И потом с ребятками из ВВС (то есть бывшие вэвээсники, а настоящие энкавэдэшники) мы плотно отобедали, и согласно моему плану теперь время осмотреть сперва то, что намудрили прибыловцы, затем к Елисееву и потом можно ковылять обратно.
Дохромал-таки я до танкограда нашего, где так же, как на аэродроме, под деревьями и натянув рядом с ними маскировочные сети, ребята мудрили над танками.
В данный момент, напрягая смекалку и какую-то мать, они пытались установить двигатель от неэкранированного танка Т-28 в моторный отсек Т-28Э. У экранированного проблемы с двигателем, а у неэкранированного проблемы с коробкой, вот ребятки из двух плохих танков делают один классный.
Прибылов, используя парламентские и не очень парламентские выражения, руководит процессом, а я стою, опираясь на палочку, и смотрю. Наконец ребята водрузили махину на место, и техники начали более точный тюнинг, Прибылов подошел ко мне:
– Здравия желаю, товарищ комдив.
– И тебе не хворать, Прибылов. Ну как у тебя дела?
– Неплохо, вот скоро закончим с этим великаном (с Т-28), а ребята заканчивают экранирование последнего БТ, затем перейдем к Т-26.
– Ну, пойдем, посмотрим, товарищ инженер.
Я подошел и офигел: тот, первый, БТ по сравнению с остальными монстрами, прям «меркава». Потому что на эти БТ налепили металла, по принципу с миру по ниточке, БТ – дополнительное бронирование. Или, выражаясь словами Лапиной (Или Апиной?): «Я экранирование слепила из того, что было»[105].
Как говорит Прибылов, танк стал тяжелее на тонну (может, чуть больше) и вся дополнительная броня пришлась на передок танка. Сперва на башню и корпус наварили (автогеном) металлические штыри, улучшив геометрию наклонов брони. Потом на штыри наварили куски брони не подлежащих ремонту танков (Т-26, Т-28 и Т-34), в результате бронирование возросло на 15–30 мм, плюс рациональный наклон а-ля Прибылов. Кроме того, внутрь танков добавили тюнинг, нет, конечно, не сиденья-ковши с аудиосистемой (это вам не «тачка на прокачку»), а просто обили изнутри войлоком и на войлок набили брезент. Как показали бои, при попадании вражеского снаряда, даже если он не пробивает броню, внутри происходят сколы металла, и таким куском неаэродинамического железа может убить кого-нибудь из экипажа. Или просто ранить танкиста, а раненый танкист во время боя в танке – обуза.
– Прибылов, ты эту свою броню на штыри посадил, тем более штыри на автогене, при нормальном попадании сварка же отвалится.
– Да, отвалится, но снаряд уже не пробьет броню, пробьет экранирование, намного ослабеет и не сможет пробить основную броню, а верх потом еще наварим.
– Ну, тебе видней, ты специалист, а красить танки будете? Ну, типа маскировку, что ли?
– Нет, маскировочную сетку накидывать будем при необходимости, а в бою чего его маскировать? Мы ж не планируем в открытом поле с ними воевать, а из засад, да и веточки можно прилепить по мере надобности.
Эх, еще бы пушку от Т-34 на Бэтэху пришпандорить, и дрожи, Гитлер, но на нет и гарнизонного суда нет. Теоретически, конечно, можно, но это такая морока будет, пусть так бегает, тем более не с «тиграми» бэтэхе бороться, а вполне себе с чешскими танками да панцерами, от единички до четверки.
– Молодец, Прибылов, благодарю за службу!
– Служу Советскому Союзу!
– Счастливо оставаться, а я посмотрю, как Абдиев приучает пехоту бить танки.
Хромая, в лучших традициях великого полководца (Тамерлана помните?), иду к месту, которое мне указал Прибылов. Там, на открытой местности, Абдиев приучает пехотинцев к танкам.
При выходе из леса меня встречает секрет:
– Стой, кто идет?
– Капитан Любимов, и не идет, а нереально ковыляет.
Секретчики снова растворились, а впереди сидят рядами бойцы, в ста-двухстах метрах, пыль стоит столбом, и грохочут танки. Продолжаю героически хромать, бойцы пытаются встать, чтобы поприветствовать меня, я отклоняю их позыв, тьфу, извините – порыв, пусть отдыхают. Ну, или готовятся к танковой атаке психологически. Продолжаю идти, меня встречают Абдиев и Топорков, значит, сегодня гоняют полк Владислава.
– Здравия желаем, товарищ капитан, – приветствуют меня командиры.
– И как у вас дела? Двигаются?
– Да, отлично все, можете посмотреть. Сизых, командуй!
Комвзвода, сержант Сизых, командует, и в отрытые окопы идет весь взвод. Напротив линии окопов, в поле, стоят два немецких танка, и от танков до окопов метров двести.
– Товарищ капитан, готово, – докладывает Абдиеву Сизых, и тот машет рукой своим танкистам. Оба бронечудовища заревели моторами и поперли вперед, прямо на окопы.
Танкисты ведут танки медленно, специально воздействуя на нервы испытуемых, психология-с.
Обе бронемашины достигают линии окопов и, перевалив их, идут вперед, из окопов в танки летит груда камней и комков глины, имитируя гранаты. Пройдя метров восемьдесят-сто, танки синхронно разворачиваются и идут обратно. Когда до окопов остается метров тридцать, в танки снова летят камешки или комки глины. Причем все пытаюся кинуть свою «гранату» под гусеницу или на мотор, так верней.
Ну, все, понятно, можно идти. Встаю с земли и говорю подбежавшим Ержану с Топорковым:
– Ладно, работайте, товарищи, а я в особый отдел, к Елисееву.
И поковылял дальше, правда, с каждым шагом чувствую, что боли все меньше и меньше, видимо, кровь, ускорив свой бег, ускорила и заживление. Тем более рана была легкая, и если бы не потеря крови, то фиг мне был бы бюллетень.
Наконец дохромал до особого отдела, и часовые при входе в особую землянку меня пропустили беспрепятственно, еще и здоровьем поинтересовались, приятно!
– Добрый вечер, товарищ госбезопасность, – приветствую Елисеева.
– И тебе того же, капитан Любимов. Ох и фамилия у тебя! Ну как ноженька, не болит?
– Да уж перестала. Ну какие новости у тебя, что с фильтрацией?
– Идет фильтрация танкистов, уже проверили по-быстрому, но это не значит, что они все чистенькие. Собираем перекрестную информацию о каждом человеке и, если что не так, быстро возвратим куда следует, то есть наблюдение не снимаю.
– А что там с предателями, которых в пассажирских вагонах везли?
– На каждого заведено дело, и, когда закончим, я думаю демонстративно расстрелять: представь, от полковника до лейтенанта, и все активно сотрудничали с противником, а немцы документы на каждого везли, причем не только на предателей, но и на честных парней. Потому и управились с танкистами так быстро.
Но это еще ягодки. Знаешь, среди них были и генералы. Представляешь, генерал РККА, согласившийся сотрудничать с врагом. Вот список этих иуд:
1. Генерал-майор РККА Трухин Федор Иванович, 1896 года, из Костромы. 27 июня 1941-го добровольно сдался в плен со штабными документами.
2. Генерал-майор РККА Рихтер Борис Стефанович, 1898 года, из Жмеринки. 28 июня попал в плен, но сам добровольно согласился работать на Германию.
3. Генерал-майор береговой службы Благовещенский Иван Алексеевич, 1893 года, из Юрьевца. 7 июля попал в плен и тоже добровольно согласился работать на Германию.
4. Генерал-майор РККА Закутный Дмитрий Ефимович, 1987 года, донской казак. 16 июля 1941-го попал в плен, в плену предложил немцам создать антисоветское правительство из граждан СССР (из таких же, как сам, предателей.)
А самая хохма в том, что бывший генерал Трухин попытался права качать, матом крыл ребят, ну бойцы и не утерпели, да Трухину этому вколотили по первое число, и у меня чесались руки, ноги и даже сапоги, но нельзя.
– Слышь, а можно с этими существами пообщаться?
– Тебе? Конечно, иди, или к тебе в штаб привести?
– А давай в штаб, можем даже вместе пообщаться, мне интересно, чем же они мотивируют свое предательство?
– Игоревич, а по существу что скажешь? Мы, два капитана, рискуя жизнью, воюем в тылу врага за нашу социалистическую Родину и за нашего дорогого вождя товарища Сталина. А эти ублюдки предали Родину. И все наши неудачи этого года из-за таких сук. Предлагаю их сегодня же расстрелять при всем честном народе.
