Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Репей метнул полковша воды на каменку, тупо последил, как расходится жар.

– Дай-ка еще разок, гляну. – и потянулся к бумажнику. – Егор в каком месяце родился?

– Не дам! – Терехов спрятал бумажник. – А родился в сентябре, как положено…

Жора не настаивал, но выглядел как-то непривычно рассеянным и настороженным одновременно.

– Черт возьми!… Жил и не знал, что так все обернется… Махнуться паспортами! И другая судьба… Они в Новосибе живут?

– Закатай губешку, Репей! Поезд ушел…

Тот взял распаренный веник.

– Значит, так…

Сделать окончательное заключение ему не дал стук в дверь, и сразу же на пороге парной очутился старлей, его заместитель.

– Допросили задержанного, товарищ капитан!…

– Ну?… Докладывай, это свой. – кивнул на Терехова.

– Документов нет, но его сержант Рубежов опознал. – сообщил заместитель. – Владимир Зырянский, родом из Зыряновска, гражданин Казахстана. Местное погоняло – Зырян, Вова Черный и Опер. Когда-то опером в милиции работал…

– Не помню такого…

– Да у него еще отец – крупный ментовский начальник, в Казахстане.

– Костоправ, что ли?

– Костоправ! Все они здесь костоправы… В прошлом году только дважды задерживали за незаконный переход. По оперативным данным, нынче у него пятая или шестая ходка…

– И что, отпускали? – возмущенно спросил Жора.

– Ваша установка была – казахов выпроваживать без протокола. Только личность установить. Наряд устанавливал, докладные имеются…

Репьев покосился на однокашника, хотел что-то сказать гневное, однако спросил лишь грубовато:

– Зачем костоправ к нам опять прется?

– Да вы же знаете, он с тараканами, товарищ капитан. – охотно сообщил старлей. – Его за это из ментовки уволили. Он же у Мешкова в команде состоял. А шаман у него подругу отнял и себе в жены взял. Макута ее зовут, с Украины родом. Вот она, говорят, и в самом деле суставы лечит.

– Погоди, так у него сколько теперь жен?

– Вроде, три основных. Остальные любовницы. Впрочем, там трудно разобраться…

– Вот гад! – восхитился Жора. – У него есть одна медсестра, классная девка. Не помню, как зовут… Голос завораживающий, просто шаманка…

– Лагута. – подсказал зам.

– Верно, Лагута. До чего же хороша! И ведь идут за него, дуры!

– Это вроде бы тоже адекватная. И Макута – фамилия…

– Почему я не знаю про Макуту?

– Вы в отпуске долго были….

– Понятно! Надо к ней на массаж попасть. – Жора глянул на однокашника. – Шея у меня болит, остеохондроз. Показан южный, морской климат… Она хоть ничего лечит?

– Не пробовал, товарищ капитан. – многозначительно признался старлей. – Зырян от шамана ушел. Теперь сам водит клиентов через границу, будто на места силы. И руками лечит. Триста баксов с каждого лоха…

– Можешь не продолжать, – перебил Жора. – Заприте костоправа, утром разберемся. А эту третью жену ко мне. Найди предлог. Пропуска явно нет, с Украины… Как ее имя?

– Макута. Но это вроде фамилия…

– Завтра же эту Макуту в мою опочивальню!

Заместитель глянул на Терехова и оправдался:

– Опочивальня, это рабочий кабинет.

Терехов уловил тонкую подоплеку их диалога, вспомнил про деньги, за которые опасался турист, и подумал, что впутался в некие понятные посвященным, отношения, возможно, тайный бизнес, существующий на заставе. Но это были чужие дела, встревать в которые Андрей не любил и в какой-то степени понимал Репьева: на получаемое денежное довольствие коттеджа на юге не построить, а квартиры не дождаться. Да и от тоски по женскому полу тут загнешься, развлекаются ребята…

– Он какую-то Ланду здесь потерял. – вставил Андрей. – У которой был в чертогах. В бреду про черную сову Алеф молол, про окна.

– Кого потерял? – всколыхнулся Репьев и переглянулся со своим замом. – Какую Ланду?

Андрей такой живой реакции однокашника не ожидал.

– Не знаю… Говорит, на коне здорово скачет. Еще черной совой называл, по имени Алеф. Она отравленными стрелами стреляет… Вроде как его возлюбленная.

Жора в лице сменился, скорчил злобную гримасу, но, может, и от жара.

– Как он узнал ее имя, гад?

– Какое имя?

– Ее знают здесь, как Ланду. Алеф – священное имя черной совы. Значит, он побывал в чертогах?…

Терехов ничего не понял.

– Это что, местный фольклор? – ухмыльнулся он.

– Местный. – отозвался Репей. – А так вообще-то Алефтина.

– Какая Алефтина?

– Не обращай внимания, – отмахнулся тот. – Я сам в именах запутался. Здесь местный шаман всем новых имен надавал, и знаешь, пристают… – пропел задумчиво и отстраненно. – Живет моя отрада в высоком терему. А в терем тот высокий нет входа никому…

– Ланда живет не в терему, а в какой-то башне. – поправил его Терехов. – Про нее и мой напарник вспоминал…

– Ты сам это слышал? – он слез с полка и окатил голову холодной водой.

– Про башню?

– Про Ланду! И про Алеф?

– Все уши прожужжал. Скоро сутки с ним вожусь!

– Представлю к награде. – вполне серьезно пообещал начальник заставы, но хотел сказать нечто другое. – Благодарю за содействие, получишь медаль.

– Мне что, "Служу России" кричать? – откровенно съязвил Терехов.

И тем самым словно вернул Репья к реальности. Он отправил вспотевшего зама прочь, после чего попытался реабилитироваться в глазах гостя.

– Кричать не надо. Значит, так: завтра цепляем кунг с полной начинкой. И солдата-срочника тебе даю, в помощь. С наукой надо дружить. Но чтоб за неделю все работы завершил и отчалил к любимым детям. А твоего туриста я разделаю по полной.

– Он деньги спрятал. – опять съязвил Терехов. – Хоть и с тараканами, но соображает.

– Не в деньгах счастье. – бездумно отозвался Жора. – Медаль получишь!

– Благодарствую, ваше благородие!

– Не ерничай, Шаляпин. Вопросы?

– Вопрос гусарский: кто такая Ланда? Ну или черная сова Алеф?

Репьев хотел сказать правду. Она, эта правда, засветилась уже в глазах глубоким отблеском некого мальчишеского искреннего чувства, однако в последний миг передумал, глянул мимо.

– Черных сов на свете не бывает.

– Оказываются, бывают! Сева Кружилин говорил…

– Не бери в голову… В самом деле местные легенды, фольклор. Новоявленные шаманы туристам мозги дурят. Объявили духом плата Укок. Кличек напридумывали…

– Посоветуй, как себя вести? Если встречу?

– Ты не встретишь. – уверенно заявил Жора. – Тебе мозги в училище вынесли. В наших черепах серый бетон, с арматурой из железной логики. Наши головы заточены под тупой пограничный столб с государственным гербом вместо физиономии. И логика у нас полосатая, бело-зеленая.

– Вот я и мыслю логически. – ухмыльнулся Терехов. – Если у мужиков случается похмельный синдром без спиртного, значит, пьянка была. Вопрос: чем их поили? И кто?

– Да ничем! – как-то обозленно бросил тот и постучал по своей голове. – Отсюда все! Эти мужики живут, как пьяные. А здесь трезвеют. Но трезвыми жить не умеют, вот и сходят с ума. Психика слабая.

На последних словах он будто провалился в некие гнетущие воспоминания – слегка покрасневшие от жара глаза, остекленели. Андрей сделал еще одну попытку разговорить однокашника отвлеченными размышлениями вслух.

– Кто-то же поймал и привязал. Бесплотный дух?

– Кого поймал? – Жора словно вынырнул и отдышался.

– Серую в яблоках.

– Алтайцы. – бросил он и вылил на себя таз холодной воды. – В верховье Ак-Алахи чабаны кочуют, с двумя отарами. Пошли спать. Сейчас смена нарядов, пусть бойцы погреются…

Сказал все это походя, между делом и на одной ноте, дабы скрыть свои чувства, чем еще больше распалил воображение…

4

Репей наверняка слышал все, о чем Терехов шептался со служителями в храме: акустика под сводами была великолепной. Слышал, но держался почти спокойно, с достоинством и смиренностью, как, должно быть, и полагалось послушнику, ушедшему от страстей мира в монашескую келью. И это вызывало уважение, даже несмотря на сложные личные отношения: Андрей понимал, что не смог бы вести себя, как сейчас Жора. Он продолжал показывать свой мужественный характер, как показывал его в училище, и впоследствии на Алтае. Поэтому скрыть его под серым балахоном оказалось невозможно, Репей был узнаваем не только по тембру голоса, к тому же, обращение по старому прозвищу выдавало в нем некий тайно бунтующий нрав.

10
{"b":"582714","o":1}