3 Ну вот, мне кажется – предел. Я свинопас, мой дом – свинарник. И голод – вечный мой напарник. А всех презрение – удел. Я у свиней краду еду, А у отца все слуги сыты И нищетою не забиты. К нему в работники пойду… Он мой уход мне не простил. И, верно, от меня отрёкся, Коли в семье урод завёлся. Я сам себе уже не мил. А брат мой – он же мой судья. От слов его ознобом веет. Он в правоте не оскудеет. За ним – достоинство, семья. 4 Вот вижу снова отчий дом. Отец идёт воздевши руки. С ним домочадцы, его слуги. Мне к горлу подступает ком. «Отец, как был я глуп и слеп! Уж не надеюсь на прощенье И не прошу благословенья. Дай заработать мне на хлеб…» Но он прижал меня к груди. Его одежду я целую И руку, старчески сухую, Ласкаю, говоря: «Прости!». Он повелел лохмотья снять; Мне обувь и одежду дали, На палец перстень нанизали. Не мог об этом я мечтать! Для пира был забит телец. «Мой сын восстал, ожил из мёртвых, Цепочка дней прервалась чёрных», — Так на пиру сказал отец. 5 Мой брат работал, не гулял, А каждый день гнул спину в поле. Он был отца послушен воле, Меня же, верно, молча клял. Он не пришёл на этот пир, Не захотел «делить застолье». Я заслужил его злословье, Не поселился в сердце мир. А ночью слышал разговор. Брат говорил, меня ругая: «Ему телёнка, а мне, знаю… Мне ничего, я словно сор. Я в поле каждый Божий день, А он растратил всё наследство. Его позор – к блудницам бегство — На всю семью бросает тень». Вот что ответил наш отец: «Здесь всё твоё – поля и стадо. Со мной возрадуйся, о чадо! Ведь вы же братья, наконец!..» А я молился и шептал, Что благодарен. Добрый отче, Насколько ты мудрей и зорче! Как человек велик и мал! 2015 г. Храм Церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Бутырской слободе, постройка XVII века на территории авиационного завода «Знамя». Москва, ул. Большая Новодмитровская. Храм на территории завода Без окон, крестов и куполов. Я вошёл, там не было народа. Что увидел – хуже страшных снов. Кое-где остались ещё фрески, А по ним шли трубы, провода. И, наверно, кто-то очень дерзкий Вбил костыль в святого, как тогда… Осквернили церковь – знать, умели «Красные безбожники», как встарь. Туалет, презренные, посмели Сделать там, где был вчера алтарь. Только с костылём ещё проблемы — Не совру, боюсь таких «прикрас». Для кого-то не было дилеммы — Он забил костыль святому в глаз. Люди ещё будут там молиться, Вот и я приду когда-нибудь, Чтоб святому низко поклониться. Его боль стучится в мою грудь. 2015 г. «Отец-ветеран не дожил до весны…»
Отец-ветеран не дожил до весны, И он говорил мне всегда: «Поверь, лишь бы не было больше войны, А прочее всё – ерунда». Мне мать повторяла: «Сынок, не беда — Безденежье, драка за власть. Лишь только бы нас миновала война Да голод – вот это напасть». Моё поколенье не знало войны, И голод ему не грозил. Из нас здесь никто не признает вины — «Телец» нам и дорог и мил. Мы словно забыли о главном Судье, Его суд всегда справедлив. Он есть, он присутствует в каждой судьбе, Мне жаль, для кого это миф. 2016 г. Так бывает… Так бывает на душе паскудно. Даже водкой не залечишь рану. День за днём так пусто и так нудно. Только уходить, наверно, рано. Что вы ждёте от меня – не знаю. Сколько же в себе, увы, противно. Даже волки образуют стаю, Я один – и это так обидно. Есть надежда, как у всех – на Бога. Виноват я перед Ним во многом. Где моя проходит путь-дорога? Хватит сил жить в послушанье строгом? 2016 г. Прошлое – далёкое и близкое Прометей Мрачные виды Кавказа… Путь утомительно крут. Это – начало рассказа: Трое титана ведут. Здесь Прометея оставят, Будет один он, как перст. Зевс непокорных карает, Стержень вобьёт в грудь титана — вернутьсяГефест – бог огня и кузнечного дела, друг Прометея. |
