– Представляю, только может быть мы все же… – Дмитрий пытался повернуть разговор к делу, но бывший специалист по семейным взаимоотношениям видимо еще не исчерпала тему и не унимаясь, продолжала тараторить:

– А вот немцы обычно создают семью до тридцати лет, но не торопятся заводить детей, и, что интересно, «не торопятся», как правило, женщины. Я встречалась с моими немецкими коллегами. Они исследовали этот вопрос и говорят так: во-первых, к тридцати годам многие из них только начинают делать первые уверенные шаги в карьере, во-вторых, не приходится надеяться на чью-то бескорыстную помощь, а услуги няни довольно дороги, в-третьих, детских садов в Германии очень мало и работают они только до полудня. И что вы думаете, получается в результате?

Дмитрий отрицательно покачал головой.

–В результате в современной Германии одна из самых низких рождаемостей из всех европейских стран: немки слишком долго думают, прежде чем завести ребенка. Но зато их мужья, которым приходится подолгу ждать появления на свет наследников, становятся очень хорошими отцами. Вот я смотрю на вас и думаю, что из вас обязательно получится хороший отец.

– Да? Почему вы так думаете? – удивился Дима столь внезапному суждению.

– Ну как это… Вы импозантный, по всей видимости образованный, хорошая работа, думаете о перспективе… А вот мой бывший муж…

– Татьяна Андреевна! Это наш этаж – может быть, уже перейдем к просмотру?

– Да, да… конечно же… Кого интересует мой бывший муж… Даже меня он уже больше не интересует…

– Нет-нет… мне очень интересно, просто…

– Да, я все понимаю. Ну что ж, вот мы и на месте… – риелтор пару раз щелкнула ключом в замочной скважине и отворила железную дверь.

Это была скромная, но достаточно уютная однокомнатная квартира. Светло-бежевые недавно поклеенные обои создавали теплую атмосферу; деревянные двери не были выполнены из какой-то редкой породы, но смотрелись весьма неплохо, кухня и вовсе приятно удивила Дмитрия. Она вместила в себя и мебель, и бытовую технику. Все это было очень кстати для человека, который не хотел утруждать себя избыточными домашними хлопотами.

– Смотрите, все удобства, даже стиральная машина. Разве что посудомоечной машины нет.

– Что ж, я думаю, много гостей у нас здесь не будет. В общем, мне нравится, – приободрился Дмитрий, думая о том, что косметического ремонта будет вполне достаточно.

– Стоимость вы уже знаете. Есть только одна маленькая тонкость.

– И в чем же она?

– Хозяевам нужно пожить еще две-три недели. Они сейчас делают ремонт в новостройке и не могут заехать. Жить пока им негде.

–Я понимаю… Хорошо! У меня есть пара недель, я пока и сам не хотел перебираться. Могу я несколько минут побыть здесь один?

– Конечно… Конечно… Я пока договорюсь о следующем просмотре.

Она вышла, оставив Диму наедине, и в тот же миг его захлестнуло нетерпеливое воображение. Он прошел в единственную в квартире комнату и осмотрелся вокруг. Мысленно представил как где-то в уголке весело хихикает малыш, лежа в небольшой кроватке, силуэт элегантной стройной девушки просвечивает сквозь шторы на балконе, играет тихая музыка и легкий ветерок пробирается в слегка приоткрытую форточку. Это была его заветная мечта, в которой обязательно были дети. Никто, даже родители не понимали такой мечты в столь раннем возрасте. У всех его друзей и коллег на уме было все что угодно: мотоциклы, спортивные машины, гитары… все, только не маленькие дети. Иногда ему в голову приходили и вовсе довольно отчаянные мысли – взять ребенка из детского дома, усыновить его. Отец и мать не понимали этого и каждый раз начинали злиться, когда он заводил этот разговор.

Дима вышел на балкон и, отворив створку с двойным стеклом, ощутил монотонный шум шоссе, на которое выходили окна с этой стороны дома. По его лицу пробежал легкий ветерок сожаления о том, что квартира выходит именно на эту сторону улицы (он прекрасно знал, что даже малейший шум часто мешает его чуткому сну и это означало, что жаркими летними днями придется либо засыпать в духоте, либо мучаться бессонницей), и все же, оглянувшись еще раз он твердо заключил, что это место обладает какой-то особой для него энергетикой, подходящей для того, чтобы стать первым шагом к его полностью самостоятельной жизни. Он только начинал свою карьеру, и денег на более просторную квартиру у него пока не было. Впрочем, в его возрасте мало кто мог позволить себе жить отдельно.

В квартире было две входных двери, он отворил первую деревянную, затем железную и позвал Татьяну Андреевну.

– Давайте оформлять!

Его руки плотно сжимали кожаный руль, слушавшийся даже едва заметных движений его пальцев, а глаза напряженно вглядывались в разметку и дорожные знаки. Шины, с шелестом нащупывая каждую трещинку в асфальте, так и норовили слететь в наезженную колею. В такие моменты нельзя было не задуматься над тем, какими только материалами пользуются дорожные строители, если уложенного покрытия хватает в России всего на пару лет, в то время как в других странах на пятнадцать–двадцать. Впрочем, московские власти гордились тем, что все же смогли перенять некоторые технологии по латанию дыр, которые Дима не без сарказма называл «еврозаплатками».

Одно радовало Диму – дороги на пути его следования оказывались на удивление свободными, и он быстро продвигался по Кутузовскому проспекту, с легкостью преодолевая кварталы и перекрестки. Никто не подгонял его назойливым звуковым сигналом, не подрезал с озлобленностью на лице при обгоне – все это было весьма непривычным и удивительным для московских дорог, где бесконечные пробки, колдобины и мздоимствующие сотрудники патрульных служб достают из глубин человеческих душ все самое мерзкое и отвратительное. Радио было настроено на информационную волну, и сознанье Димы невольно начинало жадно впитывать доносящиеся новости и комментарии экспертов. Он не выносил тишины. Ему постоянно было необходимо находиться в каком-то информационном пространстве. Это мог быть телевизор, радио, чья-то оживленная беседа; он не знал, откуда и когда у него появилась такая характерная особенность. Ни у матери, ни у отца подобной необходимости не прослеживалось. Это было странное наваждение – везде, где это было возможно, он старался не терять времени даром, совмещать дела. «Хочешь добиться успеха», – говорил он себе – «нужно быть в два раза быстрее остальных, в три раза сообразительнее и в четыре раза более начитанным и осведомленным». Эта логика не была лишена смысла. Любой крупный город – это сконцентрированная конкурентная среда. Капитализм жестоко перемалывает кости. Компании стараются понравиться людям, предлагая свои товары и услуги. Люди стараются понравиться компаниям, демонстрируя свои способности при приеме на работу. Достойные остаются и становятся известными и знаменитыми, отстающие – выбрасываются с ринга, и им вешается клеймо неудачников. Здесь нет места пустым сентиментальностям, а балом правят три сестры: деньги, личные связи и средства массовой информации. Дима раньше своих сверстников начал понимать эти простые рыночные истины и выкладывался, как только мог.

Близилось время обеда, и его глаза забегали в поиске подходящего кафе. Неожиданно перед ним заморгала ярко-красная вывеска «Место для свиданий».

– Отлично! Сейчас зайду и встречу свою судьбу! – подумал Дима и сам же улыбнулся подобной нелепости.

Он быстро нашел подходящее место для парковки и, отворив большие пластмассовые двери с овальными стеклянными вырезами, вошел в кафе. Внутри было, на удивление, весело и просторно. В центре зала проходил какой-то детский праздник, возможно даже день рождения: там разместили искусственное дерево необычной формы, почти полностью обвешенное различными красочными и моргающими украшениями, звучала зажигательная музыка, восторженные возгласы, поздравления. Почти все столики на периферии были свободны, и лишь за одним из них спиной к Диме сидела светловолосая девушка, интуитивно привлекшая его внимание. Невесть откуда ему внезапно явилась мысль о том, что если уж какой-то даме суждено быть его судьбою, то это должна быть непременно она. Он стал подходить все ближе. Поравнявшись с нею, он начал понимать, что совсем недавно где-то уже видел ее.