НО ВСЕ ОНИ НАДОЛГО ПЕРЕЖИЛИ ЭРУ КОНСТАНТИНА. Ссылки на Фому широко рассеялись по всему христианскому миру; стих, процитированный в Приложении 1.2, взят из парфянского фрагмента, найденного в Турфане, на дальнем Западе современного Китая, и датируемого, вероятно, IX веком. Некоторые из этих текстов, как и текст Фомы, продолжали читаться в ограниченных областях христианского мира, в то время как другие – такие как Евангелие Никодима, Псевдо-Матфей и Псевдо-Мелитон – имели популярность среди самых разных христианских групп, по всему миру. Как «Тайная вечеря», так и Евангелие от Варнавы фактически были созданы заново в Средние века, хотя были основаны на ранних преданиях.

В отношении хронологии самый замечательный пример – это, возможно, второй текст из Приложения 1.2 – текст из «послания апостолов», первоначально составленный около 160 года. Он не только всегда сохранялся в библиотеке Эфиопской церкви как часть Книги Завета (Mäshafä Kidan), но до сих пор составляет часть новозаветного канона этой церкви. Во всяком случае, в Эфиопии многие древние писания никогда не исчезали.¹⁰

Некоторые из этих текстов продолжали использоваться в течение многих столетий. Речение Иисуса, что «мир – это мост», записано в IX веке, но Акбар, император индийской династии Моголов, начертал его на мечети около 1600 года. Этот пример наводит на мысль, что подобные тексты циркулировали не только среди христиан. Сами мусульмане включили множество ссылок на Иисуса и Марию в Коран и в его более поздние комментарии. Значение этих пассажей в мусульманских текстах настолько существенно, что некоторые даже называли их «мусульманским евангелием», содержащим много речений и историй, утраченных в христианстве. У иудаистов имелись свои версии истории Иисуса, из которых особенно печальную славу стяжал себе враждебный христианам «антиевангельский» текст, именуемый «Жизнь Иисуса» (Тольдот Йешу).¹¹

Долгое время после предполагаемой утраты гностических евангелий христиане (и мусульмане) все еще помнили о разных образах Иисуса, некоторые из которых сильно отличаются от тех, что известны и общеприняты сегодня. Читая альтернативные писания, они продолжали представлять себе одного Иисуса, который выражается, словно загадочный дзэнский мистик, и другого – который выражается, словно некий доморощенный философ. Они знали Иисуса, который явно отрицал свою божественность, знали чудовищного мальчика Иисуса, который демонстрировал свою божественную природу, убивая сверстников, Его оскорбивших, а также фокусника Иисуса, который мог делаться невидимым, чтобы показать, что Он мог бы избежать Креста, если б того захотел.

С САМЫХ РАННИХ ВРЕМЕН церковь вела споры о содержании новозаветного канона; полного единодушия она достигла в IV–V веках. Уже в 348 году отец церкви Кирилл Иерусалимский заявил, что «к Новому Завету относятся лишь четыре евангелия. Другие евангелия являются ложными (псевдоэпиграфами, т. е. «ложно приписанными») и вредными». Но официальная церковная политика сильно расходилась с повседневной церковной практикой, поскольку духовенство и миряне на всех уровнях широко пользовались альтернативными писаниями.¹²

По крайней мере во II веке верующие христиане старались заполнить те пробелы, которые они усматривали в зафиксированных четырьмя каноническими евангелиями рассказах об Иисусе и Его апостолах. Эти более поздние писатели добавили информацию о рождении и смерти ключевых персонажей и предложили целый ряд фантастических подробностей, касающихся происхождения и детства Иисуса и Его Матери. При этом они опирались на уже знакомые жанры, создавая новые «деяния» различных апостолов и даже целые «евангелия». Подобные тексты появлялись в течение долгого периода – со II до VI столетия, как раз в те времена, когда создавались и приобретали славу новые гностические тексты.¹³

Если, например, гностическое Евангелие Марии исчезло около IV века, то господствующие церкви продолжали почитать такие «подлинные апокрифы», как Протоевангелие Иакова, Евангелие Псевдо-Матфея, Евангелие детства от Фомы, Евангелие от Никодима, псевдо-Деяния разных апостолов и еще огромное множество текстов. Никто сегодня не принимает всерьез «переписку» между Иисусом и сирийским царем Абгаром. Однако в Средние века эти «письма» имели широкое хождение, и существуют их копии на греческом, сирийском, армянском, латинском, арабском, персидском, коптском, старославянском, не говоря уже о нескольких современных европейских языках. Само по себе такое количество переводов указывает на популярность текста.¹⁴

Десятки «не утраченных» евангелий сохранились до наших времен в самой же христианской церкви. Во многих случаях одни тексты наслаивались на другие и появлялись в новых вариантах и версиях, иногда принимавших разные названия. Поэтому невозможно составить перечень таких текстов, а следует группировать их по циклам, или семьям, преданий: например, предания о детстве Иисуса, предания о рождении и детстве Марии, о смерти (или «переходе») Марии и псевдоэпиграфы об Адаме. Эти циклы часто были весьма объемными. Одни тексты читались в более или менее полных и самостоятельных версиях, другие – в отрывках или в адаптированной форме. Верующие часто могли встречать их в антологиях, таких как известная «Золотая легенда»[13], самая популярная книга, имевшая хождение в Западной Европе между 1280 и 1530 годами. Благодаря подобным компиляциям эти древние писания становились общеизвестной литературой, распространявшейся в латинской Европе от Средневековья до начала Нового времени. На самом деле христианство изобиловало евангелиями.¹⁵

Чтение таких текстов неизбежно вело к усвоению содержавшихся в них идей, даже если идеи эти были где-либо и когда-либо осуждаемы как «еретические». Хотя средневековые читатели восхищались этими древними преданиями как назидательными историями, многие из таких текстов были глубоко проникнуты древними «ересями». Альтернативные писания предоставляли средневековым христианам непрерывный доступ к еще не забытым окраинным мирам ранней церкви.¹⁶

Известная максима гласит: lex orandi, lex credendi[14], или, иносказательно, «То, как мы молимся, есть то, во что мы верим». Что бы ни выражалось в официальных символах веры и теологических утверждениях, – все это происходит в рамках регулярной религиозной практики, отражающей реальную веру и доктрину той или иной религиозной общины. Если исходить из этого принципа, то всякое описание развития христианской доктрины должно уделять первостепенное внимание альтернативным евангелиям. Столетиями многие из этих неканонических текстов признавались церковью, допускались для литургического чтения и цитировались как авторитетные некоторыми крупными учеными и богословами. Записанные в них предания формировали физическую ткань церкви, давая материал для сюжетов, изображавшихся на церковных картинах и витражах. На самом деле обычные миряне читали эти тексты для назидания и развлечения, и, вопреки мифу, в христианской Европе к XIII веку сложилась значительная читательская аудитория, включавшая как мирян, так и клириков. Если эти тексты не были каноническими, то не были также и исключенными или осужденными.¹⁷

ЭТИ «ДРУГИЕ» ТЕКСТЫ СООБЩАЛИ СОДЕРЖАНИЕ многим популярным христианским сюжетам, чтимым большинством верующих, прежде всего, конечно, мирян, и влияние их сохраняется и сегодня. Хотя иные неспециалисты полагают, что они знают апокрифическую литературу, они удивились бы, узнав, насколько глубоко они впитали многие ее влияния, сами того не осознавая.¹⁸

Когда современные верующие празднуют Рождество, когда мы видим сцену с рождественскими яслями, мы свидетельствуем влияние Протоевангелия детства от Иакова, т. н. Первого евангелия, написанного около 170 года. Это – альтернативное евангелие, составленное раньше, чем спорные евангелия Иуды и Марии, и никогда не терявшее своих читателей. Оно рассказывает о рождении и детстве Девы Марии и дает дополнительные сведения о рождении Иисуса, не включенные в официальные евангелия. Этот текст очень почитался в православных церквах восточного и византийского мира, и его идеи циркулировали на латинском Западе, распространяясь через производные от него версии или через плагиат на его основе (включая Евангелие Псевдо-Матфея). Это был один из наиболее известных и популярных среди христиан литературных текстов, почитавшийся в разных местах и в разные времена больше многих книг канонического Нового Завета.¹⁹