Баллада о российском чае Чай нам дал Романов первый, И прижился он в Москве. Был в начале как целебный, Стал потом своим вполне. Чай в России – бренд, как водка Под солёненький груздок. Пьют чаёк старик, молодка. Пьют от жажды, пьют и впрок. Пьют по-разному: с усладой, Крепкий, терпкий, листовой. Может быть он и наградой — Дарит бодрость и покой. Пишутся о нём картины. Кисть Перова – на века. На Мясницкой магазины, И вода – Москва-река. Самовар, труба и шишки, Да ещё один сапог. Бабы, купчики, мальчишки, Сахар, сушки на зубок. Пот стирая полотенцем, Чашку вниз перевернут; Сахар, «колотый всем сердцем», С ней остаток возвернут. Есть и щипчики под сахар, Для заварки чайник есть. И купец, рабочий, пахарь Отдают варенью честь. Кто медка в чаёк добавит Иль мелисного листа, Кто душицею разбавит, Мяты кто сорвёт с куста. Чай «вприкуску», чай «внакладку», Чай с вареньем или без… Мы – с вокзала на посадку. Вдаль уносится экспресс. И звенит в стакане ложка, Подстаканник на столе. Пахнет чай дымком немножко. Мы – попутчики вполне. Многие так любят сливки, Чтобы к чаю поднесли. А на зоне чай – опивки, Там чифирчик припасли. Но всему конец приходит: Крах «империи», развал. Чай в пакетах в чашках бродит, Он взошёл на пьедестал. Есть в народе поговорка, Вот она о чём гласит: Чай российский – он не водка, Много выпить не грозит. 2015 г. «Мама, редко тебе я пишу…» Мама, редко тебе я пишу, Не ложатся стихи на бумагу. Оправданий себе я ищу — Сочинить можно целую сагу. Ты меня окрестила тайком, Ты духовность мою заложила. Я молюсь за тебя – в горле ком, Надо чаще бывать на могиле. Это ты приоткрыла мне даль: Парусов белокрылых скопленье. Ты поведала мне про Грааль, Улыбалась моим увлеченьям. И мой первый, мой детский стишок Был воспринят под возгласы «Браво!», Но презрение вызвал я, шок, Когда с другом напился «до хлама». Твои комплексы я приобрёл, Твои взгляды, твои же смятенья — В результате, увы, не «орёл» — «К самоедству» вдобавок сомненья. И за всё тебе, мама, поклон. Что ещё мне сказать – я не знаю. Вновь весны наступает поло́н. Соберу тебе ландыши в мае. 2016 г. Друг отца
Слёз я не помню у отца, Он боль в себе хранил. Лишь раз один слезу с лица, Я видел, уронил. Был у него комбатом друг, Тот удержу не знал. Отец был зам. и политрук, С ним разное видал. Он «Абакумыч» друга звал И так ругал, любя. Отец мой в госпиталь попал, Друг не сберёг себя. Во всех рассказах о войне Я вижу их с отцом. Мне стал комбат родным вдвойне, Как батя мой – бойцом. Слёз я не помню у отца, Он боль в себе хранил. Лишь раз один слезу с лица О друге уронил. 2015 г. Отче наш Благовещение Птицы в небо улетают стаей белой К Той, кого мы называем Приснодевой. Их на волю отпускать нам завещано, В этот день такой святой – Благовещение. К Ней, заступнице нашей, страдалице… Кто ещё за всех нас так печалится? От Неё начиналось спасение, Бога – сына Её – Воскресение. Невечерний Свет, Осияние… К Ней идём, несём покаяние. Только сердцем порой каменеем, Не умеем мы беречь, что имеем. Голубь белый парит над Пречистой. Сколь любви в Её взгляде лучистом! 2016 г. Размышления 1 Вот приходит час сострадания — Я ищу везде понимания. Наступает вдруг состояние, Словно нет веков расстояния. Как Исаак – готов на заклание, — А душа полна покаяния. Но никак не готов к убиению, Не Авраам – коли есть сомнения. 2 Кровь, случается, вмиг закипает, Разум мой пелена застилает! За себя не готов дать ответ, Видно, с Богом тогда связи нет. Только может быть ярость и с плюсом, Губ до крови пронзённых прикусом. Если враг поглумился над близким — Месть не кажется мне чем-то низким. Правит в мире закон исключений, Всюду линии бурных течений. Сотен тысяч писателей повесть, И корректор у каждого – совесть. 2015 г. |
