И тут в дело вмешивается папа Иннокентий Третий. Он напоминает своим подданным – крестоносцам, что в мире должен быть только один пастырь, и не упускает возможности расправиться с ненавистной второй головой христианства. Иннокентий подписывает Константинополю смертный приговор, превращая мнимую миротворческую миссию, в то, чем она была изначально – в карательную экспедицию, искавшую предлог для вторжения в Константинополь. Наступает 13 апреля 1204 года. Бумажный раскол 1054 года, обагряется морем тёплой христианской крови. Крестоносцы врываются в город. Все грехи отпущены. Папа помолится за «истинных арийцев-христиан», творящих богоугодное убийство. Можно не стесняться своего звериного оскала. Всюду грабежи, насилие, смерть.

Выжившие очевидцы писали, что когда рыцари ворвались в Собор Святой Софии, в заполненном до отказа Храме шла служба. Все, кто мог, искали в нём своё спасение. И прежде, чем ворвавшиеся начали рубить прихожан, Первосвященник и восемь прислужников, распевая молитвы, вошли в северо-восточную нишу и растаяли в снизошедшем на них янтарном свете, словно вошли в стену.

По легенде, а вы знаете, что все хранители достопримечательностей обожают легенды о своих доходных местах, наши соотечественники иногда встречают в этой нише одетого в белые траурные одежды пожилого греческого епископа. Но, мы же здравомыслящие люди. Так что, где правда, а где вымысел – каждый решает сам!

Экскурсовод закончила свой рассказ, и, раскланявшись, удалилась.

«Верить или не верить всему, что видел? То – хождения за три моря к пределам Ойкумены, то – путешествие в прошлую жизнь. Вот, наверное, почему Чиполлино! Многослойная луковица восприятия. Один слой – движение в эфире, другой – полёт вспять к началу начал. Бред это всё или истина?»

Выйдя из мечети Айя София, Константин сказал решительное «Стоп!» самому себе. Он перестал раскачивать психику вопросами, на которые у него не существовало ответа.

«Было и прошло! Как говорила героиня «Унесённых ветром»: «Я подумаю об этом завтра!», иначе сорвёт крышу, однозначно!»

«А сегодня, мы сядем в авто и доедем, наконец, до наших турецких строителей».

Поздним вечером, в гостиничном номере Константина Дмитриевича Снопова зазвонил телефон.

– Ну, как ты? – по интонации Штольца Константин уловил, что Александра Викторовича состояние приятеля явно интересовало меньше всего. Конечно, босс ждал отчёта о проделанной за день работе.

– В головном офисе у турок был. С Генеральным пообщался. Наши финансисты понабрали кучу документов. За ночь обещали всё проанализировать. Завтра тебе сообщат: что, да как.

– А что Мухаммед бей сказал насчёт остановки? В чём причина?

– Он кивает на чехов. Говорит, что те не выделили средств на отделку отелей второго и третьего эшелона застройки. Профинансировали только первый. Мол, это им не выгодно. Меньше желающих, не те цены и прочее.

– Вот красавцы! Им, значит, – отели у самой воды подавай, а нам – второй уровень отделывать! На тебе Боже, что нам негоже! Ладно, сейчас наберу Поспишилу. Как нефтянку мою на Словакию поставлять, – то вместе, а как строить, – так врозь. Хорошо, я напомню им, кто от кого кормится. У, паразиты! – попыхтев в трубку, Александр Викторович выдохнул: – Спасибо, Костя, ложись спать!

– Э! Подожди! Постой, Сань! Как Иришка, как премьера? – затараторил Снопов.

– Тьфу ты! Совсем мозги закипели. Прости! Отыграли здорово. Немного нервозно, но по тексту пьесы, это, на мой дилетантский взгляд, даже как-то естественнее.

– Понятно. Значит, был на спектакле? Цветы подарил?

– Ну конечно! Я Ирине, сразу после окончания действа, и букет подарил, и всё про твое особое задание рассказал. Она очень обрадовалась за тебя. Ладно, всё, пока! Мне надо до чехов дозвониться. Кстати, завтра встретишься с их новым представителем – Анной Сергеевной Поспишиловой. Держи с ней ухо востро! Раз Поспишил отправил на переговоры жену, значит, что-то скрывает даже от своего финансового, – твоего старого знакомого – Сметаны, а может просто перестал ему доверять. Она – девка головастая. Так что берегись!

Распрощавшись со Штольцем, Константин набрал номер жены.

– Ой, привет! Наконец-то! Я уже волноваться начала, – радостный голос Ирины тонул в гуле спорящих голосов.

– Да я ждал до 23-х, я же не знаю продолжительность спектакля. Мало ли! Позвоню, – а ты ещё занята. Спасибо Александру Викторовичу! Он отзвонился сразу, как обещал. Как всё прошло-то?

– Как по маслу, тьфу-тьфу-тьфу! А что тебе Сашка сказал? Ему понравилось?

– Говорит: «Немного нервно, но так даже лучше».

– Ясно. «Шум за сценой», действие первое. Пока – немного нервно! – рассмеялась Ирина.

– С премьерой тебя! Ты до дома как? Машину у театра бросишь? Я слышу там у вас застольные дебаты.

– Ах ты, ушастый! Да не переживай! Доберусь на ком-нибудь из коллег. И смотри у меня! Чтобы «Айлюлю!» Быстро всё сделал и домой. Я уже скучаю. Слышишь?

– А у меня на завтра Анна Сергевна нарисовалась, – как бы невзначай, обронил Костя.

– В девять, ровно в девять? – поинтересовалась Ирина.

– Именно.

– Ага! Так, значит! Да-а, сдаётся мне, что по возвращении, яичницу по утрам тебе будет жарить Штольц. Я вижу уже твоё спецзадание, Семён Семёныч!

Костя долго ворочался в кровати. На новом месте он никак не мог уснуть. Потом, в дрёме, ему всё грезились лики византийских басилевсов, увиденные в галерее Айя Софии.

Чаще других, взору его являлся Алексей Первый, родоначальник династии Комнинов, правившей Византийской империей более ста лет. В своё время он тоже привёл наёмников, для захвата власти. Константинополь так же был разграблен. Единственное отличие от вторжения крестоносцев – сохранённые святыни и отсутствие массовых жертв. Надо сказать, что именно Алексей в критический момент, когда Константинополь осадили печенеги, половцы и пираты, написал открытое письмо всем христианам, под которыми в первую очередь подразумевал латинян, с просьбой организовать крестовый поход, дабы спасти теснимый врагами Царьград. Своим воззванием он положил начало знаменитым хождениям рыцарей в Святую землю для освобождения Гроба Господня. А оброненная им в отчаянии фраза: «Лучше придите и возьмите всё, что мы имеем, чем оно достанется на поругание безбожникам!» – как показала мать-история, через сто четыре года материализовалась полностью.

Спокойное течение сна Константина было прервано выпадением сознания во вторую реальность. Кто-то тряс его за плечо. Костя открыл глаза, и опять очутился в своей старой двухкомнатной квартире. Рядом с ним на кровати сидели Нагваль Хулиан и женщина лет тридцати пяти. Незнакомка была одета в пуловер медно-зелёного цвета и строгие чёрные брюки. На её груди висел золотой кулон, с выложенными крестом изумрудами. Длинные русые волосы прикрывали нежные мочки ушей с серьгами-близнецами креста-кулона. Женщина склонилась над Костей ещё ниже. Всё, что он теперь видел – её красивые малахитовые глаза, сияющие удивительным родным светом.

– Не узнаёшь меня, да?

– У-у! – промычал, с сожалением, Снопов, отрицательно мотая головой.

И тут же пред ним замелькали многочисленные картины, связанные с «незнакомкой».

– Ну, вот что, голубки. Давайте-ка вставайте! – Хулиан бесцеремонно отодвинул женщину в сторону и вытряхнул из кровати сопротивлявшегося Костю со словами: «Знаешь, ты тут не на светском рауте, чтобы причитать: «Ах, фто на мне надето!»… Скажи спасибо своему воображению, что не в чём мать родила!»

Он взял Константина за руку и подвёл к стоящей незнакомке.

– Мистер Дежа вю, разрешите представить вам вашего Нагваля. Церемонии нам тут разводить некогда, так что, вставайте друг к другу спиной без всяких «что» и «почему». Дюже вумным, объясняю сразу, что рация на бронетранспортёре работает не на полупроводниковых или ламповых транзисторах, а на бронетранспортёре! Кто в армии служил, тот что, Снопов?