрягшиеся, возбужденные соски. Как Ананина вздрогнула, как сладко простонала едва мне не на ухо. Триумф победы, гонг, когда слышал эти сладостные звуки. Словно Ананина проигрывала в эти моменты, а я наслаждался победой и эротичными звуками. Быстрее. Хотел, чтобы и она кончила.

Пальцы в рекордные сроки довели до оргазма Анну - всего пару поглаживаний. Она в такие моменты не могла контролировать себя и какое удовольствие доводить ее до такого состояния, когда колючка Анна Ананина сильно вздрагивала и постанывала в моих руках.

Пока прошел собственный оргазм высунул член, развернул Ананину к себе лицом, настолько удивленного, испуганного лица не видел даже, когда вошел в комнату. Удивлена собственным откликом?

А мне хотелось зацеловать моего Бастарда до полусмерти, пока не покинут ее силы кончать.

- Ночь только начинается, - прошептал во влажные, припухшие губы. Сегодня необходимо еще пару - тройку раз довезти ее до этой умопомрачительной грани, чтобы она задыхалась от возбуждения.

Я отпустила гордыню в далекое странствование, положила на колени перед мужчиной самолично и поэтому в горле жила горечь. Но несмотря на это смогла отделить прошлую я и сегодняшнюю.

Волосы вытирала на сухо полотенцем. Хаски спустился вниз на кухню, а я заняла ванную, чтобы отдохнуть от всех частей Аристократа. Все бедра ныли, как будто какой-то садист-извращенец долго и упорно насиловал с особым рвением и скорее всего пилочкой для ногтей или пилой. Скорее пилой, по габаритам больше, чем пилочка.

Среди ночи, только я вознамерилась поспать, но позади мужское тело не желало успокаиваться. Глаза прикрыла, чтобы отвлечься от блуждающего в крови адреналина, удовольствия, будто недавно избежала несчастного случая и была рада до трясучки в конечностях, что осталась жива.

- Эй...Ананина... - он ниразу за время общения не назвал Аней. Для него вечно Ананина, к слову я тоже не разбрасывалась - называла всегда пренебрежительно Хаски. Он и есть Хаски. Больной на голову Хаски.

Почувствовала еще ближе мужское тело сзади, хорошо простынкой прикрылась и не остро ощущала присутствие. Шершавую руку Хаски положил мне на талию, но погладил аккуратно.

- Что? - спросила, но глаза не открывала, очень хотелось спать. Меня измучили, высосали энергию, готовилась отключиться.

- А кто тебя порвал? Этот твой жених? - перестало хотеться спать, как рукой сняло. Развернулась на лопатки, Хаски сбоку на одном локте голый, в отличие от меня, лежал на боку и долго смотрел, в ожидании ответа. А у меня губы не двигались и язык предпочитал улечься и не шевелиться.

- Еще бы раз убил, - услышала сзади.

- Ты больной! - вырвалось, прежде, чем поняла кому и что говорила. Приподнялась в кровати, на груди придерживала легкую простыню. - Это тебе кто-то мозг порвал в детстве или выковырнул из черепа. Как можно настолько равнодушно относиться к жизни, пусть и Бастард, но ты отнял...

Левая мужская рука надавила на ключицу, заставив упасть на подушку спиной, очень близко от шеи, будто с намеком. Я замерла, машинально руки сонула в локтях и распласталась. Восстанавливала привычное сердцебиение.

Мужчина схватился за краешек простыни, скрывавшей мое тело, и мягко повел вниз, опустил до середины бедер.

Неожиданный порыв испугал.

- Не стоит говорить о нем так, мне хочется сделать что-то очень плохое, - скупо произнес Хаски.

Подтянув тело выше к изголовью, поудобнее устроился мужчина. Его левая рука, та что лежала на ключице медленно передвинулась ниже. Невероятно теплые прикосновения, пальцы намеренно прочертили линии на груди, очень аккуратно задели напряженный сосок и плотнее обхватили всей ладонью податливое полушарие груди, покалывающее от напряжения. Вторая рука правая льдом коснулась ниже пупка, отчего мышцы скрутило внизу живота, а грудь еще сильнее подалась на встречу ладони Хаски.

Мужчина обвел маленькие усики бабочки по контуру едва заметно, но льдинки я прочувствовала. Обвел маленький рисуночек, который я делала не для него. Я делала его для Леньки на свое последнее День Рождения, хотела удивить любимого, а он не увидел. Небольшой рисуночек было легко поддерживать в первозданном виде, сама не знала, зачем сохранила. Хаски самозабвенно водил по этим контурам, гладил аккуратные линии, по тельцу маленького насекомого.