— Эй, а ты кто такой? — обернувшись к нему, удивленно спросил тот идиот, что ударил Акселя. Голос у него был развязный, и вообще, похоже, компания оказалась уже подвыпившая.

— Тот, кто отправит тебя в больницу с переломом всех костей, — мрачно пообещал Чейз, резко разворачиваясь и с поворота врезая ему ногой в челюсть.

Еще двое тут же кинулись на него, но были профессионально отправлены в нокаут всего лишь двумя быстрыми и точными ударами — одного Чейз уронил на пол хуком справа, а второго просто схватил за шиворот и отправил экспрессом в стенку, благо тот был слишком пьян, чтобы вовремя затормозить.

Оставалось еще двое, и один из них держал Акселя, но их, когда Чейз повернулся к ним, уже ветром сдуло. Убегая, они успели собрать своих побитых дружков, включая того типа, что поцеловал лбом стену.

Чейз повернулся к Акселю и хмуро посмотрел на него. Все это время парень стоял на том же самом месте, равнодушно наблюдая за дракой. Точнее, за избиением младенцев.

— Цел?

— Твое какое дело? — привычно огрызнулся Аксель, но на этот раз Чейз не проигнорировал это.

Схватившись за ворот распахнутой рубашки, Чейз встряхнул его так, что едва не клацнули зубы, и приглушенно рыкнул:

— Тебе что, жить надоело, маленький идиот?!

— Оставь меня в покое, — буркнул Аксель, пытаясь отстранить от себя его руки. — Я бы и сам справился. Какого хрена ты…

— Заткнись! — рявкнул Янг. — Туполобый ублюдок, ты хоть понимаешь, что мог попасть в больницу? Они же отморозки! Да еще и пьяные!

— А что, переживаешь за меня? — криво ухмыльнулся парень. — Тебе ли не все равно, Чейз? Ну избили бы они меня, я, может, заслужил.

Услышав это, Янг отшатнулся от него, не отпуская тем не менее отворотов его куртки, и его лицо закаменело, а взгляд потемневших синих глаз стал неприятно колючим.

— Переживаю? — почти прошипел он. — О да, я переживаю. Сейчас я покажу тебе, как я, блять, переживаю за твою задницу, мое чудовище.

— Сам ты… — начал было Аксель, но осекся, встретившись взглядом с сапфировыми глазами Янга.

Чейз развернулся, буквально швырнул его на капот своей машины и, рывком раздвинув его ноги, вклинился между ними, наваливаясь сверху своим телом. Аксель задохнулся, ощутив на себе его тяжесть, широко распахнул глаза и судорожно облизнул губы. Потянулся руками к его груди, сам не зная — хочет ли оттолкнуть или, наоборот, прижать, но его руки были безжалостно перехвачены за запястья и прижаты к холодной поверхности лобового стекла.

Аксель открыл рот, чтобы что-то сказать, но Чейз моментально заткнул его поцелуем, буквально ворвавшись языком в его рот. Парень сдавленно замычал, чувствуя, как Янг просто-напросто медленно и со вкусом насилует его рот своим чертовым языком, не давая сделать ни глотка кислорода.

По телу мгновенно пробежала сладкая дрожь, и если поначалу он пытался зачем-то хоть как-то выразить свой протест, то сейчас просто поплыл, тихо застонав в рот своего нежданного, но такого желанного мучителя.

Услышав этот тихий стон капитуляции, Чейз отпустил его руки, но тут же проскользнул ладонями под его задравшуюся рубашку, жадно оглаживая чуть выпирающие ребра. Определенно, этот паршивец пытался заморить себя голодом, раз так исхудал. Гад. Чейз все еще ощущал ярость и гнев на него за то, что так безрассудно рискует жизнью, пытаясь искупить то, в чем вовсе не был виноват, а еще обиду за столь неосторожно брошенные слова и страх оттого, что мог не успеть вовремя, и Акселя наверняка бы избили, но уже потихоньку успокаивался.

Адреналин вылился в возбуждение, а то в свою очередь — в жаркое желание, обжигавшее низ живота, и Чейза перестало волновать, что они вообще-то находятся на подземной стоянке, где в любой момент может появиться кто-то из владельцев машины. Хотя кому в такой час придет в голову проверять свою машину? Все празднуют наступление нового года у себя дома. И никому нет дела до двух идиотов, решивших опробовать капот черного ауди в качестве местечка для секса.

Не похоже было, чтобы Аксель особо сопротивлялся этой идее, рыжик, кажется, окончательно поплыл, разморенный почти насильственным поцелуем, и Чейз чувствовал, как расслабленно его тело под ним, распятое на капоте машины. И, ощутив пальцы Акселя в своих волосах и то, как жадно, нетерпеливо отвечает он на поцелуй, пытаясь приласкаться к его языку своим, Чейз окончательно потерял голову.

Распахнув на нем рубашку, прижался горячими губами к мгновенно затвердевшим от холода соскам и вобрал один из них в рот, с удовлетворением услышав еще один хриплый, протяжный стон рыжика. Хотя в подземке было не так уж и холодно, по крайней мере температура была определенно положительной, потому что стоянка немного отапливалась. Совсем рядом зачем-то находилась котельная.

Сам нетерпеливо скинув с себя пальто, Чейз принялся осыпать цепочкой поцелуев грудь и живот Акселя, в перерывах между ними лихорадочно шепча всякие глупости в порыве чувств, что так предательски рвались с языка, выдавая его с головой.

— Акси, Акси, черт возьми, мой… Мой хороший, родной, как же я тебя хочу, — хрипло бормотал он, стягивая с узких бедер домашние штаны и почти ликуя оттого, что не придется возиться с пряжкой джинсов.

— М-м-м… — отозвался рыжик очередным то ли мычанием, то ли стоном, лишь чуть приподнимая бедра, чтобы позволить ему стянуть с них штаны.

Стоило показаться из-за пояса на подтянутом животе с резко выделяющимися мышцами дорожке медных курчавых волосков, как Чейзу окончательно сорвало крышу.

Распятый под ним, распаленный, такой желанный и горячий Аксель, его мальчик, — об этом он мечтал не раз, как во сне, так и наяву. И к тому же… совершенно несопротивляющийся Аксель. И это, пожалуй, еще больше сводило с ума. Дозволенность…

Дорвавшись до того, чего так долго хотел и не мог добиться, Чейз уже не смог остановиться, рывком раздвигая ноги шатена и выцеловывая внутреннюю сторону его бедер. Аксель тяжело, прерывисто дышал, кусая губы и стараясь сдержать стоны, которые эхом отражались от бетонных стен, и это было так пошло, так эротично…

То, как он закусывал ребро своей ладони, стараясь сдержать их, чтобы не выдать обоих, как смотрел из-под густой темной медно-рыжей челки, сверкая изумрудными глазами, и то, как прикрывал их от мучительного стыда, окрасившего его щеки в алое, то, наоборот, широко распахивал, когда Чейз вбирал в рот его возбужденное естество.

— М-м-м… Нх… — выдыхал он жарко, двигая бедрами в такт движениям головы брюнета, отчаянно пытаясь проникнуть в его рот глубже, и извивался так сильно, что Чейзу пришлось положить руку ему на живот, теснее придавливая к нагревшемуся от тепла его тела капоту и чувствуя, как под ладонью напрягаются сильные мышцы.

Аксель отворачивал голову, пытаясь скрыть собственное смущение, и так сладко, протяжно стонал, мучительно сдерживаясь, чтобы не закричать в голос, что сил терпеть больше не было — облизав собственные пальцы (отчего глаза рыжика ошеломленно распахнулись), Янг осторожно надавил на сжатое колечко мышц у него между ног.

Аксель лихорадочно облизнул пересохшие губы. Он совершенно не ощущал холода, наоборот — ему было так жарко, что кожа покрылась испариной. Зрелище Янга, облизывавшего свои пальцы, было до такой степени эротичным и пошлым, что он едва сдержался, чтобы не кончить прямо сейчас. Почувствовав вторжение этих самых пальцев, он закрыл глаза и попытался расслабиться. Дыхание срывалось с его губ хрипло и часто, и Аксель боялся, что все же не выдержит и испортит все слишком быстрой разрядкой, ведь у него давно никого не было, а сейчас ощущения казались такими яркими и болезненно острыми от прилившего адреналина — в любой момент их могли обнаружить, хотя вероятность подобного исхода была совершенно ничтожной.

Ощущая в себе длинные пальцы Янга, Аксель кусал собственную ладонь в попытках сдержать слишком уж длинный и пошлый стон, рвущийся из горла, и, несмотря на жуткое смущение, сам принялся насаживаться на них в ритмичном и жадном темпе. Было до боли хорошо и так сладко, что он не сдержался — сгорая от стыда, хрипло произнес с протяжным стоном на выдохе: