— Глори сейчас со Скотч и П-21? — спросила я, пытаясь пошкрябать марлю, за что получила шлепок по моему копыту от её собственного.

— С ними. Она чувствует, что лучше не оставлять его одного, после того, что он сделал.

Я вздохнула.

— У него есть проблемы. Большие проблемы. Но это нормально. Мы можем присматривать и помогать ему преодолеть их — я взглянула на большого аликорна. — И не у него одного. Глори говорила тебе о её снах, где она видит себя Реинбоу Деш?

— Да. Она была совершенно обезумевшей. Учитывая её внешний вид, это понятно, — ответила Лакуна. — Не беспокойся об этом.

— Приём. Ты видела нашу компанию? Единственная пони, о которой я могу не переживать, это… Бу. Я не волнуюсь о Бу. — затем я моргнула. — Погоди, да, я волнуюсь. Ты действительно думаешь, что у неё нет души? Что она просто пони-животное?

— Не знаю. Доказательства против этого и у Твайлайт никогда не было возможности изучить потенциал пустышек в будущем. В файлах Химеры говорится, что некоторые пустышки наблюдались более года и никогда не проявляли признаки личности или кьютимарок. Их можно научить реагировать на раздражители, но не более того. Результаты подтверждали то, во что мы хотели верить, Пустышки были прекрасным источником необходимых органов. В противном случае, жизнь Скотч и твоя внешность были куплены за счёт невинных жизней.

Ладно… хватит об этом думать. Я выключила монитор… давила на все кнопки подряд, пока он не перестал пикать.

— Что на счёт Глори? Ты думаешь… она действительно превращается в Реинбоу Деш? — говоря о ней я на самом деле хотела проведать Скотч… и почесаться. Я очень-очень хотела почесаться. И узнать, куда подевалась Рампейдж. И выяснить, как отсюда добраться до Хайтауэра. И… как лечить Мед-Икс-зависимость.

— Я полагаю, что нет, — ответила Лакуна, выходя со мной в зал и когда я посмотрела на неё в замешательстве, добавила: — Её поведение не изменится и хотя возможно она будет видеть сны о том, что она Реинбоу Деш… её Сверхзвуковой Радужный Удар был признанным и хорошо известным фактом в истории пегасов. Вот если у неё начнут появляться более личные воспоминания… о разных мелочах… тогда настанет время для беспокойства.

— Итак, я одержима таинственным единорогом в чёрном, которая вторгается в мои сны? — спросила я с развязной ухмылкой, но Лакуна только грустно на меня посмотрела, и моя улыбка немного увяла. Хорошо. Никаких больше шуток об этом.

Завернув за угол, мы заметили Глори в заляпанном кровью докторском халате, лежащую возле стены. Внутри, на кровати, почти такой же, с которой недавно поднялась я, лежала Скотч. Рядом с кроватью свернулась Бу. П-21 просто сидел там с пустым, отрешённым взглядом. Я смотрела на бинты, обёрнутые вокруг её глаз, машина тихо попискивала. Я опустилась на колени возле Глори, но она лишь немного всхрапнула во сне и свернулась калачиком.

Улыбнувшись, я коснулась её миловидной радужной гривы. Чуть коротковатой на мой вкус, но милой.

— Можешь найти ей постель? А потом может узнаешь, куда подевалась Рампейдж? — прошептала я, обернувшись к Лакуне. Она кивнула и свечение подняло Глори в воздух. Покачивая её в своей магии, Лакуна прошла через зал к отдельной больничной койке. Я вздохнула, благодарно улыбнувшись за добрую, спокойную, бессловесную помощь аликорна и прошла в палату.

— Эй… — тихо позвала я П-21, дотронувшись до его плеча. Он не двинулся.

— Я должен был сказать ей, — тихо отозвался он.

Да. Ты должен был.

— Скажи ей теперь.

— Теперь это уже не имеет значения, — ответил он мягко, поправляя её синюю гриву. Прямо как у её папочки. — Я подумал… когда я увидел её в коконе… если я просто прикоснусь к ней… может я смогу сказать это. Вместо этого я убил её.

— Её сердце всё ещё бьётся, — сказала я так деликатно, как если громкость моего голоса могла добить её. — Это по-прежнему имеет значение. И на случай, если ты упустил цепь событий, это я так, кто довёл её до такого. Из-за меня её убило — пусть меня назовут жадиной, но я бы взяла на себя вину и проклятия за это. Я надеялась, что это даст ему умиротворение, но вместо этого у него вырвались сдавленные рыдания. — Скажи ей. Прежде чем она уйдёт в лучший мир.

— Я даже не знаю как.

— Скажи, как сможешь, — ответила я, погладив его спутанную синюю гриву. Затем похлопала по плечу и отступила назад. — Пойдём, Бу. Дадим им немного места — бледная кобыла села, моргнула, посмотрела на меня уныло и снова опустила голову. — Вкусный тортик… — сказала я, потянувшись к… так, неважно. Куда Глори дела мои шмотки? Обратно в операционную.

— Пусть остаётся, — хрипло отозвался П-21. — Спасибо, Блекджек.

Я грустно улыбнулась, ещё раз похлопала его по плечу и вышла. Начав закрывать дверь, я услышала, как он глубоко вздохнул. Может, это было невоспитанно с моей стороны и не в моих правилах, но я не закрыла дверь до конца и не ушла.

— Мне очень жаль. Я знаю, я не имею никаких прав вот так говорить с тобой. Я знаю… знаю, что ты знаешь. Я твой отец… Видят Богини, я не заслуживаю им быть. Я не заслужил доброты твоей матери, на самом деле, я был достаточно мелочным, чтобы обижаться на это. Я никогда не хотел думать, что время, проведённое мной в Девяносто Девятом, может иметь последствия или смысл. Что это было ужасно. Что всё это лучше оставить позади и уничтожить.

Он тихо вздохнул.

— Но это не так. Там были и хорошие вещи. Вещи, которые я никогда не ценил. Вещи стоящие и… и добрые. В Девяносто Девятом было хорошее. Твоя мать… была хорошей. Как и ты. Блекджек. Наверное, многие из кобыл. Просто всегда было легче делать вид, будто все они Смотрительницы. Но это была ложь… и это больно, продолжать обманывать себя, что всё было иначе.

Потом ты присоединилась к нам… и ты оказалась такой хорошей девочкой. Храбрее, чем был я, когда вышел наружу. Ты следовала за нами повсюду… даже в те места, где кобылок быть не должно. И когда БиДжей сказала тебе, кто я… я не мог принять это. Не потому что ты была паршивой дочерью, а потому что я не заслуживал того, чтобы быть твоим отцом. Я трус, Скотч Тейп. И ты заслуживаешь лучшего, чем такого бесполезного пони, вроде меня.

Я всхлипнула и, просунув голову в палату, увидела его, стоящего рядом с кроватью и гладящего её гриву. И тут он начал петь мягким, низким голосом.

Вместе всегда…

Друг с другом когда…

Я думаю… так и должно быть…

Один… и другой…

Друг как дочка… со мной…

Я думаю… так и должно быть…

Обернувшись, я увидела приближающуюся заспанную и растерянную Глори, потирающую глаза. Я подняла копыто к губам и она, распахнув глаза, уставилась мимо меня.

И если дороги нас вдруг разведут,

Знай, это не так… в моём сердце ты тут…

И если ты будешь в испуге одна…

Домашние вспомни свои времена…

То место, которое дом…

Любой дом…

Его голос дрожал и фальшивил. Я с трудом сглотнула и зашла внутрь. Я не умела петь… не очень… но я могла попробовать ради него.

Вместе… всегда…

Друг с другом когда…

Надеюсь, так будет… Должно быть…

Один… и другой…

Друг как брат мой… со мной…

Я думаю… так и должно быть…

Он взглянул на меня и когда его глаза встретились с моими, в них дрожали слёзы. Каким-то образом наши слова были созвучны, ведь мы чувствовали одно и то же и складывали их вместе. За своей спиной я слышала приближающихся Лакуну, Психошай и подростковую Рампейдж. Если у этой жёлтой пустоголовой хватит ума засмеяться, я буду бить её всю следующую неделю.