Швам, пальцам, вытяжкам, шипам, Шумам, гвардейцам и оркестрам, окнам, божьим храмам — Подателям сего: смутьянам, сутям и сетям – словам — Гадать-прогадывать, начертанное напророчив даром. Ладоням, лбам, зрачкам и зеркалам, Скользящим взглядам и устам, ласковым прощаньям — Проводы поверху, горем с губкой пополам, Просеками ресниц, павших падежным окончанием. Слова – силкам, ветра – воронкам, птицеловов – воронкам, Затылкам – сталь и смолы чёрные с небес: Чудному граду Дрездену – не треск, А плач и на разрывах – перезвон по швам. У моря
В сером мареве моря, На пасмурном рейде, за мачтами, Зацепившись за низкое небо, Точёный кораблик повис И качается. Пепельный парус Полумесяцем пепельным дачникам Светит издали. Вмиг остывающий бриз Самоваров, кострищ и пылающих щёк Ветер сносит и сносит упрямо на волн пепелище — Ветру, взморью, акациям ведь невдомёк: Полумесяц сорвётся. Сорвался… Тучек публика радостно свищет. Где Где грязь и гнус; где не смежая глаз Всё ждёшь, страшась, когда ж нагрянут гости; Где, как в долгах, день в долгих сумерках погряз — Живут. На смерть и ночь никак не хватит злости. Живут, хоть злости не хватает. Дефицит Испытывают рощи, лужи, сажа Туч грозовых. Дождь в сдержанном рыданьи моросит, Листвы талоны в срок не отоварив… Скажешь: На горизонта лезвиях Вёрст и рассветов истекают стаи. Как выживаете ещё вы здесь, болезные? – Да ведь – всё есть. …Вот только — злости саму малость не хватает. Старое кино По указке и по разнарядке Сверху список спустили: Кто, кого и когда. Напускная весёлость, Па изящные Утренней лёгкой зарядки И пробежка Давались почти без труда. Дрожь да звон – стаканы о подстаканники — Чай в плацкартном. Под гравий слетает страна. Лётчик или танкист, Пастушок из поволжских джазистов, — Всe попутчики сплошь молодые да ранние, И мораль пасторали полна. Из прекрасных порывов Славных ширококостных героев Соткан воздух разреженный. Зори стягами майскими жгут. В этом реяньи разница стёрлась Меж раем и роем, Песни льются легко и затверженно. На поверках фамилии ждут. Закручивание гаек Вращают на ура Вершители судеб Всё попадающееся Под стальную руку. Бесстыжая пора: При сорванной резьбе Крутиться и внимать Оваций громогласных звуку. Не дальше чем вчера Крещённые во тьме, Слепые ждут Прозренья по второму кругу. Греховодники Живут во грехе, не смущаясь нимало, Иные, хоть грех приказал долго жить. Живут – и с лицом от излишеств и оргий усталым Других подбивают грешить. Не сыщешь управы на ближних пороки: Как в спальне – во всей наготе и красе — В зашторенной черноте черепной коробки — Бесстыжие! – эти – это – делают не как все. 1914 Люди шли на маскарад. Ночь светилась обещаньем. Маскам был уже не рад Каждый встречный. На закланье Отправлялся континент В грязные, как грех, траншеи. Слов и смыслов контингент С перебитою трахеей — По опушкам, по жнивью, на разъездах и в аллее. Сглазили Тысячелетье. Газы. Газы. Газы. Опровержения Время от времени надо печатать опровержения. Желательно – на первой странице и крупным шрифтом. Читатели жизней чужих, Вы недопоняли! Всё было не так. Или – совсем не так. Или – всё ещё может сбыться. Не верьте сенсациям — Читайте опровержения! Кто знает: Может, знак поменяла та ненависть, То животное отторжение? Кто знает: Может, не Ватерлоо, а Бородино — То жестокое поражение? Кто знает: Может, всё ещё может сбыться? Silentium
На выучку! К начисто, к напрочь забытой Матчасти младенчества, млечной игре — К молчанию новеньких робко-маститому В беззвучия чудном и чёрном труде. В неназванном мира и неназываемом — Гнездовья значений. Лелеемый грай Зеницами, звеньями, звонами скажется — Лишь рот в изумленьи себе зажимай. Молчки и молчанки – подспорье поспорившим О «быть иль не быть». Не вопрос! Живою шпаргалкой, копейки не стоившей, Язык точно к небу прирос. Беззвучно в изгнаньи бессмыслицей признаны Все «против» и «за». Не указ Незваное слово для смыслами избранных, А зов. Кто горем разлуки горазд, Ступай расскажи, что сия за напасть: Взрастить возвращенца – и через границы Полей запылённых на плаху явиться. На счастье – на сечу – во власть. |
