Прерывать заклинание было нельзя, и по щечкам девочки покатились горькие, отчаянные слезы.

Она не хотела забывать. Только не принца-медведя! Только не его.

- Сладких снов, малышка… И прощай.

…Мир качался. Снова и снова в серой пелене всплывали воспоминания. Все новые и новые. Лешка. Их учеба, их ссоры, их ссоры. Ссоры. Они никогда не могли найти общий язык, он называл Лиду «мой личный кошмар», «мое наказание», и в то же время тот мальчишка присматривал, чтобы никому и в голову не пришло покуситься на то, что принадлежит одному ему.

Покуситься на Скворцову.

Она гоняла с мальчишками мяч и всегда была под его присмотром.

Она была рядом даже тогда, когда он этого не хотел.

Но сейчас, со стороны, Лида замечала то, чего тогда не замечала. Ни о каких чувствах со стороны Лешки и речи не шло. Она была ему интересна постольку-поскольку, она была для него запасом чего-то… полуночного.

Лешка был некромантом. Его мать - бабой ягой. А Лида была выбрана ими с какой-то очень определенной целью, которую не мешало бы прояснить. Но это попробуй еще понять, попробуй их еще найти.

Хотя, что пробовать, что искать. Сами придут. Лешка сам придет. Приворот на крови и фальшивое венчание - вот что защищало Лиду от некроманта. Вот почему он сам лично не мог ей навредить.

А теперь, когда не осталось ни кровавого приворота, ни кольца на пальце, он мог все. Он мог все, что угодно. В том числе прийти лично.

И Лида была готова его встретить. Нужно было только решить, в каком качестве встречать.

И последнее, что нужно было ей понять, это кто она - на самом-то деле. В каком мире она живет. В каком мире она хочет жить.

В обычном мире не было места полуночникам. Здесь и сейчас Лида могла отказаться ото всего, чего она добилась. Уехать с Брянщины, отправиться в Питер, под защиту бабушки и особого отдела. До первого снега все решится… Так сказала Ринго, московская девушка-экстрасенс. Так она сказала. Была ли она права?

Скорее всего - была.

До первого снега всего ничего. Потерпеть всего немного, а потом забыть. Все забыть… Как страшный сон. Заплатить могущественному Мельнику, отказаться от него, отказаться от всего. И просто жить. Как жила когда-то.

Можно было так и остаться посередине. Просто матушка полуночников, просто обычный человек, с едва-едва ощутимым даром.

А можно было не убегать от себя. И признать, что ни первый, ни второй вариант не дадут ей главного - возможности быть с Мельником. Только баба яга, не просто дочь кащея, но истинная владелица силы могла быть с ним рядом. Не просто рядом, а вместе.

Скворцовы всегда были упрямыми. А уж Лида так вообще пошла в бабушку. С ее упрямством, известным всем и каждому.

Так что… отказываться она не собиралась. К тому же, у нее еще лежал в сейфе ее медальон. Венчальный медальон. И бабушка говорила, что помолвка не разорвана была правильно. И… пусть совершенно эгоистично, пусть возмутительно и невероятно, но Лида не хотела отказываться от своего принца-медведя.

Если она ему не нужна, что ж, тогда, да. Она смирится с этим. У нее получится. Но отступать вот так, просто так?! За шаг до возможной победы? Нет.

Нет.

Что там бабушка говорила когда-то? Что для бабы яги самый нужный и самый правильный инструмент - это метла.

Вот с метлы она и начнет.

Метла послушно легла в руку. Лида улыбнулась. Начинать нужно с малого, а там… дорогу осилит идущий… Почему бы не осилить дорогу и ей самой?

А еще, ей столько нужно выяснить, особенно у того, кого…

- Барышня.

Ресницы дрогнули, серый омут осмысленного взгляда обратился на Мельника, и Лида улыбнулась, едва-едва уловимо, едва заметно.

- Здравствуй, принц-медведь…

Мельник, сидящий на стуле у кровати, на которой лежала Лида, закрыл на мгновение глаза.

Он успел передумать за пару часов все самое страшное. А она…

- Принц-медведь?

- Я тебя всегда так называла, - дрогнули бледные губы. - Решила, что ты не обидишься, если я снова тебя так назову.

- Ты все вспомнила.

- Ты сам поставил как якорь возвращение ко мне дара. Дар - вернулся. Память - тоже. А вместе с ней кое-что очень интересное. Не ответишь мне на пару вопросов?

- Все, что захочешь, - кивнул Мельник. - Но все же, лучше, не сейчас. Тебе нужно выпить отвары. Влада Сергеевна приготовила.

- То, что бабушка приготовила это хорошо. А что за отвар?

- Комплексный. В том числе отвечающий за то, чтобы ты смогла прийти в себя после такого могучего приворота.

- А сейчас я в себя не пришла?

- А сейчас ты, барышня, не встанешь, даже если захочешь.

- Да?! - неподдельно изумилась Лида. Упрямство лукаво шепнуло на ухо, что это наговор и навет, она сама отлично со всем справится. В результате девушка резко поднялась и так же резко свалилась на руки успевшего Михаила.

- Барышня!

- Ну, вот что ты со мной как с маленькой?!

- Я с тобой с ума сойду, - вздохнул мужчина тяжело. - Вроде бы взрослая умница. Но посмотришь - и ничуть не изменилась.

- Изменилась, - Лида помотала головой. - Я больше не светлая. В моей крови нет светлой силы… Зато есть трупный яд, который никогда и никуда не денется.

Мельник вздохнул еще тяжелее, прижал к себе Лиду и отпустил:

- Я могу…

- Нет! Нет, Миш. Я поняла, что ты хочешь сказать. Но нет, нет и еще раз нет. Я не хочу больше убегать. А еще хочу хоть немного понять, что это… это все может значить. С чего все началось и чем закончится. Я хочу приложить свои силы в том числе, чтобы это перестало действовать мне на нервы! И…

- И?

- Я больше не могу убегать, - жалобно сказала Лида. - Я больше не хочу терять эти воспоминания. Я хочу знать, что в моей жизни было, что в моей жизни есть. Помимо проблем, - очень «оптимистично» добавила она спустя мгновение.

- Барышня-барышня.

- Я помню… «егоза».

- Да, не сидится же тебе на месте. Хорошо. Сейчас ты выпьешь отвар, приготовленный твоей бабушкой. Я позвоню Степану Викторовичу, скажу, что ты пришла в себя, а значит все немного лучше и немного легче, чем могло бы быть. Потом…

- Ты мне ответишь на пару вопросов. Особенно, - Лида, опершись спиной на подставленную подушку, покачала почерневшим медальоном. - Вот про это. Что это вообще такое.

- Только после…

- Да-да. Я не буду упрямиться. Правда-правда.

От своих же слов девушке отчаянно захотелось отказаться, когда Миша принес то, что ей предстояло пить. Огромную кружку, мужскую такую, на поллитра, которая неизменно ее удивляла, с какой-то зелено-бурой жижей.

- Мамочки, - вырвалось у Лиды горестно.

- Потом даже дам шоколадку все это зажевать, - усмехнулся Михаил.

- Слишком много знаешь, - буркнула сердито девушка, принимая огромную кружку, покосилась на ее содержимое, и ее передернуло.

- Барышня, пей. Иначе принесу ложку, и будет тебе «ложечку за папу», «ложечку за бабушку», «ложечку за брата».

- За тебя будет? - вскинула серьезный взгляд Лида.

Мужчина замер, потом неуклюже поднялся:

- Кажется, я слышу чьи-то шаги. Пей, барышня.

- Ты не ответил!

- Это не тот разговор, который…

- Сбегаешь.

Мельник повернулся, взглянул сердито.

- Барышня.

- Ты всегда сбегаешь!

- Я никогда не сбегаю. Мы вернемся к этому разговору. Но не сейчас. Сейчас ты должна выпить отвар и прийти в себя. Все остальное может подождать.

- Это не может подождать!

- Барышня.

- Ты не понимаешь, Миш.

- Я все понимаю, барышня. Просто, - могущественный Мельник вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь, а его слова еще метались в ушах Лиды: «Сейчас не время для этого разговора».

Вернулся он через пару минут с бледной Владой Сергеевной. Баба яга северо-западного округа устроилась у кровати с внучкой, посмотрела на нее и покачала головой:

- Ума не приложу, как может работать такая нестабильная система, какую сейчас представляешь ты.

- Что случилось, ба? - спросила Лида, ощутив, как от недобрых ощущений засосало под ложечкой.