– Держитесь! Держитесь! – кричал кто-то, возможно, конунг, и, хотя они не побежали, люди Авальдснеса напоминали команду корабля, налетевшего на скалы – в эти первые мгновения схватки они умирали под разящими ударами мечей.

Один из врагов замахнулся на Сигурда мечом, но тот отскочил от кожаной куртки, и юноша расправился с неприятелем, вонзив копье ему в шею. Когда он его вытащил, во все стороны полетели брызги крови и обнажилась плоть. В следующее мгновение Сигурд увидел, как из груди Агнара вырвалось острие копья, и понял, что люди конунга пошли в наступление. Оглушительный шум наполнил его мир – Сигурд, который отражал щитом удар за ударом и делал выпады копьем, слышал только рев крови в ушах.

Краем глаза он увидел, как Сорли вонзил меч в рот врага, и, повернув, вытащил его в фонтане крови и костей, а потом отразил атаку, которая могла лишить его руки. Упал Орн, потрясенный тем, что случилось, когда воин конунга отрубил ему половину лица ниже носа. Хоппу две стрелы угодили в спину и еще одна в грудь. Орлиг яростно взревел, бросая вызов судьбе и проклиная двоих врагов, которые рубили его мечами на части, и в это короткое мгновение Сигурд представил, как он найдет старого прорицателя в Вальхалле и свернет ему шею. Вокруг юноши умирали люди из Скуденесхавна, но их товарищи сомкнули щиты и отчаянно сражались, призвав на помощь весь свой опыт и ярость, чтобы пожить еще немного.

– Ярл! – крикнул кто-то.

Оглянувшись, Сигурд увидел, что его отец распорол живот одного из врагов, не обращая внимания на то, что его окружили еще трое. Они атаковали его копьями; по великолепной бринье потоком текла кровь.

– Уходи, брат! – крикнул Сорли, стоявший плечом к плечу рядом с Сигурдом, отбил неприятельский меч и зарубил напавшего на него воина. – Ты должен бежать! Прямо сейчас!

– Нет!

Сигурд потерял свое копье, и Серп Тролля был покрыт кровью, но он еще не утолил своей жажды.

– Кто отомстит за нас, если не ты? – прорычал Сорли. – Уходи!

– Нет, брат!

Щит Сигурда был в трещинах и стал бесполезен; он отбросил его, отразил удар клинка мечом, отбив его в сторону, и вонзил Серп Тролля в бородатое лицо, обдавшее его водопадом горячей крови.

Рядом с ними упал Фроти, которому в череп вонзился топор.

– Беги, брат. Отомсти за нас!

В их сторону понеслось копье, но Сорли сбил его на землю на расстоянии ширины ладони от груди Сигурда.

– Увидимся в чертогах Одина. – Брат ухмыльнулся. – Клятвопреступник! – взревел он, и в бушующем хаосе Сигурд увидел конунга Горма, который сидел на своей лошади, держа копье на коленях.

Он увидел, как Горм поднял голову и встретился глазами с Сорли. В следующее мгновение Сорли, Финн и Асбьёрн помчались к конунгу. Воины из Авальдснеса начали стягиваться к нему, точно кулак вокруг рукояти меча. Сорли получил удар мечом в шею, споткнулся, но продолжал бежать вперед, выкрикивая проклятья и обещая смерть предателю.

Сигурд повернулся, упал на одно колено, и Серп Тролля отхватил атаковавшему его врагу ногу у самого бедра. Тот упал, пронзительно крича, а Сигурд вскочил и, перехватив меч двумя руками, разрубил неприятеля пополам. И вдруг обнаружил, что рядом нет ни одного воина Горма – лишь деревья и окутанный мраком лес. И тогда он побежал.

Сигурд бежал на юг между деревьями. Его шерстяной плащ, отделанный кожей, ломал хрупкие ветки, сердце, казалось, вот-вот разорвется в груди, мышцы горели огнем, – но он не собирался сбрасывать плащ, который уже однажды спас ему жизнь и мог оказаться полезным снова, если кто-то из людей конунга Горма его догонит. Они и без того слишком многое у него отняли, и Сигурд не собирался отдавать что-то еще.

Он выбрался на старую тропу и побежал медленнее, потом остановился, согнулся пополам и принялся вдыхать сухой воздух в горящие огнем легкие, одновременно прислушиваясь к звукам бойни. На несколько мгновений Сигурд перестал дышать, и ему показалось, что он слышит приглушенный грохот оружия, ударяющего в щиты, и ликующие крики врага. Он мысленно представил, что конунг, нарушивший свою клятву, стоит над растерзанным, окровавленным телом его отца, как его люди снимают с Сорли кольчугу и забирают оружие, обесчестив самым страшным образом.

Все погибли, всех убили.

Неожиданно внутри у него все сжалось; горячая кислая жидкость полилась изо рта на землю. Перед мысленным взором возник смеющийся Сорли, улыбка озарила его красивое лицо, и он сказал: «В сагах про это не рассказывают, верно, братишка?».

Сигурд выпрямился, провел рукой по губам, затем снял с пояса ножны и засунул туда окровавленный Серп Тролля. Он понимал, что бежать будет легче, если держать его в руке, и ногой за ножны не зацепишься. А потом подумал про мать и Руну, и сердце застыло у него в груди. Сигурд повернулся и оглянулся назад, туда, откуда пришел. Он пока не видел людей конунга, но не сомневался, что они обязательно придут. Горм знал, что в Скуденесхавне осталось совсем мало воинов, и он заявится, чтобы заняться грабежом.

И Сигурд побежал. Он говорил себе, что даже если сердце разорвется у него в груди, он не остановится, пока не предупредит своих и не проследит, чтобы они подготовились к схватке, потому что прятаться уже не имело никакого смысла.

«Мы все утонем в крови, – думал он, – только не моя мать и Руна. Они сумеют спастись. Они будут в безопасности».

Но когда до деревни оставалась миля, Сигурд понял, что опоздал.

В небо, затянутое тяжелыми тучами, поднимался черный дым, и он догадался, что горит соломенная крыша или обмазанные смолой бревна, хотя самого огня не видел за холмами с северной стороны Скуденесхавна. Неожиданно Сигурд вздрогнул, услышав бррррак, и, оглянувшись, увидел, что по высокой траве пронеслась куропатка, которая мчалась, скорее, в его сторону, чем от него, – так близко, что он мог пронзить ее черно-синее брюшко копьем, когда она поднялась в воздух. И тут он увидел, что испугало птицу больше чем задыхающийся, перепачканный кровью человек. На него смотрела гадюка – голова поднята, раздвоенный язык мечется, гладкое серое тело свернуто кольцами, точно веревка на пристани. Холодные, лишенные век глаза казались бронзовыми, и Сигурд окаменел от исходившей от нее угрозы.

«Змея гораздо опаснее воина», – подумал он.

Куропатка это знала – и обратилась в бегство так же, как Сигурд бежал от конунга-клятвопреступника. Эта мысль наполнила его стыдом, когда он повернулся и помчался в сторону горящей деревни.

Зрелище, представшее его глазам, было в каком-то смысле страшнее того, от чего он убежал, однако Сигурд продолжал смотреть на жуткую картину, впитывал ее, несмотря на то, что его снова затошнило; но он сумел выдавить из себя только несколько капель слюны, потому что уже опустошил желудок раньше.

Они подожгли только кузницу, которая вспыхнула, словно погребальный костер, и огонь перекинулся на соседние дома; дом Асгота – видимо, потому что они боялись его хозяина; и жилище Харальда, «Дубовый шлем», – однако бревна всего лишь почернели, потому что были мокрыми; западное крыло загорелось, но слабо, от крыши поднимался пар и желтый дым.

Мертвые тела лежали там, где людей настигла смерть; на лицах застыло удивление, как будто даже сейчас они не понимали или не хотели принять то, что у них отняли жизнь. Кое-кто из мужчин пытался оказать сопротивление, судя по тому, что их тела покрывали раны; некоторые, похоже, проявили настоящее мужество и отвагу, потому что тут и там виднелась кровь, кое-где даже лужи на мокрой от дождя земле. Скорее всего, это была кровь тех, кто принес в Скуденесхавн смерть.

Дым над домом Асгота пах сушеными травами и специями и еще какими-то, не имеющими имени вещами, которые годи использовал для своих ритуалов. Как обычно бывает с дымом, он следовал за Сигурдом, жаля глаза и горло, извиваясь между домами убитых жителей деревни. Женщины лежали на земле с задранными юбками, обнаженными белыми ногами и окровавленными интимными местами. Их лица были самыми страшными из-за того, что им пришлось вынести перед тем, как завоеватели перерезали им горло, и, глядя на них, Сигурд даже мысленно боялся произнести имя сестры.