Стоит мне только подумать, что я скоро взорвусь, Люк останавливается. Зажимает пальцем мое запястье, и я, опустив лицо, смотрю на него.

– Как же ты сексуален, – произносит он, и его голос сочится страстью подобно стекающим по его коже струйкам воды.

Я содрогаюсь. Ничего подобного мне никогда в жизни не говорили, и услышать такое от Люка с его совершенным телом – это с ума сойти.

– И близко не настолько, как ты. Я всегда мечтал иметь твое тело.

Я краснею, ведь, похоже, мое физическое влечение к нему было таким очевидным. Но я не давал себе заглядывать дальше нашего братского кодекса.

– Хотя, – медленно говорю я, – возможно, я имел в виду нечто другое.

Люк дарит мне еще один поцелуй, свободной рукой он водит членом по моим отяжелевшим яйцам. Я стискиваю задницу и расправляю пальцы, выгибаясь под ним.

Кончик мыла начинает кружить по моему бедру, он движется вверх и направляется к выступу моих ягодиц. Люк рисует по ним сильные, длинные линии – от поясницы и до самого начала бедра.

Заглянув мне в глаза, он задает безмолвный вопрос. Отпускает мои запястья, и я в ответ разворачиваюсь. Я кладу руки на стену, оставив между нею и своим телом зазор. Мне хочется, чтобы Люк снова взял меня в плен, и я, в надежде, что он поймет, скрещиваю запястья.

И он понимает, потому что, стоит мне замереть, как он опять их сжимает. Мягкие поцелуи поднимаются по моим лопаткам к основанию шеи, в то время как мыло с болезненной плавностью движется по моей спине вниз.

Пальцы его ноги то прихватывают, то отпускают мою правую пятку. Теплая вода струйками стекает с его тела на мои бедра.

– Не замерз? – говорит он.

Нет.

– Наоборот.

От его мягкого смеха у меня начинает покалывать шею.

– Скажи, если тебе что-нибудь не понравится. Я сразу остановлюсь.

– Поверь, мне и в голову не придет останавливаться. Люк, я не хрупкий цветок. Я вполне могу вытерпеть чуточку боли…

Мыло проскальзывает в щель между моих ягодиц, и Люк ведет им по моему входу и до яиц. Мой член пульсирует, я толкаюсь задом к нему.

– Да, еще.

Люк снова ведет мылом вверх, щедро смазывает меня. У моего входа он останавливается и, когда я издаю стон, нежно поворачивает мыло. Его кончик дразняще проскальзывает в меня, и это волшебное ощущение, и мне по-прежнему мало.

Люк прижимает меня бедром, его твердый член всей длиной упирается в мою ягодицу. Он целует меня в плечо. Слегка прикусывает и, уронив мыло, проникает в меня одним пальцем. Мой член дергается, мне хочется быть ближе к стене, чтобы я тоже мог двигаться.

Вверх, вниз, вверх, вниз – разрабатывает меня его палец.

После очередного «вверх», Люк вытягивает его до конца. А потом вторгается в меня сразу двумя, так глубоко, что я вскрикиваю, но не от короткого всплеска боли, а от того, насколько это приятно и правильно, что Люк вот так ласкает меня. Это мое тысячное «спасибо» за те пронзительные, яркие чувства, которых я никогда еще не испытывал.

С каждым толчком его пальцев ощущения все сильнее захватывают меня, но сквозь туман удовольствия я вижу наш дом, вижу, как по вечерам я возвращаюсь к нему, а он за готовкой ужина спрашивает, каким был мой день. Я вижу нас. Нашу семью. Вижу, как каждое утро я просыпаюсь ради его улыбки с ямками на щеках.

– Нет таких чисел, – слышу я собственный шепот, – нет таких чисел, чтобы передать, как это хорошо. И насколько лучше будет потом.

Люк прекращает толкаться в мое бедро своим членом. Вытаскивает пальцы наружу, и монотонный шорох воды затихает.

Вжавшись в меня, Люк шепчет мне на ухо:

– Вот теперь мы пробыли здесь слишком долго.

Он тянет меня за собой, выводит из душа и вытирает нас досуха. Сжав мою руку в своей, уводит меня в коридор. Там еще пахнет ужином, и в моей груди пульсирует ощущение дома.

Мы останавливаемся у его широкой кровати. Я сажусь, он же тем временем берет с тумбочки презерватив и бросает его на матрас. Я смотрю на пакетик фольги. До сих пор, когда я заходил к Люку в спальню, его кровать была просто кроватью – с медной решетчатой спинкой под стать лампе в углу и стулом возле нее. Раньше она казалась мне просто удобной…

Но сейчас…

Я сглатываю, представив, как хватаюсь за медные прутья, пока он берет меня.

Моя ладонь тянется к члену, но Люк ловит ее и тянет меня к середине кровати. Я ложусь на живот – так, чтобы можно было дотянуться до прутьев.

– Когда будем переезжать, – говорю я, пока Люк садится верхом на мои бедра и раскатывает презерватив, – давай оставим твою кровать.

Вздох, а потом между моих ягодиц капает что-то холодное. Люк ловит пальцами то, что, видимо, является смазкой, и кругами втирает это в моей вход. Затем, как тогда на острове Стюарт, он переносит вес на меня, его ладони мнут мою спину, поднимаются вверх, опускаются вниз по рукам. Его член ложится между моих ягодиц. Я чувствую, что он и себя тоже смазал. Наши пальцы сплетаются, и он их сжимает.

– Сэм, это «да»?

– Да. Боже, да.

Люк вытягивается, чтобы поцеловать меня в губы, и его член проскальзывает вперед. Он покачивается на мне, проникая все ближе и глубже…

Его плоть касается моего входа, и я стискиваю ее, понуждая его двигаться именно там. Толкаюсь назад, и Люк, скользя по мне, издает громкий протяжный стон.

Высвободив руки, я тянусь под подушки, к спинке кровати, и раздвигаю ноги широко-широко. Люк, схватившись за простыню по бокам, крепко сжимает ее в кулаках.

Когда я отодвигаю подушки, чтобы растянувшись, как Х, взяться за решетку кровати, мои пальцы задевают какой-то листок.

Сжав прутья, я концентрируюсь на помятом листке. И моментально его узнаю. В горле встает такой плотный ком, что у меня еле выходит его проглотить.

Люк снова проводит по моему входу кончиком члена. Я выгибаюсь к нему, он нужен мне, нужен внутри, прямо…

Сейчас.

Головка его члена входит в меня. Она большая и толстая, и давление обжигает – но не скажу, что совсем неприятно. Люк хрипло дышит, сдерживая себя.

– Все хорошо, – говорю я ему, снова глядя на список. – Я хочу этого. Хочу тебя.

– Я тоже тебя хочу. Очень сильно. – Отмерев, он осторожно проталкивается в меня до конца. Целует меня в основание шеи и начинает двигаться – плавно и медленно, давая привыкнуть к себе.

При каждом толчке мой член трется о кровать, и, когда волны боли начинают смешиваться с волнами наслаждения, я сжимаю прутья сильней.

Скоро боль утихает, и мой член начинает капать на простыню.

– Используй силу, Люк.

– Остряк. – Скорость его длинных толчков нарастает. Он опирается о кровать, удерживая свой вес на руках, и осторожность его движений граничит с чем-то… собственническим, очень плотским.

Его яйца шлепаются о мои ягодицы, и каждый удар по простате приносит мне смесь легкой боли и взрывного, глубокого наслаждения.

Мои ступни упираются в его ноги, при каждом толчке я давлю на них, отправляя его еще дальше вперед. Мое тело – одно сплошное нервное окончание. Понимая, что вряд ли я продержусь еще хоть немного, я отвожу взгляд от листка и лбом вжимаюсь в матрас. Секс и любовь так туго стянули меня, что от кульминации меня отделяет пара толчков.

– Люк, я сейчас…

– Черт, я тоже. – Вращая бедрами, он вторгается в меня до упора, а потом переходит на частый и сильный ритм, который рикошетом проносится сквозь все мое тело.

Я издаю резкий вздох. Люк напрягается, его член внутри меня начинает пульсировать, и я тоже кончаю, кричу, уткнувшись лицом в простыни, и, пока изливаюсь, моего лба касается бумажный листок.

Люк падает на меня, тело скользкое, взмокло от пота. Мою шею и волосы овевает его тяжелым дыханием. Ласковый поцелуй – и последняя волна наслаждения отступает. Люк еще целиком во мне, и мне хочется, чтобы он остался там навсегда. Если б не мокрая простыня, это было бы идеально. Люк. Во мне.

– Прекрасный, сексуальный, и наконец-то со мной. – Выходя, он прикусывает меня за плечо, и я прячу вздох.