Женька расстегнул джинсы, спустил их до колен, затем приспустил трусы. Когда он выпрямился, я увидел, что Женька не мальчик.

Дав мне полюбоваться своей красотой, Женька оделся.

- Так ты девочка, или мальчик? - не понял я.

- Физически девочка, - нехотя ответил Женька, - Фактически, мальчик.

- Как это?! – отвесил я челюсть. В моём случае всё понятно, по крайней мере, для меня, а вот Женька поставил меня в тупик. Теперь я уже был не уверен, что, сделав себе операцию, буду соответствовать выбранному полу.

«Что ты об этом думаешь? - спросил я сестрёнку, - Ты поняла что-нибудь?»

«Ничего я не поняла!» - надула губки Саша. Да, мы долго думали, какое ей дать имя, и решили оставить одно на двоих.

- Если хочешь, я расскажу тебе, как я оказался здесь. Может, тебе будет легче.

- Расскажи, - согласился я, уже полностью одетый. Я тоже был в джинсах, рубашке и куртке. Хоть и май, вечером было довольно прохладно.

- Сейчас я живу у бабушки, - начал Женька, - Мама уехала к отцу.

Немного помолчав, Женька продолжил:

- Понимаешь, я всегда хотел быть мальчиком, пошёл в секцию бокса, одевался, да и одеваюсь мальчиком, голос мальчишеский, сам видишь. Вот только папа всегда был против. Он смеялся надо мной, обзывался всегда. Наконец, потребовал от меня немедленной смены имиджа.

Папа всегда был не прочь выпить, а в тот день я не обратил внимания, что папа пьян. Вроде держался неплохо… Я ему дерзко сказал:

- Ты возьми, и отрежь своё хозяйство! Каково тебе будет?!

- Ах ты, сволочная девчонка! – закричал он, хватая меня за воротник, - Сейчас ты узнаешь, как грубить отцу! – Отец кинул меня на диван, снял с меня штаны, у себя выдернул ремень, и стал хлестать меня по голой заднице. Потом перестал, сказав, что докажет, что я девчонка. Я понял, что он имеет ввиду, когда он уже начал входить в меня… Не знаю, откуда взялись силы, я вывернулся из рук здоровенного мужика, потерял и трусы, и шорты, убежал на кухню. У папы все ножи были небывалой остроты.

Я схватил нож и приставил к своей сонной артерии. Взбешенный отец забежал на кухню, я надавил на шею, побежала кровь.

- Ещё шаг, и я перережу себе артерию! – воскликнул я. Пока папа приходил в себя, вошла мама…

- Он что, не родной тебе? – спросил я, поражённый Женькиным рассказом. Тот пожал плечами:

- Теперь уже не знаю. Знаю только, мама его очень любит. Сначала ругалась, увезла меня сюда. Потом успокоилась, и уехала назад, к мужу. Теперь живём с бабушкой вдвоём, на её пенсию. Иногда мама присылает переводы. Немного.

Женя помолчал, потом сказал: - Пойдём, провожу тебя, - мы собрались и пошли.

- Жень, - вспомнил я, - А как ты здесь оказался?

Несмотря на сумерки, я увидел, как Женя покраснел.

- Я давно за тобой хожу, - признался он, - Ты мне нравишься, я хотел с тобой дружить.

У меня внутри стало тепло, сестрёнке тоже Женя понравился.

- Женя, - сказал я, решившись, - я тоже расскажу тебе как - нибудь самую сокровенную свою тайну.

- Если тайна, можешь не говорить, - великодушно разрешил Женя. Моя сестрёнка возмутилась, и обещала, когда будет её очередь, всё про меня ему выложить.

«Что ты имеешь ввиду?» - удивился я. «Меня от друзей скрываешь, стесняешься, что ли меня?»

«Ничего я не стесняюсь. Примут за сумасшедшего!» «Женька не такой!» «Узнаем получше, всё расскажем, по очереди!» «Ладно, согласна».

Когда уже почти стемнело, мы подошли к нашему дому, тепло попрощались, и Женя ушёл.

А я поплёлся домой, гадая, что меня там ждёт.

А ждал там меня папа.

- Где шлялся? – сердито спросил он меня, - Я тебе что сказал? Готовиться к завтрашнему осмотру. А ты?.. – Папа взял меня за подбородок, приподнял, вгляделся и закатил мне оплеуху. Я говорил, что у меня родители спортсмены? Вот я и полетел в угол прихожей, зарывшись там в каком-то тряпье.

Ничего не понимая, смотрел я на папу.

- Ты что сделал, мерзавец? – зашипел он, - Как я теперь тебя поведу к врачу?! Сделал вид, что вешался?! Сволочь! - Он пнул меня, потом поднял за воротник, приблизив моё лицо к своему.

У меня потекла кровь из носа. Тогда папа швырнул меня в дверь ванной: - Иди, умойся!

Познакомившись лбом с твёрдой дверью, я снял куртку, с опаской посмотрел, не стоит ли папа в прихожей, вернулся, повесил куртку, снял обувь. Потом отправился мыться. На двери увидел пятно крови и, пока никто не увидел, поспешно стёр его рукавом.

- Не закрывай дверь! – приказал папа, - Ещё придумаешь чего… - Папа зашёл в ванную, изъял все режущие и колющие предметы. Зря он это. Мы с Женькой дали друг другу слово, что, как бы тяжело ни было, не делать то, что чуть не сделал я.

Залез в ванну, не закрывая дверь, под любопытными взглядами Ленки, помылся. Кровь перестала бежать. Посмотрел, что там, с шрамами внизу живота. Всё ещё больно. Вспомнил Женьку, и мне стало его жалко. Мне доставалось, но никто не посягал на меня, кроме Тюти, да и тот пока присмирел. Наверно, придумывает новую каверзу.

За ужином мы сидели втроём, Лена уже поела, не дождавшись меня. Теперь она в нашей комнате играла с куклами. Наказывала их ремнём, перед тем, как уложить спать.

- Ты видела, мать, наш сынок сегодня имитировал, что вешается, чтобы не идти на обследование перед операцией!

- Какой операцией? – удивилась мама.

- Э-э-э… - смутился папа, - Я договорился в частной клинике, завтра надо было лечь на обследование…

- Ты хотел её оперировать без моего согласия?

- Ну, мама, пока на обследование.

- Она будет девочкой!

- Но у тебя уже есть девочка!

- Неважно.

Наступила тишина. А я вспомнил Женю.

- Папа, - тихо спросил я, вяло ковыряясь в своей тарелке, - почему ты меня ни разу не изнасиловал?

Раз, другой, и я сам бы побежал в клинику…

Папа сделался бледным, как мел. Потом встал, и вышел. Мама помолчала, потом швырнула в меня мою тарелку. Каша оказалась на мне, хорошо, остыла!

- Дрянь! – воскликнула мама, влепив мне пощёчину, - Дрянь, дрянь! – мама била меня по щекам, пока снова не разбила мне нос. Брезгливо вытерев руки салфеткой, она бросила её мне в лицо и вышла успокаивать папу.

Я умылся под краном на кухне, потом пробрался в свою комнату, прихватив свой рюкзачок.

В своей комнате я взял школьную форму, шорты, футболку, упаковал всё это в рюкзак.

- Ты куда это? – подозрительно спросила Ленка.

- Хочу погулять перед сном, - ответил я.

- Врёшь!

- Я вернусь, Лена, куда я денусь?

- А вдруг денешься? С кем я буду играть?

- Что, тебе, с мамой плохо?

- Плохо! Хочу с тобой!

- Успокойся, Лена, я скоро вернусь.

Но Ленка не поверила, она проследовала за мной.

В прихожей я тихо оделся, и уже взялся за ручку двери, когда Ленка закричала:

- Папа, мама! Сашка уходит!

- Куда уходит? – появился папа. Он уже не был белым, он был красным. Мама, наверно, накапала ему коньяку.

Папа схватил меня за рюкзак, потянул на себя и швырнул в дверь. Дверь у нас крепкая, папа начал бить меня головой об дверь, пока я не догадался скинуть рюкзак. Потом я сел прямо на пол, и, роняя злые слёзы, спросил: - Что я вам сделал? Зачем вы меня мучаете? Отпустите меня!

- Отпустить тебя? Чтобы позорил нас: сбежал из дома, дескать, замучили родители – изуверы?!

Папа стал бить меня ногами по рёбрам. Я только вздрагивал, потому что босой ногой не так больно, как в ботинке. Ботинок я тоже испытал.

На этот раз прибежала Ленка и загородила меня: - Не трогай её!

- Кого её?! – зарычал папа, - Я сделаю из него пацана!

- Хватит, отец, - вмешалась мама, - убьёшь, тебя посадят, останусь одна!

- Ладно, пропыхтел папа, - будь, по-твоему!

- Раздевайся, иди, учи уроки, и поиграй с Леной, - сказала мама, расстёгивая мой рюкзак и вынимая из него верёвку…

- Что это? – спросила мама.

- Верёвка, - пожал я плечами.

- Вижу, что верёвка! Ещё и обрезана! Ах, ты дрянь! – мама хлестнула меня верёвкой по лицу. Я покорно стоял на месте, закрыв лицо руками, чтобы не выхлестали глаза.