Анализ гендера через типичного индивида представляет собой одно из проявлений того, что Эстер Айзенстайн называет ложным универсализмом. Она формулирует проблему следующим образом:

Построенной таким образом теории свойственна сильная тенденция смешивать различные периоды истории и разные части света. В таких текстах, как «Гин/экология» Мэри Дэли, «Женское сексуальное рабство» Кэтлин Барри и им подобных, приводятся примеры патриархатных зверств начиная со сжигания женщин в Индии, уродования гениталий в Африке, бинтования ног в Китае и заканчивая порнографией в Соединенных Штатах Америки. Все эти явления описываются как примеры проявления одной и той же базовой структуры. В таких теориях всемирное измерение гендерных отношений представлено как общая универсальная структура патриархата.

Убеждение, что в каждой стране и в каждый исторический период обнаруживается одна и та же структура, привело рассуждающих таким образом западных феминисток к классическим этноцентристским позициям. Как указывают критики, например Калпана Рэм, объяснение обычая самосожжения вдов, которое основано на расистских западных источниках, представляет индийских женщин как пассивно страдающих от этого зверства и не принимает в расчет их сопротивление, мобилизацию и цели, не отдает должного ни самой проблеме, ни индийским женщинам. Вполне возможно сочетать ясное осознание эксплуатации и подчинения женщин и идею фундаментального характера социальных изменений, необходимых для их устранения, с одной стороны, со столь же ясным осознанием культурных различий в формах угнетения и стратегий борьбы с ними, с другой. Именно такая позиция утверждается, например, в Предварительном отчете о семинаре по феминистской идеологии и структурам, проведенном в 1979 году в Бангкоке Азиатско-Тихооокеанским центром ООН «Женщины и развитие». Однако такой подход выходит за рамки теории гендерных категорий.

Можно интегрировать понятия класса, расы и национальности в теорию гендерных категорий, если эти структуры тоже понимать как категориальные. Это предполагает создание перекрестной классификации по нескольким переменным сразу – обычный шаг для количественной социологии. Главная операция при этом – логическое умножение, результатом которого является классификационная сетка, где размещают разные группы индивидов. Простая двухмерная перекрестная классификация стоит в центре работы Толсона о маскулинности.

Например:

Трехмерная перекрестная классификация лежит в основе последних исследований о тройном угнетении, которое испытывают неанглоязычные работающие женщины:

В такую схему можно добавить любое число измерений. С увеличением числа измерений их становится труднее отобразить на бумаге, но с ними можно легко справляться с помощью компьютера. И все же чем сложнее перекрестная классификация, тем жестче связан анализ со статической логикой категорий. И это усугубляет проблему, которая возникает в теории гендерных категорий при рассмотрении делений внутри самого поля гендера, т. е. делений, которые конституируют гендерные категории.

Самая заметная проблема здесь – политика выбора сексуального объекта. Гетеросексизм и гомофобия должны рассматриваться среди ключевых моделей гендерных отношений. Очень трудно начать борьбу с господством гетеросексуальности, используя категориальную модель гендера. Можно установить новую перекрестную классификацию, где деление гомо/гетеро пересекается с делением женщина/мужчина. Однако при категориальном анализе нет оснований помещать это деление на первое место. Перекрестная классификация запутывает проблему, поскольку логически приравнивает женскую гомосексуальность к мужской. Но есть все основания полагать, что между ними есть существенные различия не только в формах выражения, но и в том, каким образом они первоначально возникают. Как показывает разнообразный опыт участия лесбиянок в движении за освобождение геев, солидарность мужчин и женщин в движении против угнетения со стороны правильного общества нельзя считать чем-то самим собой разумеющимся. Иначе говоря, логическая перекрестная классификация никак не коррелирует с формированием социальных интересов.

Теория гендерных категорий обычно делает акцент на конфликте интересов, но испытывает затруднения при объяснении способа становления интересов и того, как люди сопротивляются структурам, определяющим интересы. Признание социального конфликта в рамках этой теории весьма схематично. При рассмотрении ряда проблем категориальный подход недостаточно хорошо раскрывает движение и противоречивость внутри гендера как социального процесса.

Важно также иметь в виду политические импликации категориального подхода. Одна из двух главных разновидностей теории гендерных категорий – академическая, или стратификационная, – приводит к политике увеличения доступа женщин к разным областям жизни путем роста числа женщин – политических лидеров, женщин, играющих важные роли в юриспруденции или управлении бизнесом. Но такой подход не дает никаких конкретных оснований оспаривать социальное устройство, порождающее сложившееся положение дел. В этом отношении его практические последствия мало отличаются от стратегии реформы ролей, предлагаемой либеральным феминизмом.

Движение за освобождение женщин, как и наиболее радикальные теории гендерных категорий, несомненно, подвергли сомнению существующие властные отношения. Им, однако, свойственна тенденция представлять ситуацию как всё или ничего. Подобно теории революции в духе большого взрыва, которая имплицитно заложена в марксистском структурализме, категориальный подход представляет отдаленное будущее и отдаленное прошлое лишенными угнетения, стремится все мрачные стороны настоящего связать с проявлениями власти мужчин и подчинения женщин. Вследствие этого женщинам предлагается метафизическая солидарность (все женщины…), вездесущий враг (все мужчины…) и необходимо вытекающий отсюда вывод, что борьба при существующих сегодня отношениях бессмысленна, поскольку структура и категории являются универсальными. Так как большинство женщин в силу своих жизненных обстоятельств не могут избежать отношений с мужчинами, на практике эта позиция выливается в неразрешимую дилемму внутри феминизма. Именно поэтому женское движение на протяжении ряда лет испытывает ощутимое напряжение вокруг вопросов чистоты и вины.

В конечном счете, при категориальном подходе власть может приниматься во внимание, но при ее анализе исключается элемент практической политики: выбор, сомнения, стратегия, планирование, ошибки и преобразования. Этим категориальный подход похож на традиционную народную культуру. Именно практическая политика отсутствует в народной комедии войны полов: из века в век мужья грешат, жены ворчат, свекрови придираются, девушки кокетничают, юноши остаются юношами, и так будет во веки веков, аминь. Что бы люди ни предпринимали, ничего не меняется. В более сложных вариантах категориального подхода практическая политика маргинализируется скорее логически, нежели комически. В работах, подобных «Гин/экологии», конкретное направление гендерной политики рассматривается как логическая необходимость, вытекающая из внутренней природы патриархата, а не как выбор стратегии.