Воспрявший было духом после своего открытия Евпатий понял, что силы его на исходе. Озираясь по сторонам, он увидел узкий боковой проход, переходящий в длинный коридор. Куда этот коридор вел, Евпатий не знал, но то, что в узком пространстве Ульвэ уже не сможет так яростно размахивать своим мечом, было однозначно.

Улучив момент, израненный и уставший русич метнулся к проходу и, не задумываясь, нырнул в его неширокое пространство. Следом за Евпатием последовал уже почти торжествующий победу Ульвэ.

– Погоди, мерзкая крыса! Я достану тебя и в этой норе! – яростно прокричал рыцарь.

Коридор оказался недлинным. Пробежав несколько шагов, Евпатий уперся в запертую дверь и оказался зажатым, словно лиса в норе. Тяжело дыша, он развернулся, готовясь вновь лицом к лицу встретиться с огромным двуручным мечом рыцаря.

Ульвэ надвигался на Евпатия, как неминуемая смерть. Проход, который в ширину составлял не больше трех шагов, был почти полностью заслонен его мощной фигурой. На невысоком потолке, до которого, если подпрыгнуть, можно было достать рукой, зловеще мерцали тени от подвешенных к стенам светильников.

Понимая, что такое пространство не годится для нормального боя не то что его двуручным мечом, но даже и обычным, Ульвэ прекратил бешеное вращение своего оружия. Направив острие меча в сторону Евпатия, он приготовился наконец прикончить этого русского выскочку, проткнув его, как барана.

Евпатий же, вспомнив уроки мастера хитрости, повернул свой меч острием к полу и взял его обратным хватом. Такой непривычный маневр слегка озадачил Ульвэ, но решительности не убавил. Подойдя на расстояние удара, рыцарь стал быстро, словно копьем, наносить тычковые удары по зажатому в углу русскому богатырю.

Меч – это продолжение руки, так с детства учили Евпатия. Меч делает твою руку длиннее, держи его крепко, руби с плеча, не давай противнику опомниться, и он будет повержен. Так Евпатий всегда и поступал. В чистом поле ему не было равных. Так было до тех пор, пока судьба не свела его в этих землях с тем, кого в их лагере называют мастером хитрости или попросту Кешкой.

– Скажи мне, витязь, а если тебе придется биться с врагом не в чистом поле, а в тесном доме? Там ведь мечом особо не размахнешься! – спросил как-то Кешка Евпатия. Евпатий даже не нашелся, что и ответить. Никогда такого на Руси не было, чтобы в домах сражаться. Разве что в кабаках мужики кулаками помашут, да и только. Русские воины с врагом всегда в чистом поле встречались или на крепостных стенах.

– Не знаю, что тебе и ответить, мастер. Но ежели и правда так тесно будет, что мечом не размахнуться, так на это шестопер, кистень, булава или кинжал имеются. Ими в тесноте сподручней, – развел в ответ руками Евпатий.

– Ну а если только меч у тебя, что тогда?

Понимая, что Кешка явно клонит к чему-то такому, чего Евпатий не знает, богатырь в ответ лишь пожал плечами.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – позвал за собой Евпатия мастер хитрости.

Они зашли в недавно отстроенный мастером хитрости небольшой сарай. Сарай был абсолютно пустой, имел низкий потолок, а через каждые два-три шага по всему помещению сарая от пола до потолка стояли деревянные столбы.

– Попробуй достать меня своим мечом, богатырь! – как всегда, хитро улыбаясь, заявил богатырю мастер хитрости.

Евпатий сразу сообразил, что в таком помещении с плеча особо не рубанешь, но так просто сдаваться ему не хотелось. Он аккуратно вынул из ножен меч и сделал несколько попыток достать мастера. Тот, в свою очередь, ловко прятался от ударов за столбами и периодически награждал Евпатия тычками и подзатыльниками, которые наносил небольшой деревянной палочкой.

– Здесь хитрость нужна! – сказал уже начинавшему злиться Евпатию Кешка свою излюбленную фразу.

С этими словами мастер хитрости забрал у Евпатия меч и, перевернув его рукоятью вверх, а острием вниз, показал несколько хитроумных движений.

– А теперь ты попробуй, – сказал Кешка, вернув обратно Евпатию его оружие.

Евпатий попробовал взять меч так же, как только что показал ему Кешка. Получилось несколько неуклюже. Но многолетний боевой навык не подвел, и после нескольких неловких движений руки Евпатия приспособились к новому хвату. А через полчаса непрерывной работы Евпатий уже запросто повторял многие движения, показанные мастером хитрости. Да, действительно, работать в тесном помещении мечом с помощью обратного хвата было эффективнее.

– Ну вот, – заключил в конце тренировки мастер хитрости, – теперь, если твоему мечу будет тесно, просто переверни его…

Урок мастера даром не пропал. Сейчас, отражая натиск Ульвэ, Евпатий понимал это как нельзя лучше. Атаки рыцаря уже не были столь стремительными и быстрыми. Даже несмотря на то что меч, являвшийся магическим артефактом, давал дополнительные силы своему хозяину, все же его мощь была не беспредельна.

Атакующие выпады рыцаря требовали затраты намного больших сил, чем короткие движения защиты перевернутым мечом. Отражая очередной натиск, Евпатий даже сумел сделать несколько контрвыпадов, однако и его силы были не безграничны.

Сделав вид, что он от бесконечной защиты решил перейти в атаку, Евпатий бросился вперед, намеренно подставив под удар плечи и шею. Уловка сработала. Боевые навыки Ульвэ действовали быстрее мысли, но именно это и подвело рыцаря. Увидев слабость в защите русича, Ульвэ резко взметнул свой меч вверх, чтобы одним ударом положить конец этому затянувшемуся поединку. Но сила рыцаря, увеличенная к тому же магией меча, сыграла здесь злую шутку. Замах оказался слишком сильным, и острие меча, взмыв вверх, завязло в деревянных перекрытиях потолка. Этим сию секунду воспользовался Евпатий. Мощным ударом ноги в живот он заставил своего противника выпустить застрявший в потолке меч, а затем, как следует вложившись в решающий удар, опрокинул Ульвэ на спину мощным ударом снизу вверх рукоятью меча в подбородок. Последний удар обладал такой силой, что рыцарь вылетел из прохода обратно в просторный зал терема воеводы.

Падая на спину, Ульвэ успел втянуть голову в плечи, чтобы не удариться об пол затылком. Однако это ему не сильно помогло. Не успел он оказаться на полу, как увидел припечатывающий его сверху сапог Евпатия.

Оказавшись между полом и ногой русского богатыря, голова Ульвэ, словно побывав между молотом и наковальней, сначала гулко ударилась об пол, а затем вяло и безжизненно завалилась набок.

На этот раз сознание уходило постепенно. Сначала начало затуманиваться зрение. Разбросанные по полу остатки табуретов и порубленный стол расплылись, очертания стоявших вдоль стен людей стали неясными, а потом и вовсе все смешалось в неясном тумане. Глаза рыцаря закрылись, и он явственно почувствовал вес собственного тела, давящего на пол. Сначала с каждой секундой тело словно становилось тяжелее и тяжелее, стало нестерпимо душно, а потом, наоборот, он вдруг перестал ощущать его вовсе.

– Вот так, – послышался в тишине знакомый, но глухой голос, – пришел мишка и развалил теремок…

Незаконченная фраза Глеба была последним, что восприняло сознание Ульвэ. Тихо выдохнув, его тело застыло без движения, а в голове мелькнула единственная мысль:

«Вот и все…»

Летучая мышь принесла хорошие вести. Свой человек в лагере русичей передал шпиону Ивахико подробную, со всеми деталями карту. Теперь оставалось только дождаться прибытия Генджи с отрядом, чтобы увидеть ее воочию. Жаль только, что эти крылатые твари не могут долго держать в голове информацию. Их крошечный мозг на это не способен. Переданные Ивахико образы были расплывчаты и не до конца ясны. Однако совершенно четко было понятно, что отряду самураев и самому Ивахико пришлось вступить в бой с местными, которых даже удалось взять в плен. Хорошая это новость или плохая, пока было неясно. Надо дождаться прибытия самураев.

Послышался характерный скрип деревянных половиц.

Вошел один из телохранителей.