Каморка, предназначенная мне, была совсем крошечная и располагалась у самой кухни, видимо, когда-то здесь была кладовка. Кроме кровати и небольшого почти пустого сундука, здесь ничего не было, но мне и так годилось. Есть где голову преклонить — уже замечательно, а остальное прибудет со временем. В сундуке нашлось полотенце, маленькое зеркало с отколотым уголком и непонятная лампа, загоревшаяся, как только я ее поставил сверху на крышку сундука. Видимо, без магии здесь не обошлось. Взглянув на себя в зеркальце, вздохнул: лучше после купания я не стал, что естественно, зато теперь был виден родной цвет моих волос — светло-пепельный, словно седой.
Осмотр себя любимого прервал приход хозяйки. Нира принесла мне поздний ужин: кашу с мясом, кусок пресного сыра и солоноватую лепешку. Быстро проглотив все, я отдал миску, поблагодарив, и тут же лег спать. Заснул сразу и спал крепко, без сновидений, вымотавшись за прошедший, слишком длинный день.
Утром проснулся перед рассветом. Поскольку окна в моей комнате не было, я побоялся проспать. Быстро поднявшись и одевшись в то, что вчера принесла мне Нира, вышел в коридор и замер, прислушиваясь к тишине в доме. Все еще спали, а я тихо направился на улицу, решив пополнить ту бочку, что вчера вылил на свое купание, а заодно и умыться.
Когда в бочку было вылито последнее ведро, рядом со мной остановилась Нира.
— Вот молодец, спасибо. Натаскай еще воды на кухню, и будем завтракать.
Кухня представляла собой прямоугольное помещение с одним окном и тремя дверями. Первая, уже знакомая, вела в дом. Вторая дверь, находящаяся напротив первой, — во двор, так что воду таскать пришлось напрямую, а не бегая через весь дом. Самая низкая дверь, третья, располагалась справа от первой и вела в кладовку. Кроме мешков и ящиков с овощами здесь находились три деревянных шкафа, оказавшихся холодильниками. Электричества здесь, естественно, не было, зато была магия. Как пояснила мне Нира, небольшие амулеты, расположенные в задней стенке «холодного шкафа», обеспечивали сохранность продуктов на два года, потом амулеты нужно было подзаряжать. В первом шкафу хранилось молоко и всякие молочные продукты, а также яйца; во втором я обнаружил мясо и птицу; в третьем, самом маленьком, лежало несколько чищенных и резанных на порционные куски рыбин.
В самой кухне тоже все было обустроено с умом. У одной стены стояли три большие печи, на которых готовилась еда. Снизу они растапливались дровами, а потом, с помощью все той же магии, дрова горели почти сутки, и подбрасывать новые не было необходимости. Потушить же их было проще простого: достаточно было повернуть каменный амулет, расположенный снаружи, и горение прекращалось. При этом в топке не оставалось даже пепла, так что возиться с чисткой печи было не нужно. Выше топки находилась духовка, разделенная на три части, так что можно одновременно запекать разные продукты, и их запахи не будут смешиваться. Сверху на печках располагался лист металла, который во время горения дров раскалялся настолько, что на нем можно было совершенно спокойно готовить, поставив кастрюлю или сковороду. Это мне смутно напомнило то, что я неоднократно видел в прошлой жизни, так что затруднений с готовкой у меня возникнуть не должно было.
Рядом с печью стоял ларь с дровами, за своевременным пополнением которых тоже должен был следить я. У противоположной стены расположились два разделочных стола, над ними висели шкафы с посудой и продуктами, ежедневно используемыми для готовки. Слева от столов, у выхода во двор, находились три бочки с водой, которые нужно было заполнять перед началом рабочего дня или после окончания работы, если силы оставались. Справа от столов находилась дверь в кладовку-холодильник, о которой я уже рассказывал, потом стоял стол, за которым мы завтракали, а вот дальше была странная конструкция, напоминающая сдвоенную раковину, только крана над ней, как и рядом с ней, не наблюдалось. Оказалось, что это действительно раковины, предназначенные для мытья мелкой посуды. В них набиралась вода из бочки. Как только ее оказывалось нужное количество, начинал работать очередной магический амулет, подогревавший эту воду и поддерживавший постоянную температуру. Сначала посуду погружали в первую емкость, где находилась вода с «мылом», и оставляли на несколько минут, потом тщательно отмывали и опускали во вторую емкость, где посуда снова должна была полежать, очищаясь от «мыла». Затем тарелки просто доставались и ставились в висевшую тут же, на стене, сушку. Когда вода становилась недостаточно чистой или посуды уже не было, следовало открыть пробку внизу, и вся вода по трубе уходила куда-то, а раковина тут же была готова для следующего наполнения. Жаль, что водопровод они тут еще не сделали, так что придется мне воду таскать ведрами, ну да ладно, где наша не пропадала.
Как пояснила Нира во время завтрака, все три печки растапливались только тогда, когда ожидалось большое нашествие посетителей. В обычные же дни пользовались только одной печкой, и этого вполне хватало и для семьи, и для немногих гостей, заглянувших на кружечку свежего пива. Пиво варил зять Ниры, который должен был вернуться к вечеру с малым караваном. Оказалось, что он раз в месяц ездил в большой город, расположенный в дне пути отсюда, чтобы закупить продукты, которые местные не выращивали и не производили. Зятя звали Тернон, и был он бывшим воином, решившим остепениться, когда влюбился в дочь Ниры Элию. С дочерью и внучкой Ниры, Рией, я также познакомился за завтраком. Девушка была милой, очень похожей на мать, да и внучка, на которую мне разрешено было посмотреть, тоже показалась мне симпатичной. Отчего-то мне вдруг взгрустнулось, когда я увидел личико малышки, но что было тому причиной — не смог ни понять, ни вспомнить. Потому просто отогнал грусть-тоску, поинтересовавшись, чем я могу еще помочь по хозяйству, пока зять Ниры отсутствовал. Ответить она не успела, так как в дом со стороны центрального входа вбежал запыхавшийся мальчишка, тот самый, что показывал мне сюда дорогу.
— Тетка Нира, великий лорд показался на горизонте, к вечеру будет у нас! — выкрикнул он и тут же умчался, а Нира подхватилась, всплеснув руками:
— Ах ты, как не вовремя. У нас меда осталось в кадушке хорошо если восьмушка, а Тернон только к вечеру явится, ничего приготовить не успею. Ох-ох-ох, чем я великого лорда кормить буду? Ох, беда. Хоть бери и цук на стол выставляй.
Дочь Ниры тоже выглядела расстроенной, а я не понимал, при чем тут мед и почему великого лорда кормить нечем, если я видел достаточно мяса и всего остального в кладовке. Этот момент требовалось прояснить.
— Нира, а что, великий лорд не ест то, что едят все остальные?
Обе женщины впились в меня удивленными взглядами.
— Сэн, откуда ты пришел, если не знаешь, что маги едят все сладкое? — наконец произнесла Нира, а мне пришлось изворачиваться, находя причину своего невежества:
— Я долгое время в лесу жил с родственником матери, так что практически ничего о мире не знаю. Теперь он умер, и я… вот, — я развел руками, делая самый невинный и растерянный взгляд, на какой был способен, и, судя по всему, у меня получилось — удивление в глазах женщин сменилось сочувствием.
— Охотником, наверное, был, — вздохнула Нира, и я заметил нотку затаенной грусти в ее глазах, а Элия подошла к матери и прижалась к ней плечом. Я догадался, что она хотела бы обнять мать, но руки заняты младенцем, да Нире это и не надо было — она и так поняла порыв дочери и одарила ее улыбкой.
— Да, охотником, — подтвердил я, отводя взгляд. Отчего-то очень больно стало от того, что меня вот так некому приласкать, пусть даже и одним взглядом. — Так что там с великим лордом?
— Чем сильнее маг — а великие лорды самые сильные маги и хранители нашего мира, — тем больше сладкого он ест. Это как-то связано с их магией.
— Бедные, — посочувствовал я им невольно. Нет, сладкое я любил, помню это еще из прошлой жизни, но есть такое все время — ужас! — А что это за цук и почему, кроме него и меда, больше подать нечего? Времени мало, чтобы приготовить?
