Магнитные присоски башмаков легких скафандров, шлепая по бронированной обшивке «Скорпиона», передавали вибрацию корпуса корабля до самых кончиков пальцев облаченных в них друзей. Дырок, именно дырок, с рваными краями и загнутым в разные стороны листовым металлом было больше чем достаточно, третья десантная палуба была пуста, только в наушниках скафандров на чужих частотах раздавались редкие стоны и всхлипы раненых. Лифт, ведущий вниз, на вторую палубу, был разворочен взрывом, а из лифтовой шахты валил черный дым, очень мешающий ориентироваться в и без того темном пространстве корабля. Соседняя аварийно-техническая шахта пострадала меньше, и бойцы, цепляясь за техническую арматуру, торчащую из ее стен, пользуясь отсутствием гравитации, быстро спланировали на нижний уровень. Лишь перед самым люком Хоаххин немного притормозил и отпрянул вглубь уходившего дальше вниз пустого черного колодца. Люк распахнулся. Молниеносное движение каплея, и охранник-«тролль», высунувший в шахту шлем своего боевого скафандра, с разбитым забралом и торчащим из него штурмовым тесаком, по инерции продолжил плавное и молчаливое движение в глубину шахты.

На палубе царил полумрак. Гравитация в три четверти нормальной позволила отключить магниты на ботинках. «Троллей»-охранников оставалось еще девятеро, они столпились у центрального пандуса палубы, тревожно вслушиваясь в тяжелые гулкие удары, раздававшиеся с той стороны. «Сфера» располагалась в центре помещения, зафиксированная тремя механическими замками с натянутой сверху тонкой вольфрамовой сеткой, генерирующей неизвестное бойцам силовое поле. Хоаххин «контролировал» охранников, поэтому, не особенно остерегаясь, двинулся прямо к своей цели. В этот момент двадцатидюймовые стальные ворота пандуса, словно разрезанные на несколько равных пластилиновых пластин, калеча «троллей», влетели внутрь ангара, а на всех возможных частотах раздался дикий, ни с чем не сравнимый рев. Алый Князь, все тело которого было покрыто рваными рубцами, а вместо левого крыла из-за плеча торчал короткий обломок келемитовой кости, ввалился внутрь. На нем, вцепившись руками в рукоятку длинного кинжала, торчащего из колена правой ноги Князя, матовый серый клинок которого однозначно указывал на его келемитовое происхождение, висело то, что когда-то было «электриком». Точнее, только его верхняя половина без скафандра с вываливающимися на пол лохмотьями потрохов. Алый же неумолимо двигался вперед к «Сфере», по ходу пытаясь сбить с себя правым крылом останки поверженного врага. За его спиной на полу шлюза все еще шевелилось человеческое тело, облаченное в тяжелый боевой штурм-скафандр.

– Видишь, куда ползет этот гад?

– Хочет уйти на корабле.

– Шансов у нас мало, но попробовать стоит…

Оба бойца, вскинув тяжелые алебарды, заимствованные у коченеющих «троллей», кинулись на Могущественного. Классический стиль Пантелеймона – отвлекай и бей – не то чтобы совсем не сработал. Алый Повелитель уже почти дотянулся рукой до поверхности «Сферы», и от этого тень блаженной улыбки пробежала по его совершенному лицу, как вдруг алебарда ударила ему в бок и отскочила, словно соломенная тростинка, столкнувшаяся с танковой броней. Князь дернулся, на сотую долю секунды потеряв интерес к «Сфере» и подсек нападающего ударом когтистого крыла. Пантелеймона отбросило в сторону бокового лаза, которым так удачно воспользовались они с Хоаххином. Пролетев метров сто, он треснулся шлемом о стенку ангара, тут же вскочил на ноги и опять пошел в атаку. Алый, казалось, совсем не рассчитывал на такую живучесть нового противника. Подобравшись и выставив вперед келемитовый коготь, он повернулся навстречу бегущему Пантелеймону. В этот момент не нападавший до поры Хоаххин, ускорив до предела собственное ощущение времени и чувствуя, как хрустит собственная чешуя на спине, боковым замахом нанес своей алебардой хлесткий удар по лицу противника. Лезвие алебарды брызнуло во все стороны металлическими осколками. Хоаххин видел, как эти осколки медленно двигаются, разлетаясь в окружающем вакууме, а голова Алого с гораздо большей скоростью поворачивается в его сторону. Именно этого и добивался каплей. Десантный тесак, совершая встречное движение относительно поворота головы Князя, по самую рукоятку вонзился в его левый глаз.

Алый Повелитель ревел так, как будто ему приснился кошмар, в котором вся его Аала сдается в плен «диким». Хорошо, что отсутствие атмосферы в ангаре не позволяло слышать этот крик в обычном диапазоне. Крыло Князя импульсивно дернулось замахом вниз, и тело в коротком прыжке взметнулось под пятнадцатиметровый потолок ангара и грохнулось обратно, сотрясая все вокруг себя. Остатки «электрика» вместе с выпавшим из раны в колене кинжалом, наконец, отвалились от него и были отброшены к массивным замкам, над которыми возвышался черный корпус загадочного корабля. Пантелеймона опять унесло к стенке. Хоаххин был безоружен. И в этот момент он решился на отчаянный шаг. Его сознание столкнулось с сознанием Алого Господина.

– Где я?

Хоаххин попытался пошевелить головой и понял, что шлем скафандра снят, а ему в рот, расплескиваясь на лоб и затекая за шиворот, вливается струйка холодной воды. Он видел глазами Пантелеймона термофлягу, зажатую в когтистых лапах товарища, и собственное тело, висящее в ярко-белой пустоте, легкая гравитация, голова немного кружится, и тошнота подступает к горлу.

– Чтоб я знал, где ты. Эта алая зверюга, видимо, активировала корабль к старту, и на твой вопрос я смогу ответить, только когда мы, наконец, остановимся.

Хоаххин приподнялся на локтях и сумел принять вертикальное положение.

– Сколько я был в отключке?

– По моим ощущениям, около получаса. Да ты не дергайся, Алый с нами не полетел, сошел в последний момент… У него билета с собой не оказалось, зато за мной лежит тело, причем, кажется, живое, того самого контролера, который проверял тут билеты. Хочешь посмотреть?

Святой отец повернул голову, чтобы Хоаххину было удобнее разглядеть того самого, дона Тома, так же как и он сам, со снятым шлемом, бледное скуластое лицо, покрытое густой черной обожженной бородой…

– Вот пути господни… он жив?

– Ага, живее всех живых. У тебя что, в ушах звенит? Не слышишь, как он там носом хлюпает? Хорошо тебя приложило.

– Так это он там корчился в коридоре?

– Корчился, корчился, а потом выполз откуда-то из-под причального захвата да как шарахнул из плазмобоя по Алому Князю.

– Из плазмобоя?

– Ну да. Не попал, конечно. Зато тебя спас. Князь, видно, когда с перепугу тебя отшвырнул, попал тобой аккурат в «Черную Сферу». А я только и успел сам запрыгнуть, ну и этого за собой за шиворот закинуть. Последнее, что я краем глаза увидел, это как силовой каркас «Скорпиона» складывается и рвет нашего Могущественного на части, пусть пространство будет ему пухом. Это длилось-то всего четверть секунды. Потом оболочка совсем помутнела, и мы, по ходу, стартовали. А может, и не стартовали. Просто с тех пор этот твой Кот хлюпает что-то себе под нос, как младенец, а я тебе массаж делаю. Между прочим, пока даже не за спасибо, а на чистом энтузиазме.

Хоаххин опять прилег, расслабился и попытался вспомнить то, что произошло с ним, точнее, с его сознанием, когда оно столкнулось с сознанием Алого Князя.

Вы можете представить себе сознание идеального бойца как сплав ледяной расчетливости и огнедышащей ненависти к противнику, презрения к боли, уважения к смерти и безудержного стремления к жизни… Этот ураган, захватив в свои объятия, способен разрушить все на своем пути. И нет такой силы, которая способна ему противостоять. Натиск этой стихии вырывает деревья с корнем и кружит их в хороводе битвы до тех пор, пока от них не останутся одни щепки. Попробуйте встать у него на пути, как те, первые с проклятой планеты Зоврос, и вы, если успеете, в полной мере оцените сказанные выше слова…

Хоаххин вспомнил пламя, не языки и не лепестки ночного костра, он вспомнил пламя гудящего горна, в котором стальной клинок плавится как детский пластилин. Хоаххин вспомнил ледяную тяжесть пустоты. И еще он вспомнил лица, прекраснее которых не может быть на этом свете, потому что эти лица создал Творец. Их было много, как тогда в пещере Храма Изгнания, в котором проходила малая Аала Фиолетовых. Но тогда они смотрели на него сверху. А теперь в подсознании истекающего черной кровью, но не побежденного и не сломленного бойца они смотрели на него в упор. Молча, с какой-то отрешенностью и любопытством. Так смотрят на таракана, выползающего из щели, хозяева дома, которые только три дня назад провели полную дезинфекцию своего жилья и сами чуть не отдали концы, сполна надышавшись отравой, которую они сами изобрели и применили.