– Похоже на прирученного волка.

– Этот проклятый ручной волк или кем бы ни был этот зверь, приходит во время кормежки и получает свою порцию рыбы.

Той ночью, сидя после ужина на длинном ящике и потягивая трубки, они заметили, что горящие глаза подобрались к ним ближе прежнего.

– Вот бы здесь появилось стадо лосей или других зверей, тогда бы они пустились в охоту на них, а нас бы оставили в покое, – произнес

Билл.

Хмыкнув, Генри дал понять, что не расположен к разговору и четверть часа они сидели молча: Генри наблюдал за огнем, а Билл за кругом окруживших их глаз, которые сверкали в темноте близ костра.

– Вот бы мы сейчас въезжали в МакГарри, – начал он снова.

– Утихомирь свое «если бы, да кабы», – гневно обрушился на него Генри. – У тебя изжога. Она тебя беспокоит. Прими ложку соды, и ты себя прекрасно почувствуешь и станешь более приятным собеседником.

Утром Генри разбудил поток пламенных ругательств Билла. Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть, в чем дело и увидел своего товарища, который стоял посреди собак у распаленного костра – его руки вскинуты вверх в негодовании, а лицо перекошено от гнева.

– Эй! – крикнул Генри. – Что опять случилось?

– Фрог пропал, – послышался ответ.

– Не может быть.

– Говорю тебе, его нет.

Генри выскочил из-под одеял и бросился к собакам. Он тщательно их пересчитал, после чего, вторя своему товарищу, принялся обрушивать ругательства на силы дикой природы, укравших у них еще одного пса.

– Фрог был самым сильным в стае, – наконец заключил Билл.

– А еще он никогда не был глупым, – добавил Генри.

И такова была вторая эпитафия за прошедшие два дня.

Позавтракав в мрачном настроении, люди запрягли четыре оставшиеся собаки в упряжку. Этот день ничем не отличался от предыдущих. Люди молчаливо пробирались по покрытой льдами земле. Тишину нарушал вой их преследователей, которые шли по их следу.

Вскоре после полудня стемнело, и вой волков стал доноситься ближе, когда они по своей привычке начали подбираться к ним. Вой вызывал волнение и переполох среди собак, это сбивало их бег и удручало людей.

«Вот так вот, теперь не сбежите, глупые создания,» довольно произнес тем вечером Билл, когда выпрямившись, он осматривал свою работу.

Генри бросил готовку, чтобы пойти посмотреть. Его попутчик не просто привязал собак, он привязал их так, как это делали индейцы – к палкам. На шею каждой собаки он завязал в узел кожаный ремень. К нему, так близко к шее, чтобы собака не смогла достать ее зубами, он привязал крепкую палку четырех или пяти футов в длину. Другую сторону палки он закрепил кожаным ремнем к забитому в землю колу. Собаке не удавалось прогрызть ремень у себя на шее. Палка же не давала ей добраться до кожаного ремня, которым она была привязана с другого конца палки.

Генри одобрительно кивнул головой.

– Это единственная хитроумная штуковина, которая сможет удержать Одноухого, – сказал он. – Он разгрызает кожаный ремень, будто ножом режет и вполовину быстрее. Утром все они будут на месте, целы и невредимы.

– Готов поспорить, так и будет, – согласился Билл. – Если хоть одна пропадет, я отправлюсь в путь, не выпив кофе.

– Они знают, что у нас нет патронов, чтобы отстрелять их, – отметил Генри, лежа под одеялом, имея в виду окруживший их сверкающий круг. – Если бы можно было выстрелить в них несколько раз, они бы тогда нас больше боялись. Каждую ночь они подбираются все ближе. Всмотрись в темноту – вон туда! Ты его видел?

Какое-то время люди изумлялись, наблюдая за движением силуэтов возле костра. Они присматривались к темноте, туда, откуда на них сверкала пара горящих глаз, и очертания животного медленно принимали форму. Порой даже было видно, как они двигались.

Внимание людей привлек шум среди собак. Завывая, Одноухий рвался с привязи в темноту, и то и дело бешено набрасывался на палку зубами.

– Посмотри туда, Билл, – прошептал Генри.

В свете костра, бесшумно подкрадывалось похожее на собаку животное. В его движениях одновременно проглядывалось недоверие и решительность; не упуская с виду людей, свое внимание оно сосредоточило на собаках. Одноухий рвался с привязи в сторону незваного гостя и нетерпеливо выл.

– Этот дуралей, не слишком уж напуган, – понизив голос, сказал Билл.

– Это волчица, – прошептал Генри в ответ, – и теперь ясно, как пропали Фэтти и Фрог. Она приманка. Выманивает собаку, а там уж остальные поспевают и съедают пса.

Огонь оживился. Полено развалилось на части, громко затрещав. Услышав треск, чужак отпрыгнул назад в темноту.

– Генри, мне кажется, – сказал Билл.

– Что?

– Мне кажется, это ее я поколотил палкой.

– Ничуть не сомневаюсь в этом, – ответил Генри.

– И надо сказать, – продолжал Билл, – то, что это животное уверенно подходит к костру вызывает подозрения.

– Без сомнений она знает больше, чем известно обычной дикой волчице, – согласился Генри. – Волк, который понимает, когда прийти к собакам, чтобы его накормили, видно делал так не раз.

– У старика Виллэна была собака, которая убежала вместе с волками, – размышлял вслух Билл. – Мне следовало бы догадаться. Я застрелил ее, когда набрел на стаю волков на лосином пастбище, неподалеку от Литл-Стик. И старик Виллэн плакал как ребенок. Он сказал тогда, что не видел ее три года. Все это время Бен жил с волками.

– Я полагаю, твое предположение имеет смысл, Билл. Это не волк, а собака и она ела рыбу из рук человека множество раз.

– И если подвернется случай, я пристрелю ее, – заявил Билл. – Мы не можем позволить себе потерять еще одну собаку.

– Но ведь у тебя всего три патрона, – возразил Генри.

– Я дождусь подходящего момента, – последовал ответ.

Утром Генри разжег костер и приготовил завтрак под звуки храпа своего товарища.

– Ты так крепко спал, – поднимая его к завтраку, сказал Генри. – Не хотелось тебя будить.

Билл сонно принялся за еду. Обнаружив, что в его кружке нет кофе, он засуетился в поисках кофейника. Но кофейник стоял возле Генри, и ему было не дотянуться до него рукой.

– Эй, Генри, – мягко упрекнул его он, – ты ничего не забыл?

Генри тщательно осмотрелся вокруг и покачал головой. Билл приподнял свою пустую кружку.

– Кофе ты не получишь, – заявил Генри.

– Неужели закончился? – забеспокоился Билл.

– Нет.

– Думаешь, он вредит моему желудку?

– Нет.

Лицо Билла покраснело от гнева.

– Тогда будь так добр объяснить, в чем дело и не изводи меня, – сказал он.

– Спэнкер пропал, – ответил Генри.

Билл неспеша повернул голову, с видом человека, который смирился со злоключениями и, не вставая с места, пересчитал собак.

– Как это случилось? – безучастно спросил он.

Генри пожал плечами:

– Не знаю. Может Одноухий перегрыз его ремень. Сам он этого уж точно не смог бы проделать.

– Паршивец, – протянул мрачно Билл, сдерживая ярость, которая кипела у него внутри. – Свой ремень перегрызть не смог, так перегрыз ремень Спэнкера.

– Что ж в любом случае неприятности Спэнкера уже закончились. Я полагаю, что к этому времени он уже переварился и подпрыгивает в брюхах двадцати волков где-нибудь по окрестности, – прозвучала с уст Генри эпитафия последнему пропавшему псу. – Выпей кофе, Билл.

Но Билл покачал головой.

– Ну же, давай кружку, – попросил Генри, поднимая кофейник.

Билл отодвинул кружку в сторону.

– Будь я проклят, если выпью кофе. Я же сказал, что если какая-то из собак пропадет, то не буду пить, значит не буду.

– Кофе невероятно вкусный, – уговаривал его Генри.

Но Билл не поддавался и съел завтрак всухомятку, то и дело осыпая Одноухого проклятиями за его проделку.

– Сегодня вечером я привяжу их так, чтобы они друг до друга не достали, – сообщил Билл, когда они пустились в путь.

Они проехали немного меньше ста ярдов, когда Генри, шедший впереди, подобрал предмет, на который наткнулся снегоступом. В темноте он не смог разглядеть его, но на ощупь понял, что было у него в руках. Он швырнул его назад и, ударившись о сани, предмет поскакал прямо к ногам Билла.