(Мистер Каркер отклонил десятки петиций о том, чтобы девочкам разрешили ходить в школу в брюках. Думаю, он был бы рад, если бы мы ещё и в парандже ходили, как мусульманки.)

Наверху, возле крыши, мы уселись на ступеньках и направили пламя на лёд.

Я была рада, что пришлось работать паяльной лампой: она хотя бы руки грела. От талой воды у меня скоро размокли варежки, а затем они начали замерзать и похрустывать.

Подо льдом угадывался стык желобов. От пламени паяльных ламп растекалась вода.

– Берегись! – громко крикнула Джиллиан.

Большой кусок льда отвалился и свалился на землю, разлетевшись на острые осколки.

– Снеговик опасен, – сказала я Джиллиан так, чтобы другие не слышали.

– Мы его растопим, – сказала она. – Паяльными лампами.

– За это наказание будет сильнее, чем «задержание», – напомнила ей я. – Мистеру Каркеру снеговик понравился, ты забыла?

– Чёртов Каркер не знает, на какой он планете живёт.

Раздался хруст, и вдоль обледенелого жёлоба пробежала трещина. Моя лестница выскользнула из-под меня. Гибсон и другие парни пытались её удержать, но я выронила паяльную лампу, и парням пришлось разбежаться в стороны. Лестница закачалась и упала на землю.

Замёрзшими пальцами я держалась за обледенелый жёлоб. У меня внутри всё перевернулось.

Я не понимала, почему я не падаю. Затем увидела, что Джиллиан поддерживает моё плечо, вцепившись в плащ.

– Переставляй ноги на другую лестницу, Форман! – кричал снизу Горилла.

Увидев перекошенное лицо Джиллиан, я вспомнила, как она посмотрела на меня в кабинете директора.

– Не бойся, Сьюзен, – сказала она. – Я не отпущу.

Я и не думала, что она отпустит.

Но я всё равно забросила ноги на лестницу и нашла, за что держаться руками. Нам обеим было неловко, но мы вцепились друг в друга, чтобы держать равновесие. Мистер Оукхёрст с парнями держали внизу лестницу. Даже Грязного Гёрти пришлось позвать.

Жёлоб трещал. Я видела, что лёд двигается, как каша, по нему идут волны, но он не был жидким. Он потрескивал, как снеговик.

Мы с Джиллиан осмотрели весь жёлоб. Весь лёд ожил, он свешивался с окон, с карнизов, с крыши. Он двигался. Даже иней на окнах шевелился, отражая закат, создавая похожие на звёзды радуги.

Внизу раздался чей-то крик.

Мы с Джиллиан посмотрели под ноги.

Снежный ковёр на земле вздыбился, закружился вокруг ботинок и носков парней, поднимался к их коленям. Парни начали топать ногами и пытаться убежать. Брошенная ими лестница качнулась.

Я увидела на штанинах Грязного Гёрти пятна крови.

В снегу было полно шипастых кусков льда.

Из массы льда, намёрзшей на жёлоб, вырвался ледяной кулак и, едва не задев моё лицо, бросился в сторону Джиллиан. Кулак был на конце плотного щупальца. Я могла видеть сквозь эту ледяную руку, у неё была почти растаявшая сердцевина и твёрдая, как железо, оболочка. Джиллиан ткнула в атакующую руку паяльной лампой, и когти растеклись водой.

Лестница долго не простоит.

Мы были рядом с большим окном с замёрзшими стёклами. Я кивнула на стекло и крикнула: «Жги его!». Джиллиан, позабыв о правилах о школьном имуществе, провела пламенем по одному из стёкол. Иней, в котором чудилось страшное лицо, тут же растаял.

Я ударила ногой по стеклу. Плохая идея. Окно так и не разбилось, но моим весом лестницу оттолкнуло от стены.

Джиллиан схватилась за лестницу обеими руками, выронила паяльную лампу, и напрягла всё тело, как прыгунья с шестом, двигая ноги к окну.

Удалившись на какое-то расстояние от стены, лестница качнулась назад, как маятник. Я перелезла на другую её сторону, чтобы своим весом помочь Джиллиан прижать ноги к окну.

Стекло разбилось, и Джиллиан зацепилась голыми ногами за подоконник. Она поцарапалась до крови.

Соскользнув в класс, она затащила туда и меня. Лестница упала. На мгновение мы прижались у окна друг к другу, а затем выглянули через подоконник наружу.

Внизу, на игровой площадке, лежали разбросанные тела мистера Оукхёрста и парней, над ними кружился живой иней, их тела и одежда были проколоты сосульками. Смещая тела, из земли вырастали и исчезали ледяные шипы.

Джиллиан раньше никогда не видела мёртвых.

Не было смысла тратить время на расспросы о том, что происходит.

– Нам нужно выбраться отсюда, – сказала я. – Дедушка сможет что-нибудь сделать.

Джиллиан покачала головой:

– Ни один взрослый не знает что делать, Лобастая. Посмотри вниз, на Гориллу. Мой папа не сможет с этим справиться. И твой дедушка тоже.

Я не могла ей сказать, что она просто не знает моего дедушку.

А ещё я не была уверена, что дедушка захочет помогать «паразитам». Он может стать на стороне снега. Или же он может сложить руки на груди и наблюдать за тем, что будет дальше. Помощь может быть расценена как вмешательство.

– Если мы выберемся, – сказала Джиллиан, – с этим придётся разбираться нам. Не родителям, не учителям, не полисменам. Только нам.

В тёмной классной комнате раздался скрип. Мы обе обернулись. Джиллиан схватила стул.

– Это я, – сказал голос. – Джиллиан, Лобастая, это я, Джон.

Он подошёл ближе. У него из-под пальто выглядывали брюки и рубашка цвета хаки.

– СПОР отменили. Из-за погоды. Я не смог сообщить об этом папе, чтобы он забрал меня раньше.

– Из-за погоды очень многое отменят, – сказала Джиллиан. – Посмотри туда.

Снеговик снова двигался. И он был уже не один. Появились и другие снеговики, поменьше. Они собрались, как солдаты. Некоторые из них не были слеплены людьми. От стены сарая отделился снежный нанос и собрался в безногую форму, в ледяной скелет, прикрытый пушистым снегом.

– Они похожи на рыцарей в доспехах, – сказал Джон.

– Холодные Рыцари, – сказала я.

Джиллиан засмеялась и стукнула меня по плечу. Её смех был слегка надтреснутым.

– В них что, люди внутри? – спросил Джон.

– Нет, они полностью изо льда, – сказала я.

Холодные рыцари осмотрели погибших, мистера Оукхёрста и парней.

– Что происходит? – спросил Джон. Он смотрел на меня, рассчитывая, что я знаю ответ. – Это ненормально, – сказал он.

– И я тоже ненормальная? Поэтому я должна знать?

– Нет, Лоба... Сьюзен. Просто ты часто знаешь что-то необычное, что большинство людей не знают.

– И это мне говорит «Джон Марсианин». Спасибо тебе большое!

Джон расстроился. Не надо было произносить его прозвище вслух. Джиллиан его постоянно «марсианином» называет, и это не важно, но отменя он этого не ожидал.

Всё это очень сложно. Эмоции, нелогичные реакции, кто с кем, кто кому нравится, кто кому не нравится, кто-то кого-то раньше не любил, а теперь любит. Я хотя и не односердечница, но тоже этого не избежала. Меня не покидает мысль о том, что в более рациональных мирах всё гораздо эффективнее.

Эта мысль пронзила мой мозг, словно игла.

Иногда вместе с болью бывают проблески истины. Не иносказания, а настоящая неземная актуальность. Туман на мгновение рассеивается, и я что-то вижу или вспоминаю. Очень редко это бывает что-то полезное. На самом деле это только путает ещё сильнее.

Где-то есть рациональный мир. Дедушка не хотел там жить. Был бы у меня выбор, я бы тоже не захотела. Я чувствовала привлекательность спокойствия, безмятежности, бесстрастного наблюдения, но понимала, что это не для меня.

Мои сердца бились не в унисон.

– Сьюзен... Сьюзен, что случилось?

Джон смотрел на меня широко раскрытыми глазами. У меня пекло лицо. Джиллиан била меня по щёкам.

– Ты ненадолго потеряла сознание, – сказал Джон. – Ушла в Сумеречную Зону.

Я сглотнула и извинилась.

– Это всё чересчур, – сказала я.

– Холодные рыцари куда-то маршируют, – сказал Джон.

Я выглянула в окно. Уже совсем стемнело, и на улицах загорелись фонари. Упавшая паяльная лампа продолжала гореть, отбрасывая на площадку веер оранжевого света. Снеговик уводил своё войско от здания. Они двигались синхронно, скорее как одно существо из нескольких тел, чем несколько отдельных существ. Не имея ног, они не могли идти, поэтому ползли, а иногда катились, как шары, собирая своими снежными боками камни и мусор, и вытягивая из боков ледяные щупальца.