Форбс покорно следовала рекомендациями служанок, которые кружились, как надоедливые мухи, возле поникшей девушке. Погруженная в свои мысли, она не всегда с первого раза слышала просьбы служанок. В который раз обреченно вздохнув Кэролайн повернулась влево и ее взгляд упал на дубовую дверь, где стояла неповторимая Кэтрин.

— Оставьте нас, — властно сказала черноволосая. Она была одета в темно-коричневое бархатное платье, которое подчеркивало ее красивые темные глаза, на контрасте казавшиеся еще темнее чем есть на самом деле. Волосы Кэтрин были собраны в высокую прическу модную в эти времена. Катерина всем видом и манерами напоминала Кэролайн графиню.

Дождавшись, когда служанки оставят девушек наедине. Форбс испытующе посмотрела на нежданную гостью. Всем своими видом она не внушала доверия, тем не менее ее темные глаза не были такими пылкими, как при первой встречи в этом времени, скорее они были обеспокоенными. На мгновение Кэролайн даже показалось, что на нее смотрит именно Кэтрин, а не Катерина, но мысль испарилась в океане других проблем, когда, собравшись с духом заговорила Катерина:

— Ты веришь в сказки? — тихим натянутым голосом поинтересовалась девушка и заглянула собеседнице в глаза, будто этим жестом призывая Кэролайн ответить честно и непоколебимо. Вопрос огорошил Форбс, и она не сразу поняла, к чему ведет Катерина.

Перед тем как ответить, светловолосая почувствовала неприятное ощущение в груди, которое казалось было похоже на молниеносный удар в солнечное сплетение. А ведь удар как раз-таки был сделан словами Пирс.

— Да, пожалуй, верю, — робко ответила Кэролайн и поджала губы, —, а почему не верить в них? В сказках все до такой степени наивно и просто, но главное — добро побеждает зло. Всегда и без исключения.

На последних словах Кэролайн нисколько не сомневалась в том, что пыталась донести до Петровой. И уже предугадывая следующий вопрос, она спокойно ответила:

— Добро победит в любом случае, просто для начала надо испытать на себе череду неудач и не сломаться, тогда мы становимся готовы для чего-то большего. Судьба испытывает нас на прочность. Пытается сломать, но в конце концов она вознаградит нас за твердость духа.

— Неужели твое вознаграждение — смерть?

— Вовсе нет, — утешающе прошептала Кэролайн, — мое вознаграждение — ваше спасение. Мне большего не надо. Ради твоего счастья, счастья Бонни, Кола, Элайджи и… Клауса я готова отдать свою жизнь, хотя если говорить по правде я давно ее уже отдала и не знаю на сколько мне хватит сил продержаться здесь. Но я приложу все старания, чтобы осуществить задуманное, — непоколебимость Кэролайн воодушевила бы любого человека, слышащего эту речь, не осталась в стороне и Кэтрин.

— Я всегда знала, что человеку, которому придется исполнить гадкое пророчество будет нелегко, но, когда я узнала, что этим человеком будешь ты, я не верила, Кэролайн. Я была готова похлопать в ладоши от такой шутки, но, если бы она ею являлась, — Кэтрин собралась с мыслями и продолжила: — И хоть у нас всегда были разногласия, ссоры, но я никогда не забывала, что ты для меня родной человек. Я никогда не ненавидела тебя. Поверь, я дорожу тобой и не хочу тебя терять…

Расстроенная девушка задрожала всем телом, словно в студеную зимнюю пору. Она не очень-то умела прощаться, и ее речь была бессвязной, нелогичной, но она старалась, так как отдавала себе отчет, что больше никогда не увидит Кэролайн.

Кэтрин помнила тот день, когда Кол пришел к ней, когда рассказал о пророчестве и о планах Эстер на него, а поскольку у нее были старые счеты с Эстер, она согласилась помогать Колу. До последнего ей не удавалось узнать, кто этот первозданный герой, который исполнит пророчество. Но этот день настал. Пора снять маски. Больше нет смысла притворяться.

— Мы не прощаемся! Слышишь? — Кэролайн не могла с равнодушием глядеть на обстоящую картину. Ее сердце разрывалось на части, видя терзания Кэтрин. Последний раз Кэролайн так убивалась на дне рождения Кэтрин из будущего, когда та исчезла, только стрелки переместились на указанное время. На тот момент Форбс казалось, что больнее уже быть не может. Как же глубоко она заблуждалась.

Скрепя сердцем Кэролайн прижала Катерину к себе, зная, что та всего-навсего примет ее поддержку.

— Ты чувствуешь? — спросила Кэтрин, сглатывая подступивший ком.

— Чувствую что?

— Жажду.

Кэролайн открыла глаза в удивлении, осознавая, что за все это время, что она провела в комнате, ни разу не почувствовала тягу к жажде, гнев ни разу не затуманил ей разум. Она владела собой. Девушка почувствовала облегчение, надежду, которая уже столько раз собиралась ее покинуть. Горькая улыбка появилась на молодом лице. Девушка оторвалась от теплых объятий Кэтрин и от радости закружилась, почувствовав тягу к жизни.

Когда наплыв эмоций отступил, Кэролайн замерла и задумчиво уставилась на Кэтрин, которая едва себя держала в руках. Наблюдать за парящей от восторга Кэролайн было душераздирающе для нее. Пирс на хвасталась тем, что принесла настолько благую весть для подруги, ведь новость никаким образом не меняла то, что Кэролайн должна была сделать. Скорее Петровой было больно.

— Но откуда ты знаешь о моей сущности? — как можно аккуратнее спросила Форбс.

— Я знаю все не только о пророчестве, но и о тебе. Я была введена в курс дело за долго до того, как все возложили на тебя. До этого дня я правда не знала, что первозданной являешься ты. Представляю, как тебе было крайне тяжело слышать слова Клауса о том, что он презирает первозданных. Но как бы то ни было, я думаю, что он поймет. Любовь способна даже на самые алогические поступки.

— Почему я снова в порядке? Бонни с Колом удалось заколдовать меня? — уделила внимание Кэролайн лишь этому, ведь последние слова Кэтрин она старалась пропустить мимо ушей. Она не хотела думать о Клаусе, о том, что их ждет. В их совместном будущем не было ничего. Совершенно… И лучше сосредоточиться на другом, чтобы понапрасну не терзать себе душу другими размышлениями.

— Почти, — кивнула Кэтрин, — Бонни просила передать, что твое присутствие в этом мире продлиться достаточно времени, чтобы исполнить пророчество, ведь как ни мне знать, что спотыкаться на финишной прямой очень обидно.

***

До церемонии оставалось всего-ничего. Кэролайн собиралась с мыслями, настраивала себя на предстоящий вечер. В голове крутился сон с участием Эстер, который мучал ее практически всю неделю, наводя страх. Девушка чувствовала, как покрывалась мурашками. Но как сказала Кэтрин перед уходом «бояться нормально». Кэролайн никогда не отличалась особой храбростью и об этом свидетельствовали ее ледяные дрожащие руки. Девушка все это время вглядывалась в оттенки заката, а когда последний луч солнца скрылся за горизонтом, то воображаемые часы зазвонили, выводя Кэролайн из оцепенения.

«Перед смертью не надышишься» — сама себе пояснила Форбс и направилась в залу.

Время для девушки тянулось невероятно медленно, когда та стояла в зале недалеко от тронов, на которых восседали три без пяти минут короли Англии. В зале было настолько много народа, что в помещении становилось душно. На минуту девушке показалось, что сейчас она упадет в обморок. Сейчас ей как никогда нужна была поддержка. И тут, будто кто-то услышал ее просьбу, к ней с одной стороны подошла Бонни, а с другой Кэтрин. Обе девушки взяли ее за руки и крепко сжали.

— Скоро, — едва шевеля губами вымолвила Кэтрин.

— Я не готова, — лихорадочно сглотнула Форбс, метая взгляд из стороны в сторону, чтобы найти Эстер. Никто не сомневался, что она придет, но как бы хотелось ошибиться.

— Мы будем рядом, — подсобила Бонни.

«Рядом», — звоном кружилось слово в голове Форбс.

Шло время, но Эстер не появлялась. Ожидание перед бурей была для девушек самой невыносимой. Это было сравнимо с дирижёром, который вытягивал паузу для большего эффекта. Кэролайн непрерывно смотрела в толпу, боялась даже моргнуть. Ее тело было напряжено и от этого сводило мышцы, но расслабиться было непостижимой роскошью.