- Душевного лекаря? - насмешливо спросил я.
- Не смейся: его самого! Слишком уж тебе все ясно. Это беда твоя. Подожди тут: я позвоню.
Он направился к телефону-автомату, а я в это время купил в кассе два билета на тот же сеанс, что и Ниготков, и побежал к скверику.
Лариса меня уже дожидалась. Рядом с ней на скамейке, завязанная в авоське, стояла стеклянная трехлитровая банка.
- Дома никого нет, - вздохнула она. - Но я поеду с тобой. Оставила записку, что поехала с тобой, Костя... Что до заката вернусь.
- Лариса! Кто тебя просил с этой запиской!.. Только сорвешь мне операцию... А сейчас пойдем в кино.
- В кино?! Но ведь поздно будет!
- Сейчас встретил этого люцифера, представь себе!
- Что значит "люцифера"? Кого?..
- Люцифер - значит "носитель света". Ниготкова - вот кого! Просвещал меня. И знаешь, как называется аномалия моего зрения? "Душевная слепота Мунка", вот как!
- Тогда и в Подлунную нечего ездить, - разочарованно проговорила Лариса, - раз Ниготков здесь...
Мы заскочили в зал, когда уже гасили свет. Заняли места. Я внимательно огляделся: истинно ниготкового цвета ни у одного человека. Значит, Ниготков купил биты для отвода глаз... Обеспечивал алиби?
Минут через десять в зале появился, потихоньку прошел и сел перед экраном кто-то сливяно-сизый. Караульщик?..
Мы незаметно покинули зал, вышли через фойе. На такси домчались до вокзала. Минут через пятнадцать четко, ритмично под нами стучали колеса электрички.
Какая-то неопределенность, какие-то несоответствия смущали и тяготили меня: может быть, мед здесь и ни при чем? Казалось мне, что должно было произойти что-то очень важное. Тем более это неожиданное появление Ниготкова в детском кинотеатре...
НИТЬ-ПАУТИНКА
В Остинке ветер был тише. А может, просто к вечеру он везде стал стихать. Здесь было очень хорошо. Вокруг лес. Не жарко - тепло и легко. Последние белые облака в синем небе таяли, и казалось, что они плывут не к горизонту, а в синюю высь летнего вечера.
Перед дорогой в Подлунную мы присели на скамеечке у вокзала.
- Ну а на пасеку ты пойдешь? - спросила меня Лариса.
- Конечно!.. Сначала посмотрим, что делается в Подлунной, у бабки Анисьи.
- Знаешь, Костя, бандитов ты можешь ловить хоть всю ночь, но только с вооруженным милиционером. Ты же обещал мне! И вообще надо в милицию сообщить.
- Да, - согласился я, - пора о них сообщить...
Почему-то весь пыл с меня слетел. Мне уже совсем не хотелось на ночь глядя ехать на эту пасеку. Ну доберемся мы до нее... А там Ниготков бочки с медом катает, а его друзья, тоже ниготкового цвета, на левый грузовик воск плитами укладывают. Как же! Торопят друг друга, шепчутся, говорят: "Побыстрей надо, а то часа через два-три на пасеке со своей девчонкой Костя Дымкин появится. Уж тогда нам несдобровать..." Как же еще!
Здание милиции находилось недалеко от вокзала. Оно мне памятно было с той передряги в остинском лесу.
Мы вошли. За столом сидел лейтенант Горшин. Конечно, я узнал его. Позади, слева от него, стоял небольшой открытый сейф. Внимательно на нас глядя, Горшин укладывал в сейф какую-то папку.
- Я вас слушаю, - сказал он.
- Мне нужен милиционер, - сказал я, - желательно вооруженный.
- Что случилось? Садитесь.
- Пока ничего, - пожал я плечами. - Но может случиться.
Мы с Ларисой сели на диван.
- Вам известно, что должно что-то произойти?
- Трудно сказать... Кажется, должно, - сдержанно проговорил я.
- Что, где? Когда? - поднявшись, спросил Горшин.
- По-моему, - сказал я, - на пасеке, недалеко от деревни Подлунной должна произойти кража.
- Мой дядя, - уверенно сказала Лариса, - хочет украсть несколько тонн меда. Он уже однажды приносил нам ворованный мед.
- Откуда вам это известно, что он хочет украсть?
- Он сказал... - кивнула Лариса в мою сторону.
- А вам откуда известно? - спросил меня Горшин.
- Мне сказал эгоист.
- Кто, кто?
- Словесный Игорь Тимофеевич. Его сбили мотороллером... Он мне все и сказал. Он меня боится.
- Стоп, стоп! - сказал Горшин. - Вы на меня вдруг обрушили столько загадочной информации, что и не сообразить сразу, что к чему. Почему он вас боится?
- Потому что я в темноте вижу как днем. Вот они и боятся меня. А этот Словесный вообще перетрусил: спрашивает меня, что я есть такое. Назвал антихристом.
- Та-ак!.. - расслабившись, откинувшись к спинке стула, проговорил Горшин. - А вы, девушка, тоже в темноте видите как днем?
- Нет, Костя один такой. Больше таких людей на свете нет. Он один, прошептала она.
- А вы, товарищ лейтенант, напрасно медлите, - сказал я.
- Да, это верно, молодой человек. Тогда давайте быстро и по порядку. Горшин раскрыл учетный журнал: - Молодой человек, ваша фамилия, имя, отчество, год рождения? Откуда и куда едете? - спросил он.
- Товарищ Горшин, неужели вы совсем не узнали меня? - спросил я лейтенанта. - В лесу-то не так давно эти ребята ниготкового цвета пытались нас с Мильчиным схватить...
- А, художники? - воскликнул Горшин. - Ну, все ясно! А то гляжу и никак не могу вспомнить: лицо парня очень знакомо, но при каких обстоятельствах, не вспомню... Так в темных очках все время и ходите? Ну как у вас со зрением?
- Все так же: по цвету насквозь вижу, - чуть хвастливо ответил я.
- И вы, Константин, предполагаете, что крупное хищение меда должны совершить эти... Какого они цвета-то?
- Ниготкового, такого сиренево-фиолетового. Но, конечно, не все и не всегда, - пояснил я. - Ниготков с сообщниками... Кстати, Игорь Словесный был тогда с ними в лесу, когда они пытались поймать меня и отвертеть мне голову.
Горшин быстро, кратко записал суть нашего "сигнала" и снял трубку.
- Алло! Катя? Двенадцатый... - Он помолчал. - Горшин беспокоит. Слушай, Руслан, я тебе так и не дам отдохнуть сегодня!.. - Он засмеялся. Буквально сейчас получил сигнал. Вот тут у меня двое молодых людей сидят. Один из них Дымкин, Костя. Помнишь, художники?.. Да, да! Есть предположение, что готовится крупное хищение меда с пасеки... Да, с пасеки! Но, по-моему, тут дело не медом пахнет. Так что давай-ка, Руслан, пока что к Сташкову наведайся. Надо срочно прозондировать, как там у него на пасеке... Темкин? С минуты на минуту с задания вернется. Да, да! А я пока предприму все, что необходимо... И Темкин подключится. Приходи!
