- Тебя так Зеня називаит!

- Дядя Женя так шутит, - говорю я, с осуждением поглядывая на Женьку.

- Зеня - твой дядя? - задает вопрос мелкий.

- Ага! Его двоюродная мама моей родной тети сестра в третьем поколении, - пытаюсь объяснить я мелкому наше с Женькой родство.

- Ну да! И еще твой двоюродный шурин Жениному троюродному деверю сноха, - вдруг выдает Моисеич. - Я больше поверю, что у твоего крыса мать кошка, чем в ваше с Женей родство.

Неожиданное заявление. Мы с Женькой переглядываемся. Неужели спалились? И, главное, когда? При Моисеиче мы всегда старались держать себя в руках. Я даже пару раз к Женьке обращался «дядя Женя», за что получал подзатыльники. Ну правда, было дело, когда Женька спьяну поцеловал меня в шею, но это было спьяну и в шею и, по-моему, не так уж палевно. Увидев наше замешательство, Моисеич дает команду: «По коням!» и подхватывает две стоящие в коридоре сумки.

- Малы-ы-ы… Макс! Где ключи от машины? - Женька смотрит на пустой крючок, на котором, как правило, висят ключи.

Через пятнадцать минут поиска принимается решение взять запасной комплект. Женькино замечание: «Ты когда-нибудь голову потеряешь!» - сопровождается колокольчиком Санькиного смеха и гулким гоготом Моисеича.

Вы когда-нибудь вели машину под «Голубой вагон» или под «Расскажи, Снегурочка»? Это ужасно! Диск «Детские песни» я возненавидел уже по картинке. Самое смешное - полдороги Санька спал, а Женька с Моисеичем доканывали меня песнями о «Маленьких утятах» и «Я на солнышке лежу». Я всю дорогу ехал с красными от стыда ушами. Особенно мне стало стыдно, когда на одном из светофоров рядом с нами встал Харлей, за рулем которого был бородатый байкер в бандане. Именно в этот момент эти два переростка, Женька и Борис, грянули:

- Ведь мама услышит, ведь мама придет, ведь мама меня непременно найдет!

Байкер повернулся в нашу сторону и даже приподнял черные очки, чтобы лучше разглядеть трех дебилов в машине.

Ближе к даче пробудился Санька.

- Хасю полулить на масинке! - заявил он.

- Санек! Ты до педалей не дотянешься. Давай просто в окошко смотри!

- Лулить хосю! - захныкал мелкий. Я думал, после «Я на солнышке лежу» в исполнении двух взрослых мужиков мне уже ничего не страшно. Ан нет! Надутые губы и хныканье оказались страшнее.

- Ладно! Садись на колени и рули, - сдался я, тем более, что мы уже ехали по проселочной дороге, где гайцов никто и никогда не видел.

Санька тут же втянул слезы и перелез с заднего сидения ко мне на колени. Усаживаясь, он лихо прошелся ногами мне по яйцам, и потом еще километра два прыгал на них же, издавая какие-то пукающие звуки.

В эти выходные роль няньки взял на себя Женька. Он выбрал несколько иные средства воспитания подрастающего поколения, нежели я. Мы с Санькой всегда общались на равных, а вот Женька вел себя с ним так же, как и с нашим Химом: сюсюкал, называл себя в третьем лице, таскал на руках и постоянно тискал. Санька сразу просек, что из «Зени» можно веревки вить, и, воспользовавшись своим положением, заявил, что будет есть суп только после мороженого.

- Ну открой ротик, Сашуля. За ма-а-аму, за па-а-апу, - бился над ним Женька.

- Мало-о-озенку!!! - орал Санька, отбиваясь от ложки с супом.

- Значит так, - не выдержал я. - Сейчас я мороженое тебе положу в суп и заставлю съесть.

- Не буду, - вытаращил на меня глазенки мелкий.

- А не будешь есть, я тебе через попу волью!

Моя угроза возымела действие, и уже через минуту Санька открывал как галчонок рот, искоса поглядывая на таявшее на блюдце мороженое.

- А теперь дядя Женя уложит маленького спать, - Женька взял на руки Саньку и пошел с ним на второй этаж.

Через несколько минут я поднялся к ним, чтобы проконтролировать процесс. Женька сидел на диване рядом с Санькой с открытым ноутбуком.

- Ну и как? Чего у тебя ребенок ни в одном глазу?

- Я ему сказку читаю, - объясняет мне Женька.

- Масима! У тебя казки лусе! - говорит мелкий.

- Ты ему, наверное, свои сказки читал? - ржет Женька.

- Надеюсь, мои сказки ему никогда не будут интересны, - заявляю я. - Ладно, я шашлык мариновать, а вы давайте спать! Если спать не будешь… - угрожающе смотрю я на Саньку.

- Телез попу вольес? - испуганно таращится на меня пацан. Мы с Женькой ржем, и я ухожу, дабы не мешать процессу.

Кстати о ключах от машины. Мы их нашли. Они были в морозилке. И ничего странного! Просто я вчера убирал в холодильник мясо и случайно с пакетом прихватил лежавшие на столе ключи. Я режу мясо и постоянно отгоняю Хима, бегающего по столу и тырящего куски из миски.

- Как там мужики-то? Может, пойти проверить? - спрашивает меня Моисеич, потягивая пиво. Вот вы не подумайте, что Моисеич хорошо пристроился, сбагривая на нас Саньку в выходные. Во-первых, мне нравится возиться с мелким. Во-вторых, мне нравится общаться с Борисом. В-третьих, у нас появилась компания. Нам, конечно, и вдвоем хорошо, но, согласитесь, что так можно и одичать. Иногда мне кажется, что Моисеич наблюдает за нами. Когда мы с Женькой начинаем спорить, он внимательно слушает нас, хитро прищурив глаз. Меня просто распирает в такие минуты спросить у него, знает ли он про нас. Но, если честно, я боюсь у него об этом спрашивать.

Я поднимаюсь на второй этаж и вижу картину маслом: на кровати, раскинувшись звездой, храпит Женька, а Санька, удобно усевшись в его ногах, что-то печатает на компе.

- Ну как? Уложил? - спрашиваю я Саньку.

- Ага, - поднимает он на меня глазки. - Смати, как я много написал букавок. О! - Санька поворачивает ко мне экран, и я вижу на нем ровные строчки.

- И чего пишешь? - я усаживаюсь на край кровати.

- Казку! Пло пименьку, - объясняет мне мелкий.

- У тебя, типа, главный герой - пельмень? Молодец! Фантазия хорошо работает!

- Пименька - эта девоська! Ее так зовут.

- Пельмень - это парень!

- Девоська! Пименька! Ну!

- То есть у тебя не слеш, я так понимаю?

- Тё? Не! Не сес! Я про сес не пису. Я про Пименьку пису. Она сла, сла, потом - бах!

- И ее сварили и съели! Ангст у тебя, со смертью персонажа.

- Не! Казка! Ну! Песасаза нету. Про Пельменьку! Ну! - Санька смешно трясет ручкой, пытаясь донести до меня смысл своей сказки.

- Ну тебе, как начинающему автору, надо еще поработать над сюжетом и изложением. И визуализация! Сань! Читателю будет трудно воспринимать текст без визуализации.