Не проговорили мы и десяти минут, как вошел смарагдовый, почти что изумрудный старшина - огромный сухопарый парень.
Горшин представил нас друг другу и коротко рассказал старшине Руслану Кукушицкому обстоятельства дела.
Скоро за окном затарахтел подкативший мотоцикл.
- А, вот и Темкин! Прекрасно! - сказал Горшин. - Костя Дымкин, вы пока что останетесь здесь, в Остинке. Вроде бы связным, поскольку вам, кажется, известны кое-какие подробности. Ты, Кукушицкий, на пасеку!
- А мне, товарищ лейтенант, - сказал я, - больше ничего и неизвестно. Не больше, чем теперь вам.
- А этого ни мы, ни вы не знаете: кому больше, кому меньше. Тут это и выяснится.
- Нет, - возразил я, - лучше мне быть в Подлунной, на берегу реки. Пасека там рядом, и эти типы едва ли Подлунную минуют.
- Хорошо, - кивнул Горшин. - Но самому не мудрить. В Подлунной тебе любой поможет. Если что, звони. Там может появиться какой-нибудь незнакомец, конечно. Как, по цвету можешь что-нибудь определить?
- Конечно, могу. Главное запросто определяю.
- Подожди, тебя подвезут туда. Старшина Кукушицкий, задание ясно?
- Так точно! Почти все ясно, а в остальном разберемся.
- Дорогой все объяснишь Темкину. Давайте мигом в Подлипки, через мост к пасеке!
Мы с Ларисой вышли на улицу, а Горшин еще что-то говорил Кукушицкому и Темкину.
Мы с Ларисой медленно пошли по улице. Совсем неожиданно оказались на краю этого небольшого городка. Какая-то женщина объяснила мне, что от Остинки до Подлунной всего километра четыре. "Молодые! - поощрительно воскликнула она. - Не успеете оглянуться, как там будете!.."
Стоял теплый безоблачный вечер, и пройти четыре километра по летней лесостепной дороге, которая причудливо вилась среди холмов, было одно удовольствие...
Небольшая деревенька Подлунная тянулась не вдоль высокого левого берега полноводной реки, а в основном вдоль правого берега поросшего оврага, по которому протекала худосочная речушка. Так что одним, расширенным, словно устье, концом деревенька упиралась в берег широкой реки.
Мы с Ларисой остановились близ реки, неподалеку от дома бабки Анисьи, матери Демида Ниготкова. Я сел на скамейку у чьих-то ворот, а Лариса с банкой пошла к интересовавшему нас дому.
Я видел, как она подошла к калитке... Да, это в том дворе все время лаяла собака... Когда Лариса подошла, собака залаяла еще сильней и тут же лаять перестала. "Узнала Ларису", - подумал я. Но Лариса почему-то все стояла у калитки, потом вернулась ко мне.
- Дома у них никого нет, - сказала она. - Все закрыто, даже ставни... И какая-то собака на цепи, на твоего Джека похожая... У них маленькая была...
- На Джека?..
Мы быстро пошли к дому бабки Анисьи.
Я заглянул во двор. На цепи сидела собака, поразительно похожая на того Джека...
- Джек! - негромко выкрикнул я.
Собака радостно заметалась, залаяла, заскулила.
Я вбежал во двор, Лариса - за мной.
- Смотри! - удивилась она. - Яму какую он лапами вырыл!..
- Ну и люди! - возмутился я. - До отвала накормили его с утра, а пить не поставили. Вот он и роет землю, воду ищет.
Я снял с собаки ошейник, и мы побежали к реке. Джек долго с жадностью лакал из реки воду.
Мы с Ларисой, свесив ноги, сидели на высоком зеленом берегу. Я недоумевал: как оказался здесь Джек?.. Что могло означать его появление?.. Ну вообще чудеса!
Вокруг было пустынно, тепло и тихо. Солнце клонилось к закату.
Перед нами текла широкая река. На противоположном берегу далеко во все стороны, с прогалами, раскинулся смешанный лес. Неподалеку внизу купались трое мальчишек.
У того, который, путаясь в рубашке, одевался, я спросил:
- Эй, мальчик! Ты не знаешь, откуда у бабки Анисьи эта собака взялась?
- Откуда?.. - Он просунул в ворот рубашки голову. - А сегодня рано утром прибежала. Следом за хозяином.
- За каким хозяином?
- Ну к бабке Анисье вчера гость приехал. А собака всю ночь бежала и нашла его...
Неужели бабкин гость - это тот сизый дядя, который тогда вечером куда-то вел Джека, чтоб избавиться от него? Вот уж действительно отчего-то привязалась собака к человеку и не отстает теперь.
- Вы нас перевезете? - спросил я.
- Ну давайте побыстрей! - скомандовал мальчишка. - Не мешкайте. Вон к лодке идите...
- А обратно потом перевезете? - спросила Лариса.
- Если не ночью, - пошутил мальчишка, - ночью сами переплывайте.
- Ну минут через сорок или час, - сказал я.
- Ладно...
Скоро мы вместе с Джеком были на правом берегу.
Джек как сумасшедший носился вокруг нас, гонялся за огненноцветными бабочками, вынюхивал что-то в траве.
Мы вошли в лес.
Старая, поросшая низкой и очень густой травой дорога мало-помалу поднималась вверх. Освещенные вечерним солнцем хризолитовые вершины деревьев были неподвижны. Ультрамариновые стволы и голубые и синие сучья, казалось, застыли в неподвижном вечернем зное. Лес вокруг был невысокий и негустой. Составляли его в основном лиственные деревья. Но кое-где среди полян высились и огромные одиночные сосны и ели.
Чем дальше от реки мы уходили, тем больше вокруг сновало вермильонового цвета пчел. Везде, и близко и далеко, метались ярко-зеленые и огненноцветные бабочки.
Когда близко залаяли собаки, я понял: мы вплотную подошли к пасеке. Джек насторожился.
Лариса требовала вернуться. Было уже довольно поздно, а забрались мы от дома далеко.
Вышли на какую-то тропинку. Джек побежал по тропинке, беспокойно, радостно вынюхивая что-то. Он вилял хвостом и беспрерывно оглядывался. Расстояние между собакой и нами все увеличивалось.
Тропа разделилась, Джек уверенно пошел влево.
И вот широкий ручей в низине. Разулись, перешли на другой берег.
Мы прошли по низине, а потом стали круто подниматься вверх.
Миновали край обширной поляны. Немного свернули, пошли в сторону пасеки. Долго шли по краю другой, обширной и плоской поляны, находившейся на гребне едва заметной возвышенности. Эта поляна была как бы вторым крылом огромной бабочки, а первым крылом была та, которую мы только что миновали...
Я в нужный момент посмотрел в сторону, может быть, искал взглядом Джека...
Да, я мог пройти мимо. Сбоку едва ли мог я это увидеть.
