- Сиди смирно,- сквозь зубы прошипел Босс, - в задницу занозу загонишь. Передовик одиночка.

Обстановка не располагала, поэтому Жека оставил выпад без ответа и стал думать как всего через четверть часа увидит Леночку и .... И пригласит ее в самое романтичное место. Где бывают такие места, он пока не знал, но был уверен, что найдет. В этом месте обязательно должны быть свечи, лотосы в прозрачных чашах, тяжелые портьеры и очень лиричная музыка.

До десяти осталось пять минут, он уже собрался взять инициативу и закончить этот бедлам, но Босс опять процедил сквозь зубы: Сидеть. Полемика была не уместна, пришлось покориться. Пытка закончилась аж десять минут одиннадцатого.

- Все, - сказал Босс, - готово, проверяем.

Еще десять минут выборочно брали из стопок доски и катались на них по цеху. С каждой минутой Жека все больше осознавал, что евангельское "не убий" писано не про него и кровожадно поглядывал не Босса.

Но вот шоу закончилось и в проеме открытой двери в солнечных лучах, вся воздушная и с протуберанцем возникла она и она шла, нет плыла к нему. Боже плыла она, та, которая занимала все его мысли и волновала сердце последние полтора суток - без малого вечность. Но на солнце наползли тучи, а светлого ангела закрыла фигура Мефистофеля - в двери нарисовался Славик.

- Надо же, принесло, - огорчился Жека.

- О! Вот это я понимаю, вот, что значит рабочая закалка. И что уже готово? - затараторилон.

- Готово, - сказал Босс, - доски можно забирать, а лаги и щепки не трогать.

- Будет сделано, - принял тот к исполнению, - а документики прихватили? Леночке отдайте, она сейчас копии снимет и вернет.

- Ага, я ей сейчас отдам, - вызвался Жека, - идите кофе пить, я приду.

Она стояла в сторонке, ветерок чуть раздувал ее каштановые волосы, самую малость раскосые глаза смотрели немного наивно и очень по-доброму. Нимфа. Жека обогнул Славика, подошел к Леночке, поздоровался, и начал копаться в папке явно затягивая время.

- Да тут особенно и искать не чего, - сказал он, когда коллеги со Славиком отошли на десяток шагов, - забери вместе с папкой, здесь ничего другого нет. Просто я хотел тебя пригласить вечером...

- В ресторан, потом в ночной клуб, а потом пить кофе до утра, - съязвила Леночка.

- На концерт, - удивляясь, сам себе вдруг ляпнул Жека.

- На концерт!? Сегодня? Не ожидала. Вечером?

- Ну да вечером. Днем только детские бывают.

- Договорились, спасибо. А куда?

- В концертный, конечно. Ничего иного в голову свежеиспеченному кавалеру не пришло. Да, собственно, он искренне предполагал, что концерты бывают только в концертных залах.

- К началу буду у входа, - мотыльком порхнула Леночка.

- К началу, а когда у него начало. А вообще-то концерты сегодня есть? Вот засада.

Никакой афиши про концерты на сегодня возле концертного зала не было, но Жека решил идти до конца и зашел в кассовый зал, где у окошка скучала молоденькая кассирша в манишке.

- Концерт сегодня есть, а билетов на него нет. Кончились.

- Мне нужно, понимаете у меня любовь, - откровенно признался Жека.

- Понимаю, - душевно согласилась кассирша, - но пока нет. Собирались два сдать, если сдадут, то я для вас оставлю. Через пару часов билеты сдали, и кассир вручила их Жеке.

- Пусть у вас все будет хорошо, - напутствовала она.

На этот случай была заготовлена благодарность - шоколадка Бабаевской фабрики, но сейчас она показалась какой-то куцей, просто, ни к селу, ни к городу.

- Спасибо преогромное, - сказал он, - я щас. И пулей выскочил из кассы. На соседней улице находился фирменный кондитерский магазин, а в витрине была выставлена здоровущая шоколадка, чуть не метровой длины.

- Нет, - сказала про нее администраторша, - она не настоящая, бутафория. Самая большая вот, - и она показала на шоколадку порядочных размеров, но значительно меньше чем в витрине.

- А побольше никак? - канючил Жека.

- Побольше это пять килограмм развесных конфет, - вроде как пошутила администратор.

В общем, к кассирше он прилетел с самой большой шоколадкой, какую только нашли в магазине.

- Вот, - сказал он, - пусть у вас всегда все будет слаще меда.

- Ничего себе шоколадина, - удивилась девушка, - спасибо огромное. Когда я ее съем, то коробку поставлю на видное место, буду говорить, что это от благодарных зрителей.

- Во-во,- подумал Жека, - в магазине тоже, небось, весь шоколад сгрызли, а говорят бутафория.

Концерт начинался в девятнадцать, а Жека в компании с огромным букетом начал фланировать у входа уже с восемнадцати. Надо сказать, что такая поспешность стоила ему немало нервов. Конечно, раздражает, когда у тебя через каждые пять минут спрашивают лишние билеты, но это еще не беда, хуже другое. Разговоры окружающих сводились к тому, что это не нормальный концерт поп или, в крайнем случае, рок направленности, а самый что ни на есть симфонический и, вероятно, с уклоном в кавказскую народную музыку, потому, что главный у них был какой-то Гергиев.

Сам Жека один раз слушал, а вернее смотрел, как играли классическую музыку. Было ему тогда лет семь. Бабушка взялась приобщать к высокому искусству и отвела на балет. Сидели над оркестровой ямой, и Жеке было хорошо видно как кто и на чем играет. Особенно понравился толстый барабанщик, который изредка заходил из боковой двери, брал колотушку, несколько, раз стукал по здоровущему барабану и опять уходил за дверь. Жека все время сидел и гадал, придет еще барабанщик или нет, и ковырял в носу, потому, что бабушка впотьмах все равно ничего не видела. Потом, видно, барабанщик совсем устал ходить взад вперед, положил свою колотушку в специальный чемодан и ушел совсем. Сейчас это было второе свидание с классической музыкой и в душе егозило сомнение, что Лене это может здорово не понравиться.

- Все коту под хвост, - переживал Жека. Оставалась одна единственная надежда на кривую, которая может вывести в нужном направлении.А народ все прибывал да прибывал. Привезли бабушку в коляске, по виду лет сто пятьдесят, а может, и нет, да кто его разберет этот женский возраст. Мальчик с бабочкой и опрятными родителями за ручку. Молодая пара с грудным младенцем - оставить, наверное, не с кем. Шпана мелкая лет по двенадцать - пятнадцать в шортах и шлепках на босу ногу. Этим где ни свистеть только, посвистеть. Устроят они тут концерт. Футбольные фанаты стенка на стенку. И другого народу всякого столпотворение просто.

- Ох, попал я, - нервничал Жека. Наконец прилетела Леночка, вся запыхалась.

- Я прямо с работы, вся бегом, даже домой переодеться не успела. Жека преподнёс букет. Манерно так, чуть разве колено не приклонил.

- А я думала, джентльмены перевелись, - просияла Леночка.

- Нет, - ответил Жека, - их не так, чтобы очень много, но попадаются.

Вошли в зал, заняли свои места. А народ все шел и шел. Кому мест не хватило, встали в проходах по стеночкам, кто-то уже присаживался на ступеньках с краюшку. Лена сияла как именинница, и это вселяло надежду, что пронесет.

Началось. Музыканты с инструментами расселись на стульях. В зале захлопали. Ни кто не свистел. Даже те пацаны с пляжа аплодировали ладошка об ладошку. А потом зал просто взорвался. Вышел мужик. Небритый. В черной хламиде. Поклонился. И пока он это все делал, кто только мог повскакивали с мест и хлопали так, что стены дрожали. Что происходит понять трудно. Ничего не оставалось, и Жека делал как все. Мужик поднял руки вверх, все сразу сели и наступила тишина.

- Гипнотизёр, наверное, - успел подумать Жека. Но тут началась музыка. И музыка была про него, про Жеку, про все, что с ним случилось и про его любовь и про всю его жизнь, которая была, есть и будет, про все на свете и про сам свет. Потом все стихло, потом опять. Потом стихло и аплодисменты. Следом другая музыка, но про тоже и еще, еще и еще. Закончилось. Маэстро поклонился, поклонились музыканты, а люди уже несли цветы, много цветов и Леночка отнесла свой букет, и Жека был рад, что она так сделала.