— На! Прочти его! — Эдик протянул ей листочки. — Рассказ гениальный. Меня до сих пор пробирает. Дэн посвятил его тебе. Прочти и решай сама, что делать дальше.

Маша послушно взяла листы и, не попрощавшись, стала спускаться вниз по лестнице.

Придя домой, Маша положила листы на полку и попыталась сосредоточиться на текущих делах. Смерть смертью, но сессия не ждет. Нужно было готовиться.

Пересилив себя, Маша села за учебник. Но тут же перед ней встало лицо Дэна. «Боже мой! Его больше нет!» — подумала она и заплакала. «Милый Дэн, как я хочу тебя видеть!..» Маша почувствовала, как волна нежности подкатила к груди. Отложив книгу, она взяла с полки листочки, исписанные его рукой. И начала читать.

«Полонез» — прочла она название. «Посвящается Марии Б.»

Это был тот самый рассказ, содержание которого она уже знала. Музыкант по имени Фил играл в какой-то второразрядной рок-группе…

Маша не могла сказать, нравится ли ей рассказ. Он ее заворожил. Прямо с листов бумаги, казалось, на нее смотрит лицо Дэна. Текст дышал Дэном, Дэн был вписан в каждую букву, голос Дэна читал ей слово за словом, предложение за предложением…

Маше стало не по себе. Она дважды пробовала откладывать листы в сторону, но тотчас бралась за них снова. «Что со мною? — думала она. — Гипноз какой-то…»

Дойдя до того места, где Фил вторично умирает, Маша внезапно заметила, что рассказ отличается от того, что рассказал ей Дэн: Катя берет кассету и вновь начинает слушать ее. Музыка Фила словно оплодотворяет ее. Она вдруг понимает — что именно ей нужно теперь сделать. Она идет в студию, сидит там допоздна, слушая музыку и всё глубже вникая в нее. Затем, прибегнув к чудесам техники, совершает невероятный поступок: на готовую фонограмму накладывает вокальную партию. Без слов, одним только голосом. И в тот момент, когда композиция заканчивается, Катя кладет микрофон, садится на кушетку и умирает. Теперь они с Филом навсегда останутся вместе, и ничем их не разделить.

Маша подняла глаза. Ей показалось, что Денис только что промелькнул где-то рядом. Он звал ее. «Боже мой, как я могла его оставить?! Денис, прости меня! Я не могу без тебя! Мы должны быть вместе. Я должна пойти за тобой. Мне нельзя оставаться одной, когда ты там…»

Повинуясь неведомой силе, Маша прошла через комнату, открыла дверь и вышла на балкон. На улице уже стемнело. Маша перегнулась через перила и уставилась вниз. Земля была так далеко. «Несколько секунд… Всего несколько мгновений…» Она разжала руки, но тут же вцепилась в перила с новой силой.

«Что это я? Зачем?..» Она захотела вернуться в комнату, но не смогла. «Я должна пойти за ним. Он этого ждет». Каким-то невероятным усилием Маша заставила втолкнуть свое тело обратно в комнату. Но тут же ее взгляд упал на листочки, сложенные на столе.

«Вскрыть вены? Повеситься? Отравиться?»

Что делать? Она схватила листы и скомкала их. И тут же словно сильнейший разряд тока пронзил ее тело. Она упала на пол и начала кататься, корчась от боли.

— Я не хочу! Ты мне безразличен! Я хочу жить! — закричала она.

Откуда-то возникли родители.

— Что случилось?

Мать и отец подняли ее, посадили на кровать и попытались успокоить. Маша смотрела сквозь них, не замечая.

— Может быть, «скорую» вызвать? — спросила мать.

— Нет. Не надо, мама. Сейчас всё пройдет. Уже проходит.

Маша знала, что это не пройдет. Ни сейчас, ни через час; никогда. Это будет длиться до тех пор, пока она не выполнит свою миссию.

— Всё хорошо, мама. Я, наверно, просто переутомилась.

Маша улыбнулась самой веселой улыбкой, на которую была способна.

— Всё хорошо, — повторила она.

Родители недоверчиво переглянулись. Затем вышли из комнаты. Маша облегченно вздохнула и попыталась собраться с мыслями.

«Всё это — неправда. Я — Маша, дочь своих родителей. Я живу в реальном мире, над которым не властны ничьи эфемерные фантазии… Или эти фантазии и есть высшая форма реальности?..» — Она увидела скомканные листы, валяющиеся на полу, и тут же почувствовала их власть над собой.

— Я приду к тебе, Дэн, я буду с тобой, — услышала она собственный шепот. Она наклонилась и, один за другим, тщательно расправляя, подобрала раскиданные листочки.

Балконная дверь была по-прежнему открыта. «Прости, что я никак не могу решиться… Сейчас… Разбежаться, оттолкнуться посильнее ногами, и всё…» Маша встала и уставилась на черный проем.

«Боже мой!.. Ну неужели же ничего нельзя сделать? Ведь я не хочу умирать! Крикнуть родителям: пусть вызовут „скорую“? Или пусть свяжут меня, привяжут к кровати…»

Маша знала, что это бесполезно. Она подошла к двери и выглянула в ночь. «Нет! Так не пойдет! Я не сдамся!» Резко развернувшись, Маша побежала на кухню. «Сейчас! Сейчас ты своё получишь!»

Она чиркнула спичкой и зажгла газ. Дрожащей рукой протянула стопку листов к огню. Пламя охватило исписанные страницы. По телу Маши пробежала судорога. Гениальное творение ее друга чернело, съеживалось и исчезало на глазах, превращаясь в пепел. Черные частички обгоревшей бумаги носились в воздухе.

В течение минуты все было кончено.

— Теперь ты мне не страшен, — сказала Маша, закрывая газ.

Внезапно ею овладела страшная усталость. Такая, что Маша едва нашла в себе силы дойти до комнаты, снять халат и свалиться на кровать. «Всё хорошо…» — подумала она и тут же заснула.

Пронзительный звон телефона разбудил ее. Маша открыла глаза. Ночная лампа горела у изголовья. Часы на стене показывали половину третьего. Телефон продолжал звонить. Маша сняла трубку.

— Слушаю.

— Маша, ты? Это Майкл тебя беспокоит. Ты спала?

— А ты как думаешь?

— Извини… Мы тут зависли у Хмурого. Тоже спать собирались…

— Так спокойной ночи! Ты знаешь который час?

— Извини, я только спросить хотел: что там у вас с Дэном случилось?

— Денис умер. Ты разве не знал?

— Как умер?..

— Вчера утром нашли в комнате…

— Что?! Маша, ты с ума сошла? Я-то думал — это с ним что-то не в порядке, а оказывается — с тобой! Мы здесь тусуемся, никого не трогаем, вдруг — стук в дверь. Открываем — Дэн. То ли пьяный, то ли не в себе. Весь синий, закутан в какую-то простыню… Говорит: дайте выпить и надеть что-нибудь. Дали мы ему кой-какой прикид и бражки налили. Хотели спросить, что случилось, а он молчит, только зубами стучит. Потом выпил, и его тут же развезло. Сейчас спит на диване в зале. Ты не в курсе: может, он ширяется?.. Может, у него глюки?.. Он говорит — проснулся в морге, среди мертвецов…

Майкл продолжал что-то говорить. Но Маша уже ничего не воспринимала. Она сидела, прижавшись щекой к трубке, и на лице ее играла непонятная улыбка.