— Цепляйся за свой шанс.
— Никогда не бей промоутера, когда он упал.
— Пни его — это ведь проще!
В первый день записи комментариев с Младшим я впервые ощутил его понимание рестлинга. В тот первый день мы начали с комментариев открытия и закрытия шоу
на камеру. Потом мы отправились в Духовку, комнатушку размером 2,5 на 2 метра, где нам вручили два микрофона и попросили прокомментировать матчи того дня.
Я называл ее Духовкой не только потому, что мы иногда насквозь пропотевали в этой комнате, но и потому что для развития шоу мы постоянно импровизировали
в течение 5 часов кряду. Это было постоянная трепка для мозгов, поскольку надо было всегда быть наготове и выдумывать что-то новое.
В первый день записей на камеру я вошел в студию, волоча ноги, как делал последние 20 лет (когда у вас нет пульса, вас сложно обнаружить), Винс даже не
заметил моего присутствия. Я стоял там почти в коме, пока Младший раздавал приказы всей команде, а потом ассистент начал отсчет: пять, четыре, три, два,
один… бам! Пчелы делают мед, а я с такой же легкостью делал свое 21780-е интервью. Я вышел из комы и стал прежним «Буйным» Родди Пайпером! Никто не предупредил
меня, что Младший неприкасаем и что он не любит, когда его трогают. Ну, он ведь держал в руках микрофон, значит, по моим представлениям, с ним можно было
играть. Я так на него набросился, что он мог подумать, что его грабят!
Когда я закончил вступление, Винс потерял концентрацию и расстроился, но быстро вернул самообладание. Он посмотрел на меня с фальшивой улыбкой и сказал:
«Ой, что за иголки торчат в твоей заднице? Это было здорово!» Я не понял, о чем он говорит. Он про интервью? Я ведь делал так уже годами, но раньше он
не говорил ни слова. С тех пор после каждого интервью он хвалил мою вновь приобретенную энергию. У меня всегда была такая энергия, но Винс ни разу еще
не сталкивался с «Буйным» Родди Пайпером так близко. Он наблюдал за моими интервью издалека, а это сильно отличается от работы с парнем бок о бок. Тогда
я понял, что он никогда не оценивал по достоинству мои предыдущие промо, а я вкладывал в них огромные силы. Он считал, что это происходит само собой.
С течением дня жара в Духовке нарастала. Мы работали несколько часов. Пайпер давал руль Младшему, а тот переключался на следующую передачу. Младший затем
давал управление Пайперу, и война шла, не переставая! Взяв руль, я рванул вперед, обойдя его на записях комментариев. Тогда Младший бросился догонять меня.
Винс изо всех сил старался не отстать в словесной дуэли.
Спасибо Господу за уроки, которые мне преподали мои предшественники, потому что тогда я понял, что держал Младшего на своей ладони. Это была моя специальность.
Промоутер стал комментатором, оказавшись на чужой территории, и не знал, как себя вести. Он никогда не стоял рядом с
Родди Пайпером,
в прямом эфире, без контроля и цензуры! К тому времени Духовка уже оправдала свое название. Винс стоял, промокший насквозь, волосы прилипли к его голове.
Его лицо стало цвета свеклы, а знаменитая варикозная вена на носу вовсю пульсировала. Теперь он говорил на грани срыва, стараясь сохранить самообладание,
не теряя контроля над ситуацией. Тогда я перешел на следующую передачу, вырвав у него руль и пересекая финишную прямую. За три с половиной часа я выдал
интервью на три с половиной недели (кстати, я говорил, что у меня 18 скоростей?).
На словах «снято!» потный Младший в промокшем насквозь костюме от Armani развернулся на 180 градусов и, не говоря ни слова, вышел вон. Я уже собирался
покинуть Духовку, когда ко мне подошел
Брюс Причард
с озабоченным лицом, сказав: «Боже, Винс — это что-то с чем-то». Я спросил: «Ты о чем?» Причард ответил: «Бедняга, наверное, болен весь день, но ни разу
не пожаловался. Он наверху, в своем офисе, его выворачивает наизнанку. Какой храбрец!»
Храбрец! Мои учителя гордились бы мной. Винса выворачивало наизнанку в его офисе, потому что я унижал его весь день перед камерами, а он изо всех сил старался
поспеть за мной. Я заставил его поддерживать такой ритм, что его скрутило — я вывернул его наизнанку. Признаюсь, я остался в Духовке после ухода Причарда
и хохотал в течение 5 минут! Насмеявшись вдоволь, я быстро покинул здание, чтобы не столкнуться с другим офисным персоналом.
Поскольку я жил в уединении на западном побережье, я не был в курсе офисных сплетен, когда вернулся в Нью-Йорк для следующих записей комментариев. Открыв
дверь в помещение, я с удивлением увидел, как офисные сотрудники и рестлеры смотрят на меня с широкими улыбками. Мачо-Мэн даже подошел ко мне, пожал руку
и сказал: «А кто такой Джесси?» Я не знал, что рейтинги программ взлетели до небес. Я дотянулся до новых 2 с лишним миллионов домов. Я заслужил свободу
действий! Младшему было настолько тяжело соперничать со мной в Духовке, что он привел подкрепления. В один из дней записи комментариев в комнату вошел
Рэнди Сэвидж, готовый выложить свои мысли в микрофон. Ну, многие знали, что я надираю зад Младшему во время интервью, а я должен был понимать, что он не
собирается играть роль второй скрипки. Так что Сэвидж, Винс и я стали тремя мушкетерами.
В течение следующих четырех месяцев воздух в Духовке можно было резать ножом. Однажды Сэвидж и Младший начали обсуждать какой-то аспект бизнеса прямо посреди
записей. Терпение никогда не было моим козырем, так что после 3 минут разгоряченных споров я сорвался: «Можете обсудить это потом?» Сэвидж считал себя
мачо, поэтому огрызнулся в ответ: «Мне не нужна группа поддержки в платьях». Винс быстро разрядил ситуацию, сказав: «Ну и черт с этим!»
По окончании записей Сэвидж выбежал из Духовки. Я собирался найти его и объяснить, что одни из лучших воинов мира носили и носят килты, но Младший схватил
меня за руку и сказал: «Пожалуйста, не обращай внимания, Род». Я уважил просьбу Винса и забыл об этом случае… на время!
Вернувшись в Стэмфордский отель «Шератон», где проживали Сэвидж и я, я не мог выкинуть из головы комментарий про группу поддержки и платья. Бар отеля немного
освежил мою голову. В этот момент мои воспоминания становятся немного туманными, поэтому мне приходится полагаться на Сэвиджа, рассказывая продолжение.
Согласно его рассказу, покинув бар, я решил найти его и притащить в мой номер. Более 2 часов я пытался объяснить ему: «Я ношу килт! Не платья!» Он заверил
меня, что я говорил весьма убедительно и после нашей встречи он понял, что не нужно комментировать мои наряды. Он также сказал, что испытывает большее
уважение к моему шотландскому происхождению и что усвоил, что я никогда не пробовался в группу поддержки.
Позже Сэвидж говорил: «Я не боялся драться; просто мне казалось, что потребуется приложить немало усилий, а выхлопа не будет никакого». После «короткого»
разговора в моем номере мы прониклись глубочайшим уважением друг к другу. На мой взгляд, Мачо-Мэн — надежный парень. В то время я также узнал об «ахиллесовой
пяте» Младшего. На следующий день во время перерыва между записями комментариев один из сотрудников передал Винсу номер одной из популярных нью-йоркских
газет. Он прочитал статью, в которой, судя по всему, ему давали нелицеприятные отзывы, потому что он сильно расстроился. Я видел, как он погрузился в глубины
тьмы! Тогда я впервые увидел, как его кожуру сорвали, обнажив настоящего Винса. Он мгновенно схватил телефон и созвал срочную пресс-конференцию, чтобы
опровергнуть то, что про него написали. Для него это было больно! Более того, губернатору Джесси пришлось выплатить 800 000 долларов по его иску.
Приняв этот удар, МакМэн разослал всем памятки, рассказывающие о компенсации Джесси. Зачем? Наверное, он пытался применить реверсивную психологию, очередной
