Повествование о жизни Христа, предположительно со слов апостола Петра. В нем приводятся отличный от канонического рассказ о Распятии и Воскресении, а также слова, произнесенные самим крестом.
Гностический апокалипсис Петра (II век). Найден в Наг-Хаммади.
Изложение высказываний и наставлений Христа во время Его ареста и распятия. Однако распятый – это только материальный Христос, а не тот истинный и живой Иисус, который смеется над всем этим процессом.
Евангелие Марии (II или III век). Найдено в Египте в 1896 году.
Воскресший Иисус произносит пространную проповедь о грехе и природе материи. В этом тексте Иисус выказывает особое предпочтение Марии, – вероятно Марии Магдалине, – поставив ее выше учеников-мужчин.
Евангелие Иуды (конец II века). Вероятно, найдено в Египте в 1970-е годы.
Здесь Иуда Искариот представлен как один из тех немногих, кто понял тайные, сокровенные учения Иисуса, не понятые другими апостолами. Роль Иуды – предмет живого спора. Некоторые ученые полагают, что сам Христос велел Иуде предать Его, тогда как другие думают, что Иуда сыграл дьявольскую роль.
Евангелие Филиппа (III век?). Найдено в Наг-Хаммади.
Пространная гностически-богословская медитация или собрание учений, многие из которых отсылают к идее мистического брака. Текст особенно известен благодаря содержащемуся в нем намеку, что Мария Магдалина могла быть «спутницей» (т. е. «супругой») Христа и что Он целовал ее в губы.
Pistis Sophia[7] (III или начало IV века). Текст найден в Египте в 1773 году.
Подробные мистические доктрины, изложенные Христом после Его воскресения группе учеников, включая Его Мать Марию, Марию Магдалину и Марфу. София, или Мудрость, – это женственный аспект Божества в гностическом мифологическом проекте.
В Приложении 1.1 приведен список наиболее известных «утраченных» текстов и указаны их отличия от канонических текстов, принятых в христианской церкви. Но что же произошло с этими ранними писаниями и с представленным в них вероучением – или вероучениями? Если они существовали в ранней церкви, но исчезли в Средние века, то должен был иметь место некий переход, когда они подвергались постепенному замалчиванию и окончательному запрещению. Многие считают, что это случилось в IV веке, когда церковь заручилась одобрением со стороны государственных властей. При императоре Константине в 313 году церковь вступила в исторический союз с Римской империей, а в 325 году Константин созвал Великий собор в Никее, определивший христианскую ортодоксию на последующие столетия. В 380 году империя установила христианство в качестве официальной религии.5
С 1970-х годов факт существования утраченных евангелий, след которых исчезает в поздней античности, сделался главной составляющей альтернативной истории христианства. Начиная с позднеантичной эпохи, как известно, от христиан стали требовать принять на веру сложные учения о Боговоплощении и о Троице, и церковь строго определила, какие тексты следует считать авторитетными. В новой научной оптике первые века веры (до Константина) были отмечены чрезвычайным разнообразием и творческой активностью многих школ и направлений мысли, свободно дискутировавших друг с другом.
Однако демократичное, эгалитарное и исполненное Духа движение Иисуса впоследствии атрофировалось, закостенев в форме репрессивно-бюрократической Кафолической[8] церкви Средних веков. Место кипучих «многих христианств» первых столетий заняли узкие ортодоксии унифицированной церкви. Для подобной структуры вполне естественно требовать строгого единообразия текстов: одна церковь, одна догма, одна Библия. Средневековая церковь была построена на пепелище сожженных книг. А ведь до темных имперских времен все обстояло совсем иначе!
С конца IV века, как известно, церковь официально признает лишь четыре евангелия – Матфея, Марка, Луки и Иоанна – и, разумеется, отвергает таких претендентов, как, скажем, евангелия Фомы, Филиппа, Марии или Иуды. В начале VI столетия церковно-политический документ, приписываемый папе Геласию, называет около шестидесяти книг, которые церковь не должна принимать, включая девять евангелий, четыре варианта Деяний апостолов и три апокалипсиса. В этом декрете Геласия перечислено около тридцати пяти других авторов и признанных еретиков, которые «ответственны» как минимум за сотни различных текстов, евангелий и «ложных писаний». Все ими написанное подлежало полному уничтожению, дабы не совратить будущие поколения.6
Популярные изложения истории наводят на мысль, что так или иначе все христианское многообразие ушло в подполье. Вместе с утраченными текстами были изгнаны и проповедовавшиеся в них учения. Союз с имперской властью восприняли как бедствие не только иудеи, но и многие свободомыслящие христиане, к которым теперь приклеился фатальный ярлык: «еретики». Тот факт, что христиане, причисляемые ныне к «еретикам», часто почитали женщин в качестве руководительниц и исследовали радикальные идеи, относящиеся к сфере сексуальности, означал, что эти идеи были отторгнуты зарождавшейся Кафолической церковью. Согласно этим изложениям истории христианства, фанатизм, нетерпимость, антисемитизм, патриархальность и авторитаризм постепенно набирали силу и сопутствовали друг другу.7
БЕЗУСЛОВНО, СТАНДАРТНЫЙ ОБРАЗ «УТРАЧЕННЫХ ПИСАНИЙ» – это сомнительная историческая легенда, а то и попросту миф. В действительности, утраченные евангелия никогда не были утрачены. Скорее, более древние тексты были утрачены в том смысле, что они выпали из мейнстримного употребления некоторых церквей в те или иные периоды в определенных странах мира. В самом деле, некоторые тексты в течение веков исчезли, но совершенно неверно полагать, будто перестали существовать все альтернативные писания вообще. Равно как и содержавшиеся в них идеи. Такое уничтожение текстов составило бы непростую задачу даже при современных методах подавления и пропаганды, несравнимых с теми, что были доступны в те времена.
Столетия после Константина – даже в Новое время – диапазон писаний, которые сохранялись в христианском мире, был куда больше, чем мы сегодня можем себе вообразить. В употреблении оставалось множество евангелий, апокалипсисов, деяний и прочих текстов, и такое положение существовало примерно 1200 лет. Понятие о «каноне» расширится еще более, если мы переместим свое внимание из европейской части на церкви, все еще процветавшие за пределами Европы – в Эфиопии, Египте и на сирийско-говорящем Ближнем Востоке. Альтернативные писания сохраняли свою популярность на разных континентах.8
Стандартный взгляд на средневековое христианство представляет его как жесткую ортодоксию с иерархической и однородной институциональной церковью, беспощадно навязывающей свою волю. Но далеко не являясь герметически запечатанным, европейское христианство всегда было частью более широкого мира с многими другими структурами и подходами к вере и писанию. Многие христиане были лишены сомнительного преимущества жизни в государстве, находившемся в тесном союзе с церковной властью. Централизованная церковная власть не распространялась на христиан, населявших огромные мусульманские территории. Навязчивая агрессивность церкви, характерная, скажем, для средневековой Франции, была немыслима в христианских общинах благоденствовавших мусульманских стран, таких как Ирак или Египет. Большую часть Средневековья и начала Нового времени большие области Южной и Западной Европы оставались под властью ислама.
Очевидность того факта, что «утраченные писания» сохранились до наших дней и выжили, заставляет нас осознать всю неправдоподобность наших обычных исторических представлений. Этот факт должен радикально изменить наше понимание христианской истории, ортодоксии и роли авторитета канонических писаний для христианской веры.
