Я цеплялась за тени.

Блюбель и Ксанти обе смотрели на меня в тревоге и ужасе.

— Что? — раздражённо крикнула я, взмахнув мечом и забрызгав их обеих кровью.

Подождите…?

Медленно я посмотрела на окровавленный эфес моего меча. Ощутила кровь, стекающую по моему лицу. Я взглянула вниз, на обезглавленную зебру, лежащую прямо передо мной. Увидела другую, рассечённую вдоль бока. Там лежала снайпер с вырезанной дырой в её лице. Другой умирал от того, что из его груди были вырезаны три куса мяса. Я убила их и даже не поняла этого. Как и не понимала, что они вообще были там. Раны, больше, чем от простых патронов Лансера, пульсировали и горели, хотя я не чувствовала их. Боль была настолько знакомой, что я даже не осознавала её. Я пошатнулась и ухватилась за перевёрнутый стол. Когда я успела его так отшвырнуть? Или это была не я, а кто-нибудь ещё?

Содрогнувшись, я выронила меч. В глазах Ксанти я была воплощением зла. А Блюбель смотрела на меня, будто только сейчас поняв насколько смертоносной я могу быть, если захочу. Я не была той кобылой, которую она швырнула головой вниз там, на нефтеперегонном заводе. В груди у меня ужасно болело, будто там в глубине был пожар, в том, что бы ни заменяло сейчас моё сердце.

— Не надо на меня смотреть вот так… — попросила я упавшим голосом. Они продолжали пялиться. Если бы это были мои друзья, смотрящие на меня вот так, я не знаю, что бы я сделала. — Не смотрите на меня! — заорала я на них.

Мне больше нравилось, когда я потеряла половину своего лица. Это было легче, чем потерять половину своего здравомыслия.

* * *

Наконец, я нашла морг. Он, как и ожидалось, располагался поблизости от «Санчасти», отмеченной огромными знаками, написанными на двух разных языках. Как и всё вокруг, он был давным-давно заброшен, но здесь был умывальник. Я искала возможность смыть кровь с лица. Казалось, она вообще не отмоется, сколько бы я не тёрла. Тут я заметила зеркало, прямо под моим рогом был кровоточащий порез. Он должен был бы быстро зажить, но со всеми этими ХМА в комнате…

— Итак. Зачем вы здесь? — спросила я Ксанти, когда зажала рану мотком грязной марли, я наварное заставила бы Глори вопить от отчаяния, если бы она увидела меня, но кровь уже начинала раздражать. Она уставилась на свои копыта и сказала «м мнмм». — Я только что словила пулю за тебя! Говори! — рявкнула я.

Она подпрыгнула и растянулась на полу.

— Во время войны была могучая воительница, которую нельзя было сразить. Магический артефакт хранил её на поле битвы. Каким-то образом она пала в битве в бесплодных землях за городом. Её тело привезли сюда. От гуля, жившего тогда, мы узнали, что талисман так и не был вынут из тела. Поэтому мы пришли сюда, чтобы забрать его для Легата Витиосия.

— Шифти? — спросила я, и она нервно сконфузилась. — Так звали этого гуля?

Нервное смущение сменилось нервным сожалением и она кивнула.

— Я так думаю. Он оплакивал множество упущенных возможностей, — сказала она, с трудом сглатывая и оглядываясь вокруг. — Мы добрались, но нашли здесь этих пегасов. Мы не знаем почему, только у них была взрывчатка. Мы не могли рисковать, чтобы артефакт был уничтожен.

— Действительно. Потому что поговорить и прийти к соглашению, устраивающему обе стороны, это глупая идея — вздохнула я, отошла от раковины ещё на несколько рад горячее и взглянула на дверь в морг.

— То есть, если эта магическая фиговина была такой могущественной, как эта твоя воительница была убита? — спросила Блюбель.

— Ни одна зебра не знает, — тихо ответила Ксанти, оглядывая медицинское помещение с разбитыми кабинетами и изрезанными плакатами Министерства Мира. Сохранённые в ХМА куски мяса были разбросаны повсюду, лежали на полу и на каталках. Окровавленные хирургические пилы и скальпели показывали, какая здесь была бойня. — Ни одна пуля не могла сразить её. Она падала и поднималась снова.

— Звучит как об одной моей знакомой пони, — заметила Блюбель, глядя на меня. — Серьёзно. Он выстрелил прямо в тебя, а ты отнеслась к этому как ни в чём не бывало!

— Регенерирующий талисман, синтетические органы и искусственные ноги… — пробормотала я, посасывая свой последний рубин, когда самоцветы стали нормальной едой? — Ему придётся выстрелить в меня больше чем один раз, чтобы убить — сказала я, натягивая шлем. Конечно, Лансер говорил, что этот Легат хочет сам убить меня, но я не собиралась рассчитывать, что он не окажет эту честь сам себе.

Я больше не могла доверять своему Л.У.М.-у. Здесь в морге он мог показывать и две красных метки, и двадцать. Они продолжали сдвигаться вокруг меня. Блюбель воспользовалась возможностью, чтобы захватить потрёпанный хуфбольный шлем, забытый в зоне Специальной Обработки, Лансер обещал, что моя отсрочка не распространяется ни на кого из идущих со мной. Я взглянула на ошейник, обёрнутый вокруг её горла, а затем на Ксанти. Я не знала точно, на каком она уровне по умнопони-шкале.

— Ты можешь что-нибудь сделать с её ошейником? — спросила я, стараясь игнорировать посторонние шумы. Я продолжала слышать, как десятки воображаемых ошейников взрываются одновременно. Думаю, взрывающиеся ошейники были для меня нелюбимым устройством номер один в Хуффе.

— Чего? — возмутилась Блюбель, ткнув копытом в Ксанти. — Я не собираюсь позволять этой грязной полосатке прикасаться к нему! Найди мне какого-нибудь пони, который может справиться с этой работой! Её помощь мне не нужна!

Ксанти отпрянула назад.

— Я не стану. Можешь проклинать меня, но я ни чем не обязана пони!

В одно мгновение я развернулась к ним обеим.

— Ты! — рявкнула я на Блюбель, схватив её за плечи. Внезапно она приняла такой вид, будто ожидает получить полное лицо жидкого стекла. — Единственная пони, кто ещё не распылён здесь, это я! Ты хочешь, чтобы я попыталась снять с тебя этот ошейник? Хочешь? — она быстро затрясла головой и я развернулась к Ксанти. Она взвизгнула и сжалась в ужасе. — А ты! Не ты ли мне сейчас говорила, что не можешь отправиться домой, потому что проклята? Это значит ты застряла здесь! А ЭТО значит, что ты должна приложить все свои навыки, какие можешь, чтобы помогать пони и делать это по доброй воле. Потому что иначе единственная альтернатива для тебя — это присоединиться к Предвестникам, а они серьёзно меня бесят!

Она отступала, ужасно трясясь. Ох… она только что была проклята ужаснейшей вещью, которую только знал её народ… мной… и отрезана от этого народа под страхом смерти… и тут я ору на неё! Я закрыла глаза и попыталась игнорировать далёкие крики моих друзей. Их здесь не было. Это было просто моё сумасшествие. Нельзя переносить это на неё.

— Послушай. Эта хреново для вас обеих. Ни одна из вас не хотела бы вляпаться в такое… и это постоянно происходит вокруг меня. Я могу столкнуться с кем-то совершенно незнакомым и полностью расхреначить его жизнь просто потому что он оказался там. Но я больше не могу делать всё это в одиночку. Если вы двое можете помочь друг другу… прошу… помогите.

Я вздохнула. Это всё, на что я могла надеяться. Затем я взглянула и увидела как Блюбель неохотно наклоняет голову, позволяя зебре осмотреть ошейник.

— Только… не взорви мою чёртову голову, — проговорила голубая кобыла, зажмурив глаза.

Пока Ксанти изучала ошейник, я проверила дверь. Закрыта, но у меня была карта. Осторожно, я открыла её и заглянула в короткий коридор по ту сторону. Забавно… всё вокруг выглядело отвратительно, но это помещение выглядело чистым.

— Я… я не думаю… — запинаясь проговорила она, убирая копыта.

— Если ты не уверена, это нормально. Лучше, чем совсем не попытаться — сказала я, оглядываясь через щель в морг. Тут стояли ряды каталок, а вдоль стены тянулся ряд стальных дверей, как и в крошечном морге Девяносто Девятого. Мне всегда казалось, что они выглядят как маленькие холодильники. Мерцающие лампы сменились устойчивым освещением и я заметила какие-то терминалы на каталках.